Вот очень древняя аллегория, отражающая убеждение, что в мире все устроено определенным образом и никто не может этого изменить.
История о щенке, который плакал
Жил когда-то человек, который решил убедить одну женщину в том, что некий пес — воплощение ее умершего мужа. Таким образом он рассчитывал сорвать солидный куш на продаже никому не нужной дворняжки.
И вот несколько недель он кормил голодного щенка хлебом, намазанным горчицей. У собаки, естественно, появлялись слезы.
Затем пройдоха пришел к женщине и сказал, что просто обязан продать ей этого щенка, поскольку ему было видение, что в животное вселилась душа ее умершего мужа.
Увидев, что женщина сомневается, жулик сказал:
«Я не прошу вас верить мне на слово, но вы можете убедиться в этом сами. Помните, как вы кормили вашего дорогого супруга и как ему нравилась ваша еда? Давайте напомним ему об этом. Принесите кусок хлеба, предложите щенку, и, если он проявит необычный интерес, вы своими глазами увидите, что я сказал сущую правду».
Женщина вынесла кусочек хлеба и дала его щенку, который, вместо того чтобы съесть хлеб, посмотрел на нее с укором и на глазах у него выступили слезы.
Она, конечно, купила щенка и нежно заботилась о нем, и ничто не могло ее убедить, что он не ее муж, — разве она не удостоверилась в этом лично?
В.: Я не получаю никакого удовлетворения от жизни в целом, но многое из того, что я делаю, доставляет мне удовольствие, и это делает жизнь достойной того, чтобы жить. Может ли в этом быть что-то неправильное, если я никому не причиняю вреда?
О.: Это зависит от последствий, к которым в конечном счете приводит то, что вы делаете. Если вы осведомлены об этих последствиях, то уже мудры и, полагаю, не стали бы задавать подобного вопроса.
Поэтому я могу только напомнить вам историю о мыши, которую спросили, зачем она грызет изоляцию высоковольтного кабеля. Мышь ответила:
«Это доставляет мне удовольствие, и, кроме того, разве я причиняю кому-нибудь вред?»
Жил-был бедный рыбак. Заработанных денег ему еле-еле хватало, чтобы сводить концы с концами.
Однажды он вытянул невод и обнаружил в нем рыбу с золотым кольцом. Не зная, как поступить с находкой, он отнес ее к королю.
Восхищенный король дал рыбаку больше денег, чем стоило само кольцо, — несколько мешков мелких монет, — что для рыбака было куда полезнее, да и понятнее.
Придя домой, рыбак попросил своего маленького сына сходить к соседу и одолжить весы и гири, чтобы взвесить деньги.
Сосед, считая себя очень умным, решил разузнать все, что сможет, и намазал чашку весов жиром. «Что бы они ни взвешивали, — думал он, — прилипнет, и я все узнаю о его делах».
И вправду, когда ему вернули весы, на дне чашки была серебряная монетка.
Тогда сосед решил разузнать, откуда у рыбака столько денег, что их пришлось взвешивать. Они с женой по очереди принялись дежурить у рыбака под окном, чтобы подслушать все, что можно.
Беда в том, что оба они были глуховаты, хотя и не признавались в этом.
Дежуря под окном, сосед услышал, как рыбак обсуждал с женой все, что с ним произошло. Он почти все понял, но вместо слов «отнес королю золотое кольцо», ему послышалось «отнес королю целый мешок кошек» — поскольку на их языке эти две фразы звучат очень похоже.
Он тут же вернулся домой и за пару дней наловил столько кошек, сколько смог. Затем он доставил животных королю. Когда он выпустил свою добычу в тронном зале, кошки словно взбесились, покусали людей и разодрали дорогие драпировки. Конечно же соседа рыбака бросили в темницу.
Если вы пускаетесь в предприятие, не имея необходимой основы, весьма вероятно, что вас ждет нечто подобное.
Люди этого не понимают, поскольку из-за отсутствия правильной подготовки приписывают совершенно другие причины всему, что с ними случается. Что касается соседа рыбака, то он, конечно, не сделал никаких выводов из последствий собственной жадности и глухоты, и даже еще и упрекал рыбака в том, что «он знал, что я там подслушиваю, и нарочно обманул меня».
Но ведь мы-то не такие, не правда ли?
Когда-то в одном городе, в маленьком домике, жил-был дервиш. Время от времени к дервишу приходили люди, надеясь получить пользу от его поучений.
Однажды он сидел у двери своего дома, и к нему подошел человек, прибывший из далекой страны. Гость спросил, можно ли ему припасть к ногам хозяина, чтобы набраться мудрости.
