Прошло двадцать лет – и в Гургане вновь поднялись хариджиты, а в Мавераннахре – «одетые в белое», затем хуррамиты... О Бабеке аль-Хуррами, тоже добивавшемся равенства, маздакиты которого назвали себя хуррамитами, ат-Танухи говорит, что аль-Мутасим велел отсечь ему руки и ноги, потом обезглавить, сложить обрубки вместе, облить нефтью и сжечь. А Низам аль-Мульк утверждает, что Бабека зашили в сырую бычью шкуру и он умер в мучениях, когда кожа высохла. Аллах знает лучше!
Но да увидит блистательный, что и сегодняшние сарбадары в Хорасане – жертвы того же несчастного заблуждения, что людей можно осчастливить, сделав их равными между собой! Правитель, придворные, чиновники, нухуры – все у них обязаны носить одинаковую форму из шерсти, подобно суфиям в братстве. И, поистине, их вождь ежедневно устраивает открытый стол для всей своей дружины. Несчастны тамошние дехкане, обязанные кормить и поить эту ораву. Людям ремесла, людям торговли делать там нечего, но зато и от монголов они нас надежно отгораживают...
***
Ах, ошибался Хайр уд-Дин! Ах, как он ошибался!
Но разве мог он знать, что в кровавом 1336 году, 11 марта, в городке Кеше , у тюрчанки, взятой в жены монголом Тарагаем из племени Барлас, родился мальчик, которого назвали «железо» – Темир?
А за два года до этого, в 1334 г., шейх Сефи уд-Дин создал в Ардебиле государство, принадлежащее суфийскому ордену Сафавийа. Пройдут годы, и оно также станет проблемой для державы Османов.
.g».D:TEXTFOENIXJANUCH4.BMP»;3.0»;3.0»;
Настанет время, когда наши потомки будут удивляться, что мы не знали таких очевидных вещей.
Сенека
Ага Малик, шейх орты, вызвал к себе онбаши Абдаллаха ибн Инджиля.
Абдаллах не пошел – полетел на крыльях к весьма уважаемому им Ага Мелику, кроме всего прочего еще и его наставнику в делах братства. Ему по своим каналам только что удалось получить образец аркобаллисты – мощного супероружия, намного превосходившего возможности лука. Точеное ложе из тиса, удобно упирающееся в плечо, на другом конце имело упругую дугу из булата – и стремечко, куда можно было поставить ногу. Дело в том, что тетива из крученых сухожилий быка была весьма тугой, и ее можно было натянуть лишь смонтированным здесь же специальным устройством, вращая рукоятью зубчатое колесо с храповиком и собачкой. Короткая стрела арбалета с легкостью пробивала рыцарские доспехи на 150 шагах, но могла быть и закреплена, и тогда резким ударом посылала на 200-250 шагов тяжелую свинцовую или каменную пулю намного эффективнее пращи. Спуск же был настолько легок, что арбалетом могла бы пользоваться и женщина...
Войдя в покои шейха с драгоценным образцом, Абдаллах подумал, что здесь был пожар: в комнате пахло паленой шерстью, она была пропитана кисловатым едким дымом. На большом ковре, прожженном во многих местах, валялось два-три узкогорлых кумгана, разорванных на куски неведомой силой, и какое-то еще дымящееся тряпье...
Ага Малик, однако, не проявляя особого волнения, сидел, скрестив ноги, на том же ковре; рядом примостился, поджав под себя одну ногу, высокий и сутулый уста с окладистой русой бородой.
– Садись, – махнул рукой Малик Абдаллаху. – Это – мудрейший ходжа Шамс уд-Дин Мухаммед, это – онбаши янычаров, Абдаллах ибн Инджиль аль-Хаддад, – скороговоркой пробормотал он, предоставив дальнейшее знакомство самим гостям, и с места взял в карьер:
– Что ты скажешь о длинной и толстой стальной трубе, закованной с одного конца? Можно ли такое сделать – и как?
– Длинные и толстые трубы для водопроводов делают из свинца, – обстоятельно начал Абдаллах, несколько удивившись неожиданному вопросу. – Толстая свинцовая полоса накатывается на оправку и пропаивается по шву. Реже края сводят вот так, – он показал как, захватив концы пальцев одной руки пальцами другой, – и проковывают, тогда полоса не сворачивается в спираль, а изгибается вдоль, чтобы стык можно было обратить вверх. Но я не слыхал, чтобы эти трубы делали из ржавеющего железа!..
– Речь идет не о водопроводе, – прервал его Ага Малик, – а о новом супероружии, освоить которое потребовал от нас светоч справедливости! Это должна быть топчу, пушка, и она, поистине, должна удерживать в себе джинна, не лопаясь! Твой шов разойдется...
– Представь себе ступку, в которой хозяйки растирают корицу, только очень, очень большую, – вмешался Шамс уд-Дин, – и внизу в ней должно быть отверстие... Неверные франки так и называют это оружие – «мортира» ...
