Никто не обсуждал экономические последствия ухода из священства многих людей, из которых некоторые собирали деньги и заботились о бюджете прихода. Это было похоже на то, как если бы из колледжа ушли опытные преподаватели или из газеты ее старые редакторы, так что остальным приходится больше работать из-за уменьшения ресурсов, что дурно сказывается на качестве процесса.
Монсеньор Мауро Пьяченца, уроженец Генуи, стройный человек в очках, любитель оперы, занимался большей частью переписки на итальянском для Кастрилльона. Из Пьяченцы постоянно вырывались слова, написанные и устные. Его воодушевляли следующие несколько возвышенные темы: богословие, святые, намерение передать контроль над Курией от Секретариата государства Ватикан (Содано) Конгрегации Доктрины Веры (Ратцингеру). Кунце восхищался Ратцингером и разделял желание Пьяченцы относительно того, чтобы Конгрегация Веры, где труды богословов оценивались с точки зрения чистоты вероучения, стала верховной властью в Курии.
Отец Масьель был на короткой ноге с кардиналом Содано, но Легион еще сильнее интересовался другим человеком – самим папой Иоанном Павлом II.
В январе 1979 в ходе своего первого папского тура Иоанн Павел посетил Мексику. Масьель сидел в одном самолете с папой – это было наградой за чрезвычайно успешную деятельность. Благодаря одному священнику из Легиона, который тайно служил мессы о первой леди, президент Хосе Лопес Портилло решил встретить папу в аэропорту – это был весомый символ для глубоко католической страны, где в недавней истории священники преследовались[334]. Шесть месяцев спустя папа высказал свою признательность ордену, навестив его членов в Риме[335]. Видеокамера запечатлела бесценные моменты, когда Масьель находился рядом с папой.
Обеспокоенный проникновением либерального духа в религиозные ордена после Второго Ватиканского собора, Иоанн Павел хотел вернуться к надежным опорам ортодоксии. Когда ситуация с нехваткой священников ухудшилась, Масьель стал достойным соперником Опус Деи в деле воспитания молодых людей, преданных учению папы. Финансовым двигателем Легиона было ответвление ордена Регнум Христи, в котором состояло шестьдесят тысяч членов, преимущественно мирян, многие из которых принадлежали к верхушке среднего класса, а некоторые были весьма богатыми. Одно крыло Регнум Христи составляли «посвященные женщины», жившие в обителях, подобно монахиням, которые работали в приготовительных школах Легиона. «Ярчайшей демонстрацией силы Легиона, – писал испанский журналист Альфонсо Торрес Роблес, – стало празднование пятидесятилетия ордена 3 января 1991 года. В этот день в Риме в базилике Св. Петра Иоанн Павел II рукоположил 60 священников из Легиона в присутствии семи тысяч членов Регнум Христи из разных стран, 15 кардиналов, 52 епископов и многих миллионеров из Мексики и Испании, оказывающих ордену поддержку»[336].
Снятые на камеру торжественные рукоположения были очень важны для рекламы Легиона, который по почте и через Интернет торговал ими, а также дарил их жертвователям. «Люди, готовые дать денег, охотно это делали, увидев, что орден связан с папой», – объясняет Гленн Фавро, который в 1997 году покинул Легион, проведя там тринадцать лет, в течение которых ему нередко приходилось иметь дело с Масьелем. На кадрах 1991 года можно увидеть энергичного Иоанна Павла в белом облачении, который приветствует огромную толпу членов Легиона и Регнум Христи на аудиенции в Ватикане; окружающие машут флагами и радостно восклицают в тот момент, когда Святейший Отец глубоким голосом и с улыбкой удовлетворения говорит об отце Масьеле.
По данным Wall Street Journal на 2006 год ежегодный текущий бюджет Легиона составлял $650 миллионов[337]. Один бывший член ордена, занимавший в нем высокий пост, сказал: «Бюджет Легиона, вероятно, составлял более $1 миллиарда. Как все части этой машины работали – это тайна». В любом случае такие суммы были огромными для маленького религиозного ордена, в котором состояло лишь только около 450 священников и 2500 семинаристов – для сравнения: иезуитов насчитывается около 18 тысяч. Члены Легиона в их традиционных сутанах или двубортных пиджаках с коротко остриженными волосами, ходящие парами, обращали на себя внимание в Риме.
