Анна помолчала. Но, не получив никакого ответа, продолжила:
—Ну, давай же! Не стоит быть такой молчуньей, мисс Динсмор. Я и так знаю довольно много. Ты влюбилась в человека, которого твой отец считает негодяем. Ты в это не веришь, но отказала ему, повинуясь приказам отца. Поступила, как трусиха. Не дай Бог, чтобы я так боялась своего отца!
—Да ты и не боишься своего отца и не любишь его так, как я своего. Но страх тут ни при чем. Я слишком сильно люблю отца, чтобы ослушаться его в этом вопросе. И еще я боюсь Бога, Который повелевает мне повиноваться отцу и почитать его. Но, Анна, как ты об этом узнала?
—Это мой секрет.
Элси выглядела встревоженной.
—Ты не расскажешь мне?
— Нет.
—Об этом знают остальные члены семьи?
—Насколько я знаю, никто, кроме меня.
«Странно, — подумала Элси. — Я не верю, что тетя Аделаида или Уолтер рассказали ей. Но откуда она узнала?»
—Я бы ни за что не отказалась от любимого человека, — презрительно проговорила Анна. — Я считаю, что родители не должны вмешиваться в подобные вопросы. Я так и сказала папе, когда он вздумал прочесть мне наставление о том, чтобы я не принимала знаки внимания от Дика Персивала. Папа даже грозился, что запретит ему приходить к нам домой.
—Анна!
—Ты, без сомнения, считаешь это ужасным непочтением и бунтом. Но я уже не ребенок. Потому стих «Дети, повинуйтесь своим родителям», который, я уверена, у тебя уже вертится на кончике языка, ко мне не применим.
—Нигде в Библии не написано, что ты должна повиноваться только до совершеннолетия. Кроме того,
тебе еще нет и семнадцати. И вспомни Исаака: когда
он позволил связать себя и положить на алтарь, ему
было двадцать.
—Что ж, если я и пойду к алтарю, то только опираясь на руку Дика, — сказала Анна со смехом. — Меня ни капли не беспокоит его своенравие. Я люблю его, и намерена выйти за него замуж.
—А ты не боишься?
— Чего?
—Что он расточит свое состояние за несколько лет.
Вдруг он станет пить и жестоко обращаться со своей
женой?
—Я собираюсь рискнуть, — решительно ответила
Анна. — И моим подругам не стоит попусту тратить
время и читать мне наставления.
—Анна! Разве придет к тебе благословение, если ты
будешь упорно проявлять непочтение к родителям?
Я думаю, если бы твой отец был больше похож на моего,
для тебя это было бы лучше.
—Как бы не так! Я ни за что не согласилась бы быть
дочерью твоего отца.
—А я рада тому, что я — его дочь. И я благодарю Бога за это.
О, сердце человека — храм сокрытый,
Который создан, чтоб собою освящать,
Но слишком часто его жемчуг чистый
Оказывается тусклым, чтоб сиять.
Забот и бед суровых тучи покрывают
Его истоков жизни небосклон.
И лишь один Всевышний понимает
Изменчивых струн сердца перезвон.
/Миссис Л. П. Смит/
Мистер и миссис Динсмор прилагали все усилия, чтобы к Элси вернулась жизнерадостность. Как они хотели помочь ей забыть недостойного претендента на ее руку! Родители ее — добрые христиане, — конечно же, не возили ее на балы, в оперу или в театр. Да Элси и сама ни за что не согласилась бы! Зато они обеспечили ей развлечения совершенно иного рода. Элси было позволено принимать сколько угодно гостей и самой наносить визиты друзьям и соседям.
Однако постоянные празднества были не в характере Элси. Она больше любила тихие домашние радости и интеллектуальные занятия, которым уделяла много времени. Эти занятия сближали ее с обоими родителями — особенно с отцом, с которым у нее были схожие интересы. Они с удовольствием читали вместе. Кроме того, Элси решила изучать под руководством отца несколько учебных дисциплин.
Недели и месяцы пробегали для Элси, наполненные радостью, хотя временами ее тревожила беспокойная жажда: ей хотелось новостей от Эджертона и любви, в которой ей было отказано. Если в такие моменты отец встречался с ней взглядом, то мог прочесть в ее глазах грусть и мольбу, которой ему было так трудно противостоять.
Он хорошо понимал суть ее безмолвной просьбы. Однако удовлетворить эту просьбу он не мог. В таких случаях он просто обнимал Элси, нежно целовал ее и говорил растроганным тоном:
— Моя дорогая, не смотри на меня так. Твой взгляд разбивает мне сердце. Ах, если бы тебе довольно было любви твоего отца!
— Я постараюсь перебороть себя, папа, — отвечала обычно Элси. — Я очень дорожу твоей любовью.