– Может, показать ему? – предложил Ага Малик, видя, что от путаных объяснений Шамс уд-Дина у Абдаллаха только отваливается челюсть... Он хлопнул в ладоши и бросил вбежавшему мальчику:
– Еще один...
Узкогорлый медный кумган уже был у того в руках, он торопливо отер его полой кафтана и поставил на ковер перед Ага Маликом. Шамс уд-Дин взял кувшинчик, стоявший у него за спиной, и стал, что-то бормоча, сыпать серый порошок из горлышка в горлышко.
– Не много? – тревожно спросил Ага Малик.
Шамс уд-Дин буркнул что-то невразумительное и точным ударом кинжала пробил небольшую дырочку у самого дна кумгана, который только что наполнил, а затем обмотал его большим куском ковра, оставляя доступ к пробитой дырочке. Мальчик, завороженно глядевший на эти манипуляции, вдруг сорвался с места и выскочил за дверь.
Горлышко кумгана заткнули грецким орехом, обмотав его хлопковой ватой.
Мальчик вбежал, держа в руках длинную горящую головню. В глазах его был восторг.
Шамс уд-Дин, не глядя, протянул руку, и мальчик вложил в нее головню, а затем отодвинул кумган на длину головни и вытянутой руки и отбежал сам в угол комнаты. Шамс уд-Дин поднес огонь к дырочке в кумгане, – и орех с резким хлопком в облаке огня вылетел вверх... Там, куда ударила струя огня из пробитой дырочки, затлел ковер. Подскочивший мальчик затоптал его.
Абдаллах, сидевший на полу, вздрогнул и невольно принял молитвенную позу суджуд . Вокруг беззлобно засмеялись:
– Это не джинн, он не способен строить дворцы – только разрушать их...
– И это не «греческий огонь» , – заметил Шамс уд-Дин. – Это порох – его изобрел в годы хиджры китайский алхимик Сун Сы-мяо, а описал двумя столетиями позже его соотечественник Цинь Сюй-цзы. Они делали из набитых порохом бамбуковых трубок «хуо-цзиен», то есть «огненные стрелы». Мы пробовали эти аль-сихем аль-катай ; в поле они совершенно неэффективны. Их можно использовать только как зажигательное средство против города – но и тут три четверти не достигают цели, а падают на своих.
Я изучил «Китаб аль-Идах» Джабира ибн Хайяна, – да погрузится он в пучину милосердия Божия, – который учит, что все металлы состоят из ртутного и серного начал, труды Абу Мансура аль-Харави Муваффата, труды Абу Али аль-Хусейна ибн-Абдаллаха ибн-Сины, разделившего минералы на камни, плавкие тела, серные вещества и соли. И труды Абу Айюба Сулеймана ибн-Я'хья ибн-Джебирола не остались неизвестными мне! И я нашел рецепт пороха! И, поистине, мы будем использовать его. Нужно делать пушки, и мы не должны опоздать!
– Сегодня порох умеют готовить в Руме и у франков, благодаря их алхимикам Роджеру Бэкону и Бертольду Шварцу. – вмешался Ага Малик. – У них есть пушки . Но хуже всего, что пушки есть сейчас у мамлюков, в Египте и Сирии!
– Пушка должна выглядеть так, – Шамс уд-Дин быстро провел несколько линий кусочком свинца на фарфоровой пластинке. – Здесь небольшая дырочка. И внутри она должна быть совершенно гладкой...
– Можно сковать ее из продольных железных полос, – раздумчиво сказал Ала уд-Дин, – но сверху одеть рубашкой из стальных обручей...
– Решайте это с Шамс уд-Дином! – сказал Ага Малик. – Мне же к новолунию назовете срок первого испытания. И еще, – обернулся он к Абдаллаху. – Орта отныне под арестом, пока я не получу первой стреляющей пушки. Фактически ты становишься юзбаши (сотником). Все случилось благодаря твоей кузнице – работы в ней проще всего оказалось скрыть от чужого глаза! Хорошо это или плохо? Я не знаю! Но с сегодняшнего дня никого и никуда – чтобы ни порох, ни рассказы о пушках не выползли из орты к любым чернокнижникам! Завезти в кузницу нужное оборудование – сразу! Заявки – на продовольствие, на металл, на что угодно, даже банг, – лично мне. Отказа ни в чем не будет! Но – поваров, конюхов, девушек, – сразу пригласить всех, кто надобен, и – ворота на ключ! Оттуда – никто ни ногой! Отвечаешь ты лично – и головой!
– Я готов отвечать за все, что поручит мне блистательный, но у меня есть сомнения...
– Говори!
– И о поварах и о девушках, раз это будет арест, нужно договариваться с шейхами их таифы. Они тоже капыкулу , и должны получить вазыфа , – мои ребята тоже не откажутся от солидной доплаты за арест, не две акче, например, а пять? И девушки нужны хорошие, певицы, танцовщицы, музыкантши и такие, что на память знают истории о богатырях древности. Иначе ребятам может скоро стать скучно! Дальше – как быть с лекарями, в случае чего? А «чего» может быть, даже если Аллах милует во всем: например, понадобится повитуха!
