4. СВЯТЫЕ ОТЦЫ
Определения соборов следует изучать в более широком контексте святоотеческих писаний. Но в отношении святых отцов, как и в отношении поместных соборов, суд церкви избирателен: отдельные авторы временами впадали в заблуждения или противоречили друг другу. Зерно патристики нужно отделять от ее же плевел. Православный христианин должен не просто знать и цитировать отцов, но глубоко проникнуться святоотеческим духом и усвоить себе святоотеческий»образ мыслей». Нужно видеть в святых отцах не реликты прошлого, а живых свидетелей и современников.
Православная церковь никогда не пыталась точно определить статус святых отцов, и еще менее — классифицировать их по степени значимости. Но подчеркнутое уважение она питает к авторам IV в., особенно к тем, кого она именует»тремя святителями»: это Василий Великий, Григорий Назианзин (известный в православии как Григорий Богослов) и Иоанн Златоуст. С точки зрения православия,«век отцов»не завершился в V столетии: многие позднейшие писатели тоже признаются»отцами»: Максим, Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Симеон Новый Богослов, Григорий Палама, Марк Эфесский. По прав- де говоря, опасно видеть в»отцах»лишь замкнутый круг авторов, всецело принадлежащий прошлому. Разве наше время не может породить нового Василия или Афанасия? Утверждать, будто святых отцов более быть не может, — значит утверждать, что Святой Дух покинул церковь.
5. ЛИТУРГИЯ
Православная церковь не столь пристально занимается выработкой формальных догматических определений, как Римско–католическая церковь. Но было бы ошибочным прийти к выводу, что если то или иное убеждение веры никогда специально не провозглашалось в качестве догмата, то оно не составляет части православного предания, а остается частным мнением. Определенные вероучительные положения, никогда не выраженные формальным образом, тем не менее с безоговорочным единодушием принимаются церковью как безошибочное внутреннее убеждение, столь же обязывающее, что и прямо выраженная формула.«Одни вещи мы имеем от письменного учения, — говорит св. Василий, — а другие получили от апостольского Предания, переданного нам в таинстве; и те, и другие обладают равной силой в глазах благочестия» [60].
Это внутреннее предание,«переданное нам в таинстве», сохраняется в первую очередь в церковном богослужении. Lex orandi lex credendi: наша вера — в нашей молитве. Православие выработало немного прямых определений относительно евхаристии и других таинств, будущего мира, Богоматери и святых: наша вера в отношении этих вещей выражена главным образом в молитвах и гимнах, составляющих часть богослужения. Не только слова службы принадлежат преданию: разнообразные жесты и действия — погружение в воду при крещении, разного рода помазания елеем, крестное знамение и т. д. — все они имеют особое значение, все выражают в символической или драматической форме истину веры.
6. КАНОНЫ
Помимо вероучительных определений. Вселенские соборы установили каноны относительно церковной организации и дисциплины; другие каноны были приняты поместными соборами или отдельными епископами. Федор Вальсамон, Зонара и другие византийские писатели составили сборники канонов с объяснениями и комментариями. Общепринятый греческий комментарий, Пидалион (греч. Руль), опубликованный в 1800 г., является плодом неустанных трудов св. Никодима Святогорца.
Церковное право Православной церкви очень мало изучалось на Западе, и в результате западные авторы порой впадают в заблуждение, полагая, что православие не знает внешних регулирующих норм. Это вовсе не так. В православной жизни есть много правил, часто весьма строгих и суровых. Однако нужно признать, что в наши дни многие каноны применить трудно или невозможно, и они давно вышли из употребления. Если когда и соберется новый общеправославный собор, одной из его главных задач станет пересмотр и прояснение канонического права.
Вероучительные определения соборов обладают абсолютным и неизменным авторитетом, на который не могут притязать каноны: ведь определения касаются вечных истин, а каноны — земной жизни церкви, условия которой постоянно меняются, и возникает бесчисленное множество особых ситуаций. Тем не менее между канонами и догматами церкви имеется существенная связь: церковное право есть не что иное, как попытка применить догмат к конкретным ситуациям, которые складываются в повседневной жизни каждого христианина. Таким образом, каноны составляют часть Священного предания.
