Итак, нельзя «просто в душе верить», недостаточно только «принять Христа в свое сердце» и сразу же «стать спасенным». Мало переступить церковный порог и принять крещение, нужна еще духовная решимость для того, чтобы начать жить церковной жизнью. Потому что намного труднее оставаться христианином в повседневности, не идя на сделку с собственной совестью, чем вспоминать о своей принадлежности к Церкви по случаю. Ведь это самообман, когда человек, приняв крещение, или став так называемым «возрожденным» христианином (получив «рождение свыше»), успокаивает себя, что он уже у дверей царствия небесного. А как же быть с теми грехами, которые начинают напоминать о себе на следующий день после волнующего духовного опыта, когда казалось, что все уже позади? Или гордость, тщеславие, зависть, ложь, сребролюбие, неприязнь и лицеприятие нас уже не беспокоят? Так вот, христианин не может быть подобием «премудрого пескаря», который в конце концов погибает в своей мнимой защищенности, так и не начав жить по настоящему. Напротив, мы призваны стать «светом миру», каждый день «умирая» для своего «я», чтобы кто–то из ближних душою ожил. А поступки как раз и будут свидетельством о нашей вере для окружающих.
С другой стороны, меня всегда поражала следующая логика: «Если я соблюдаю заповедь о почтении к родителям и блюду супружескую верность, то это проявление моей любви и верности к Богу и человеку». А вот если другой человек кроме этого соблюдает четвертую заповедь этого же закона, выделяя среди земной занятости целый день для Бога и Церкви — это законничество. Дело в том, что законничество нас может поджидать не только, когда мы пытаемся следовать заповедям Божьим, но и тогда когда мы начинаем что–то выпрашивать у Бога, обещая чем–то отплатить Ему. Иными словами, «долг платежом красен» — вот девиз законников. «Ты, Господи, мне здоровье, работу и материальное благополучие, а я уж в долгу не останусь, стану примерным христианином, буду Церковь чаще посещать, пожертвования увеличу, вообщем, обязательно изменюсь, Ты только дай». А иногда и наоборот, человек сразу же начинает ревностно соблюдать все предписания, лишь бы это «подействовало» на Бога.
Все это происходит тогда, когда мы неправильно представляем себе отношения человека и Бога, когда целью для нас является не встреча с любящим Отцом, а возможность что–то выпросить у Бога. Когда цель — это осуществление какой–то нашей мечты, то благо, к которому мы стремимся[70]. Бог — не цель, а средство достижения цели… Это отголосок языческих верований, все еще имеющих место и в наше время. Например, когда человек мечтает попасть в Царство Божье только лишь для того, чтобы наконец–то избавиться от земных тягот. Он стремится не к встрече с Богом, а к жизни без проблем. Помните человека из евангельской притчи, пришедшего на брачный пир без праздничной одежды? Если попробовать соотнести эту притчу с вышесказанным, то получится следующее: «Друг, ты почему не облачился в праздничную одежду? — А я сюда не на Тебя пришел смотреть, не обрести сопричастность Твоей радости, я пришел просто для того, чтобы поесть».
Само соблюдение субботы, равно как и других заповедей из Декалога, не является законничеством. Важно понимать не только то, для чего это делается, но и на Кого в конечном итоге должно быть обращено наше внимание. На сам поступок или на Христа Спасителя. В противном случае мы неминуемо окажемся в таком же положении, в каком оказался Давид Брайнер, религиозный опыт которого передает У. Джеймс: «Я зашел в тупик. Мне стало ясно, что для меня навсегда невозможно самому помочь себе, самому себя освободить… Я молился из–за моего личного интереса, а не из–за желания прославить Бога… Я увидел, что я нагромоздил перед Богом мои благочестивые подвиги, посты и молитвы и т.д., стараясь верить и действительно веря иногда, что я делал это во славу Божью, тогда как я ни разу не подумал за это время искренне о Боге и думал только о собственном счастье»[71].
Каков мотив верующего человека, претворяющего заповедь Божью в повседневную жизнь? В зависимости от ответа будет понятна и наша жизненная позиция. Может быть, мы стремимся к своей мечте, а Бог — это средство для ее осуществления? Или мы идем на встречу с Господом, а в земном пути пытаемся не огорчать Его своим равнодушием и непослушанием?
Так для чего же необходим Закон Божий? Прежде всего, закон выполняет охранительную функцию. «Повинуясь Божьему Закону, — замечает Е. Уайт, — человек огражден защитной стеной и охраняем от зла»[72]. Правда, нередко можно услышать следующее: «Мы не под законом, а под благодатью, только веруй и все. Не надо ограничений. Где Дух Господень, там свобода. Долой всякие ограничения». Было бы странно, если бы у водителей и пешеходов возникала мысль о том, что красный свет ограничивает их свободу. Никто не призывает: «Закройте на него глаза и продолжайте свой путь дальше», понимая, что вследствии такой «свободы» случится беда. Божий Закон не ограничивает нашу свободу, а, напротив, помогает нам стать свободными. Общеизвестно, что когда человек добровольно ограничивает себя в чем–либо, его уже трудно ограничить кому–то другому. Если мы позволим Господу «поставить нас в определенные рамки», тогда Он постепенно поможет нам освободиться от рабства греха.