Однажды утром именно такой разговор был прерван Хлоей. Та вошла в комнату Элси с известием о приезде мисс Каррингтон. Мисс Карингтон хочет увидеться с юной госпожой и ожидает ее в гостиной.
— Проводи ее сюда, няня, — сказала Элси, высвобождаясь из объятий отца и поправляя складки платья. — В былые времена она приходила в мою комнату без приглашения.
Семья Каррингтонов так еще и не простила отказ Герберту. Со времени его смерти отношения между Каррингтонами и Динсморами охладели. Девушки виделись друг с другом намного реже, чем в былые дни. Их общение сводилось к редким формальным визитам. Но порой они встречались и в доме каких-нибудь общих знакомых. Однако давнюю взаимную привязанность истребить было невозможно, и в последнее время в их отношениях проявилась прежняя теплота.
— Ах, мне кажется, что опять настали старые добрые времена, — сказала Люси после обмена приветствиями. Она с восхищением окинула взглядом роскошную обстановку комнаты. — Я всегда считала, что твоя комната — самая милая из всех комнат мира. Ах, Элси, сколько милых вещиц! С тех пор, как я в последний раз побывала у тебя, здесь появилось несколько настоящих шедевров искусства!
— Большинство из них — подарки папы своей избалованной доченьке, — ответила Элси, улыбнувшись и бросив любящий взгляд на отца.
— Не избалованной, а любимой, — сказал он в ответ с нежной улыбкой.
— Конечно же, она не избалованная, — откликнулась Люси. — Мама говорит, что Элси — идеал дочери. Она никогда в жизни не видела таких любящих и послушных дочерей, как Элси. Сколько раз она говорила мне, что хочет, чтобы я была больше похожа на Элси.
— Миссис Каррингтон, — прервала ее Элси, — всегда меня идеализировала.
После недолгой беседы Люси рассказала о цели своего визита. Ее родители и она очень сожалеют о том, что утратили былую близость с семьей Динсморов и хотели бы восстановить отношения. Поэтому Люси приехала, чтобы уговорить Элси погостить у них недельку в Ашлэнде, как в былые времена.
Глаза Элси засверкали, щеки раскраснелись.
— Дорогая Люси, это так любезно! — воскликнула она, но тут же повернулась к отцу. В ее глазах застыл вопрос.
— Да, это очень любезно, — сказал он. — Поступай, как хочешь, доченька. Думаю, смена обстановки пойдет тебе на пользу.
— Спасибо, папа. Тогда я поеду. Люси, я с радостью принимаю твое приглашение.
Вскоре они уже были в пути. Их лошади легким галопом скакали к Ашлэнду. Девушки ехали бок о бок. Люси бурлила от радости, и уныние Элси быстро улетучилось под влиянием бодрящего воздуха, яркого солнца и веселых реплик подруги.
В Ашлэнде ее встретили с прежней теплотой и любовью. Миссис Каррингтон прижала Элси к сердцу и прошептала со слезами в голосе:
— Мой бедный мальчик! Когда я вижу тебя, мне кажется, что он вернулся. Но я не буду плакать, — добавила она, вытирая слезы, — потому что наша потеря стала для него вратами в радость.
Каждая комната в доме вызывала у Элси воспоминания о Герберте. На время она опечалилась, однако печаль помогла прогнать мысли об Эджертоне.
У Люси было много чего рассказать. Заслушавшись девичьих секретов, Элси уже почти не вспоминала о Герберте. Люси также провела последнее лето на Севере, где встретила свою судьбу. Теперь уже она была помолвлена. Любовь ее была искренней и гладкой. Через год она собиралась замуж.
Элси слушала с интересом. Она от всего сердца радовалась счастью подруги, однако Люси, которая внимательно наблюдала за Элси, заметила на ее лице тень глубокой печали.
— Что ж, я рассказала тебе все свои секреты, — проговорила она. — Не будешь ли ты столь великодушна открыть мне свои?
— Если бы моя история могла быть такой же радостной, как твоя! — воскликнула Элси, и глаза ее наполнились слезами.
— Бедняжка, что случилось? Папа отказался дать свое согласие?
Элси кивнула. Сердце ее было слишком переполнено чувствами, чтобы говорить.
— Какая жалость! — воскликнула Люси. — Он что, действительно хочет, чтобы ты всю жизнь прожила одна? Он явно решил сделать из тебя старую деву!
— Нет, нет! Он просто не верит, что мой друг хороший человек. Все это похоже на какую-то ужасную ошибку. Я не могу осуждать папу. Если мистер Эджертон действительно таков, каким считает его папа, то иметь с ним какие-либо отношения было бы безрассудно и грешно. Без сомнения, я не могу отдать руку и сердце порочному человеку: богохульнику, сквернослову, игроку, пьянице и мошеннику.