«Добро пожаловать», — ответил дервиш.
А надо сказать, что посетитель этот много лет слушал рассказы о мудрости и святости нашего дервиша и в течение многих месяцев копил деньги на далекое путешествие, чтобы повидать его. И вот теперь он стал опасаться, что, возможно, ошибся, приписав дервишу столь высокие качества.
Каждый раз, когда он посещал дервиша, святой человек просто сидел, не делясь ни с кем своей мудростью и не обращая внимания на прибывшего гостя. И в еще большее недоумение приводило пришельца то, что дервиш ничего не предпринимал по поводу криков и шума, постоянно доносившихся из соседнего дома. Там жил пьяница, который, казалось, трезвым не бывал никогда.
Наконец наш посетитель набрался смелости и сказал дервишу:
«Умоляю вас, господин, скажите, почему вы не обличаете пьяницу из соседнего дома, он ведь постоянно нарушает ваше спокойствие, и, более того, в этих краях пьянство запрещено законом, поэтому сообщить о нем властям — долг каждого человека, как личный, так и общественный».
Дервиш тяжело вздохнул и ответил:
«Трудно выполнять социальный долг ценой своего эгоизма. Мой сосед склонен к пьянству. Я же склонен обличать людей. Обличая его, я буду питать и усиливать свою склонность. Пусть обличают те, кто уже сполна заплатил свой долг обществу или вообще не нуждаются в этом».
«Зачем же ему страдать, если его можно излечить?»
«Я начну беспокоиться о других, когда моя склонность ослабнет», — сказал дервиш.
На основании этих слов путешественник пришел к убеждению, что дервиш эгоистичен и потому человек недостойный.
Однажды суфий и его ученик, отдыхая на высокой скале, заметили, как внизу разбойники напали на двух человек.
Наблюдатели были слишком далеко, чтобы вмешаться. Разбойники же скрылись сразу после нападения.
Когда суфий и его спутник спустились к месту, где были ограблены люди (которые оказались купцами), они увидели, что те с трудом выбираются обратно на дорогу. Пришедшие перевязали купцам раны и предложили им подкрепиться тем немногим, что у них было. Ученик был изумлен, увидев, как суфий поцеловал обоим путникам руки.
«Баба, почему вы поцеловали руку этому человеку?» — спросил он суфия.
«Потому что он, несмотря на свой возраст, сражался с разбойниками как подобает настоящему мужчине, пока они не обратили его в бегство».
«В таком случае я не могу понять, почему вы поцеловали руку второму купцу. В конце концов он ведь убежал, бросив старшего товарища одного».
«Более молодой купец не нуждается в отваге, ибо обладает восприятием. Он знал две вещи, которые не воспринимал никто из присутствующих. Во-первых, если бы в бой вступили все четверо, то схватка пошла бы совсем по-другому и было бы выбито три глаза. Во-вторых, его храбрость вызвала бы такое восхищение у остальных, что они так и остались бы рабами эмоций и впоследствии везде бы их искали: в любви и на войне, в коммерции и преступлении, в играх и пустяках. Они бы совсем оставили всякие духовные усилия».
Некий миссионер, одержимый смирением, посетил современного дервиша, и между ними произошел следующий диалог:
«Есть ли что-нибудь хуже отсутствия смирения?»
«Есть. Привлечение внимания к отсутствию смирения в других людях — хуже».
«А что лучше, чем умеренность?»
«Уверенность в себе, когда самоуверенность необходима». «Когда же она необходима?»
«Когда завистливые люди, желая заставить вас замолчать, хотят, чтобы вы были "смиренными"».
Здравый смысл вновь и вновь прорывается даже сквозь толщу самых жестких бюрократических препонов. Возможно, это обстоятельство — одна из причин, почему столь важен юмор. Тираны, угнетающие других людей и сами угнетенные идеями и воспитанием, почти никогда не обладают чувством юмора. Итак, стремитесь отыскивать и поддерживать юмор.
Как-то раз, приехав в одну страну, я проходил иммиграционный контроль. Чиновник, задававший мне вопросы из бесконечного списка, имел весьма суровый вид.
И вот, выяснив имя бабушки моего отца, он неожиданно расхохотался.
Я вежливо ждал. Немного успокоившись, он сказал: «Однажды, когда я задал одному человеку следующий по списку вопрос: "Вас когда-нибудь признавали невменяемым?", он печально ответил: "Нет, никогда, но теперь я к этому готов!"»