Следуя заповеди Божьей, человек постепенно преображается во Христа. Об этом хорошо говорит духовный писатель и подвижник конца XIX века:
«Уважай себя как образ Божий; помни, что этот образ — духовный, и ревнуй об исполнении заповедей Божиих, восстановляющих в тебе подобие Божие. Крайне остерегайся нарушать малейшую заповедь Божию; это нарушение разрушает в нас подобие Божие и приближает нас к подобию диавола. Чем больше будешь нарушать заповеди Божий, тем больше будешь уподобляться диаволу»[73].
Помните, у Ф. М. Достоевского, в романе «Подросток», Макар Иванович говорит, что самому человеку невозможно знать «про всякий грех, что грешно, а что нет: тайна тут, превосходящая ум человеческий»[74]. Поэтому, помимо предостережения и воспитания, согласно апостольским словам, закон еще является своеобразным зеркалом (Иак. 1:22–25). «Закон, — пишет Е. Уайт, — показывает нам наши грехи, как зеркало показывает, что наше лицо не чисто. Зеркало не имеет силы очистить лицо; это не его миссия. Точно так же и Закон. Он указывает на наши недостатки и осуждает нас, но не имеет силы спасти. За прощением мы должны идти только ко Христу»[75].
Благодаря закону можно увидеть, чем мы причиняем боль Богу и ближнему. Посредством заповеди Господь лишает покоя нашу совесть. Вот что об этом пишет Иоанн Дамаскин (VIII в.): «Итак, Закон Божий, входя в наш ум, привлекает его к себе и возбуждает нашу совесть»[76]. Действительно, когда мы посмотрим на любую из заповедей, мы увидим, что она обличает нашу совесть. Например, заповедь: «Не сотвори себе кумира…» говорит нам о том, что порой является смыслом нашей жизни, чему мы отдаем все время и силы. А точнее, чему мы принадлежим — будь то идея, работа, творчество, или какая–либо вещь. А за всем этим подчас не замечаем самого главного — человека рядом с собой.
Десятая заповедь напомнит нам о грехе, который буквально разъедает нашу душу. Это зависть. И здесь хотелось бы вскользь упомянуть три основных этапа развития этого греха, которые издревле опознаются в церковной традиции: «У него есть, а у меня нет». Второй этап: «А почему это у него есть, а у меня нет?!» Наконец, самая страшная мысль: «Раз у меня этого нет, пусть и у него не будет». Французкий публицист Андре Моруа (1885–1967) в своей работе «Открытое письмо молодому человеку о науке жить» описывает тягостное чувство зависти: «Если вам постоянно будет сопутствовать удача, то, сколь бы заслуженной она ни была, у вас появятся враги. Почему? Потому что найдутся люди, которых вы будете раздражать самим фактом своего существования. Невозможно нравиться всем. Успех восстановит против вас людей, которые мечтали о той же должности, добивались аплодисментов той же публики. Кроме того, успех развяжет вам язык, и вы неизбежно наговорите много лишнего, вы будете искренне высказывать свое мнение о людях, которые терпеть не могут искренности… Из пустяковой сплетни может родиться смертельная ненависть. Множество людей получают величайшее наслаждение, принося другим огорчения и ссоря их. Если вы сами еще не нажили себе врагов, эти люди вам помогут»[77].
Может случиться и так, что я окажусь вором, нарушая восьмую заповедь. Причем не обязательно «совершать тайное хищение чужого имущества», ведь красть можно и хорошее настроение, доброе имя, чужую мысль, чужую любовь, чужое время, а значит, и саму жизнь. Если я редкий гость в собственной семье, тогда Господь обличит меня через четвертую заповедь и призовет выделить один день для Церкви и семьи.
А вот девятая заповедь: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». Прочтешь, и сразу же перед глазами предстает тот поток лжи, который ежедневно мы выливаем на ближних и дальних. А ведь постоянная ложь может со временем перерасти и в более опасную греховную болезнь, болезнь, которая называется «неспособность любить». В «Братьях Карамазовых» Старец Зосима говорит Федору Карамазову: «Главное самому себе не лгите. Лгущий самому себе до того доходит, что уже никакой правды ни в себе, ни в других не видит. Затем он перестает любить… Лгущий самому себе еще и обидеться может. Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что сам себе он обиду навыдумал и налгал для красы… из горошинки — гору сделал. И знает это все человек, а все–таки первый обижается — а затем доходит и до вражды истинной»[78].