7. ИКОНЫ
Предание церкви выражается не только посредством слов, не только посредством жестов и действий во время богослужения, но и посредством искусства — в цветах и линиях святых икон. Икона — не просто картина на религиозный сюжет, призванная пробуждать соответствующие эмоции у зрителя: это один из путей, какими Бог являет себя людям. Через иконы православный христианин обретает видение духовного мира. Так как иконы составляют часть предания, иконописцы не вправе вносить изменения или нововведения по собственной прихоти: ведь их работа призвана отразить не их собственные эстетические переживания, а мышление церкви. Художественное вдохновение не исключается, но оно направляется строго установленными правилами. Важно, чтобы иконописец был хорошим художником, но еще важнее, чтобы он был искренним христианином, живущим в духе предания и приготовляющимся к своему труду исповедью и святым причастием.
Таковы основные элементы, составляющие внешний облик предания Православной церкви: Писание, соборы, святые отцы, литургия, каноны, иконы. Их нельзя разделять или противопоставлять друг другу, ибо через них всех говорит один и тот же Святой Дух, и в совокупности они образуют единое целое, каждую часть которого следует понимать в свете всех остальных частей.
Иногда говорят, что подспудной причиной раскола Западной церкви в XVI в. был разрыв между богословием и мистицизмом, между литургией и личной набожностью, обнаружившийся в конце средневековья. Со своей стороны, православие всегда старалось избегать подобного разрыва. Всякое истинно православное богословие мистично: как мистицизм в отрыве от богословия становится субъективизмом и ересью, так и богословие в отрыве от мистицизма вырождается в сухую схоластику,«академичную»в дурном смысле слова.
Богословие, мистицизм, духовность, нравственные правила, богослужение, искусство: эти вещи нельзя мыслить раздельно. Вероучение не понять вне молитвы: как говорит Евагрий, богослов — это тот, кто знает, как молиться; и тот, кто молится в духе и истине, тем самым уже является богословом». Если же вероучение должно выразиться в молитве, его нужно пережить: богословие без действия, по словам св. Максима, есть богословие бесовское. Символ веры принадлежит лишь тем, кто живет им. Вера и любовь, богословие и жизнь неразделимы. В византийской литургии символу веры предпосылаются слова:«Возлюбим друг друга, чтобы единомысленно исповедовать Отца и Сына и Святого Духа, Троицу единосущную и нераздельную». Эти слова точно отражают православный подход к преданию. Если мы не любим друг друга, мы не можем по истине исповедовать веру и войти во внутренний дух предания. Ибо нет иного пути познать Бога, кроме как любить Его.
Статья цитируется по изданию Православная Церковь. Епископ Диоклийский Каллист (Уэр). Библейско–Богословский институт св. Апостола Андрея. М., 2001. Стр. 216–246.
В своей свободной любви
Бог сделался человеком,
дабы человек мог стать богом.
Св. Ириней (+ 202)
Наша социальная программа, говорил русский мыслитель Федоров, — это догмат о Троице. Православие горячо верит в то, что догмат о Святой Троице — не часть»высокого богословия», доступного только профессиональному богослову, но нечто живое, практически значимое для каждого христианина. Согласно библейскому учению, человеческая личность создана по образу Божьему, а Бог для христиан означает Троицу. Таким образом, только в свете догмата о Троице мы можем понять, кто мы и каков божественный замысел относительно нас. Наша частная жизнь, личные отношения и все наши планы по построению христианского общества зависят от правильного понимания тринитарного богословия.«Между Троицей и адом нет никакого иного выбора». Как пишет один англиканский автор,«в этом догмате суммирован новый способ мыслить Бога в той силе, в какой рыбак сумел обратить греко–римский мир. Он знаменует спасительную революцию в человеческом мышлении».
Основные элементы православного учения о Боге уже были перечислены в первой части книги, так что здесь достаточно будет кратко суммировать их.
1) Абсолютная трансцендентность Бога.«Ни единая вещь из всего сотворенного не имеет и никогда не будет иметь ни малейшей причастности или близости к высшему естеству». Эту абсолютную трансцендентность Бога православие сохраняет, делая упор на»пути отрицания», или»апофатическом»богословии. Положительное, или»катафатическое», богословие — «путь утверждения» — всегда должно уравновешиваться и корректироваться употреблением отрицательного языка. Наши положительные высказывания о Боге — о том, что Он благ, мудр, справедлив и т. д. — верны до того предела, до какого простирается их значение; однако они не способны адекватно описать внутреннюю природу божества. Эти положительные утверждения, говорит Иоанн Дамаскин, выявляют»не природу [Бога], а вещи вокруг природы».«Тот факт, что Бог есть, очевиден, но что Он есть по своей сущности и природе, — это лежит абсолютно за пределами нашего разумения и познания».