В 1994 году родственники Кристофера Кунце прилетели в Мехико, чтобы присутствовать на его рукоположении. Он шел в процессии вместе с другими пятьюдесятью тремя членами ордена в белых облачениях, каждый останавливался около отца Масьеле для ритуального объятия, а затем шел к алтарю, где, преклонив голову, получал благословение папского нунция архиепископа Джироламо Приджионе. Затем будущие священники в знак послушания распростерлись на полу, образовав нечто вроде огромного белого веера, на глазах у 40 000 зрителей, собравшихся на стадионе в форме полукруга. 5 декабря 1994 года Легион красовался среди рекламы на половине страницы El Universal и шести других ежедневных газет Мехико: под фотографией, на которой Масьель целует перстень Иоанна Павла, было размещено открытое письмо папы, который называет Масьеля «умелым руководителем молодых» – письмо было написано в день 50-летия священнического служения последнего.
В 1995 году Элизабет, одна из сестер-двойняшек Кунце, вступила в Движение, как себя называют члены Регнум Христи. Она работала в розничной продаже в магазине Neiman Marcus, ей исполнилось двадцать девять, она недавно поссорилась с любимым человеком и испытывала жажду по жизни, наполненной смыслом. «Мои родители развелись после моего рукоположения, – размышляет Крис. – Думаю, это как-то связано с решением Лиззи сюда вступить». Она начала служить Движению в Уэйкфилде в штате Род-Айленд.
Соблазнение миссис Габриэл Ми
Дом Легиона на Род-Айленд был выстроен трудами уроженца Ирландии отца Энтони Беннона. Он надзирал за деятельностью Регнум Христи в Северной Америке из своей штаб-квартиры в Коннектикуте, он посылал семинаристов и священников к потенциальным жертвователям. Женвьев Кинеке, вступившая в Движение в середине 90-х, так вспоминает о визите Беннона: «Мы разделились на группы, в которых использовалась техника «мозгового штурма», а затем собрались, чтобы поделиться друг с другом нашими планами роста. В то время нас было около двадцати, хотя здесь к нам присоединились некоторые женщины из Массачусетса. Род-Айленд – особое странное место со своими обычаями. Можно осмотреть весь этот штат за полтора часа, но местные жители не отправятся в Провиденс, не взяв с собой пижаму и другие ночные принадлежности. Они с подозрением относились к Регнум Христи и не слишком охотно жертвовали деньги. Я кратко и не без юмора описала нашу ситуацию, указав на эту проблему. Беннон посмотрел на меня как на врага. Он был разъярен. Я села сконфуженная».
Беннон и другой ирландский священник Оуэн Кэрнс были «чем-то вроде странствующей команды, которая искала деньги и адептов», сказала Кинеке. «Так повелось с 1980-х. Они пристроили новое крыло для послушников в Чешире, штат Коннектикут, благодаря пожертвованной сумме, выражающейся семизначным числом. Эти деньги им дали [директор ЦРУ при Рейгане] Уильям Кейси и его жена. Легион установил табличку в честь их щедрости».
Беннон договорился с епископом Провиденса Луи Желино и миссис Габриэл Ми об организации в марте 1990 года приема для Легиона в доме бывшего губернатора Джона Джозефа Гаррахи и его жены Маргэрит в Наррагансете. Габриэл Ми и Маргэрит Гаррахи ходили на мессы вместе. «Это публичное событие и одобрение диоцезии были крайне важны для того, чтобы Легион мог запастись средствами для приобретения собственности», – писала газета Rhode Island Catholic. В 1991 Легион приобрел бывший монастырь в Уэйкфилде, превратив его в школу Регнум Христи для девочек, и еще два религиозных здания. Академия Овербрук в Уорик-Нек, средняя школа для девочек из Латинской Америки и Испании, в 2009 году брала за обучение по $35 тысяч ежегодно[338].
По мнению некоторых бывших членов ордена, благодаря высокой стоимости обучения при скромной зарплате учителей школы Легиона приносили доход, используемый для его деятельности в Риме. Вдова Ми сыграла важнейшую роль в расширении Легиона. Габриэл Дорей с детских лет привыкла причащаться каждый день. Ей было тридцать, когда в 1948 году эта бездетная женщина вступила в брак с богатым вдовцом Тимоти Ми. Каждый из супругов познал горе. За десять лет до того ураган, разрушив пляжный дом, погубил жену и детей Тимоти. Габриэл, шестая по счету из девяти детей, росла без отца и никогда не знала благополучия. Преданный церкви Тимоти Ми был крупнейшим инвестором Национального банка Флит. В 1982 году он создал трасты для себя и своей жены. Поскольку у них не было прямых наследников, после их смерти средства этих фондов должны были пойти на благотворительность. В 1985 году, когда Тимоти умер, Габриэл было семьдесят четыре. Два года спустя она создала собственный благотворительный траст, совокупным опекуном которого был Банк Флит.
