Я не играю словами. Напротив, я пытаюсь показать, что игра словами вредит мыслительной способности человека. В широком употреблении не существует устоявшегося точного метода, на который мог бы опереться мозг в своей работе. Оперируя такими неэффективными материалами, ум не в состоянии схватить другие, более утонченные, то есть более точные, или действительно объективные.
В.: Наше общество находится в состоянии брожения, и люди совершенно открыто говорят, что эта цивилизация больна. Я отдаю себе отчет, какая несправедливость творится в мире, и осознаю также, какое количество разных факторов угрожает нашему физическому существованию. Целые сообщества людей готовы вцепиться друг другу в глотки, и зло, которое нам, казалось, удалось укротить, возрождается в новой, сильной форме. Хотя я готов вносить свою лепту и всегда буду поддерживать, насколько это возможно, все хорошее и слабого в борьбе против сильного, если слабый прав, мне все же хотелось бы знать, насколько мы будем способны выживать, если действительно собираемся выжить? Вот вопрос из тех, что беспокоят меня больше всего, — справедливые люди совершают огромные ошибки, когда пытаются действовать исходя из объективных моральных принципов или, что называется, «как лучше».
О.: Если отсутствует знание, а есть только информация, то в лучшем случае люди действуют в соответствии с доступной им информацией. Худший вариант — и он встречается гораздо чаще, — когда они поступают в соответствии с импульсом, или эмоцией, которые привязаны к интеллекту и уравновешены тем, что вы называете объективными моральными принципами. Объективные моральные принципы, конечно, — это выражение, которое, как кажется, что-то означает, но на самом деле является не более чем набором предположений.
Если вы посмотрите на людей, глубоко озабоченных правдой и совершением правильных поступков, то заметите, что в них доминирует такая характерная черта, как беспокойство. Они обеспокоены ядерной угрозой, несправедливостью и т. д. Их решения продиктованы беспокойством. Естественно, все это дает «кособокие» результаты.
У таких людей нет реального чувства того, что может произойти вследствие определенных действий, поэтому они действуют под влиянием момента. Не удивительно, что последствия их поступков вновь и вновь порождают беспокойство. Им бы остановиться и подумать о том, что одно дело распознавать зло, совсем другое — беспокойством доводить себя до такого накала, когда начинаешь импульсивно действовать против зла. Люди беспокоятся по поводу бедности. Они борются с бедностью, бедность уменьшается, но растет преступность. Поэтому они снова беспокоятся, на сей раз насчет преступности, беспокоятся потому, что были неправы.
Им не приходит в голову мысль: «Возможно, мы как-то не так смотрим на вещи, что и заставляет нас постоянно совершать эти ужасные ошибки». Подобные люди ничему не учатся и ничего не забывают. Пока они не начнут правильным образом искать верное понимание собственной ситуации, они с неизбежностью будут следовать тем же путем.
В.: Почему люди служат суфиям, делая то, что, кажется, не имеет никакого отношения к учебе? Например, я видел учеников, прислуживающих суфию и его гостям, выполняющих работы по дому, и т. д.
О.: Потому что взамен суфий делает то, что может сделать для них. Вам ведь не кажется странным, если вы что-то делаете для водопроводчика, который починил вам кран? Нуждается ли в комментарии ситуация, когда булочник дает мяснику батон хлеба взамен куска мяса? Будете ли вы спрашивать: «Почему булочник дает хлеб, почему мясник берет его?»
Вы и не подумали бы задать этот вопрос, если бы не сомневались в том, что ученики вообще что-либо получают в обмен на службу. А сомневаетесь вы в этом только потому, что не способны взвесить получаемое ими. Другими словами, это ваша проблема, а не их или кого-нибудь еще. Ваша проблема в том, что вам надо продвинуться до той стадии, на которой вы сможете ощутить менее грубое, то, что учитель дает взамен. Если вы, к примеру, глухой, но не слепой, и видите, кто-то дает нечто, но не можете услышать того, что дается взамен (например, информацию, которую можно только услышать, а увидеть — нельзя), вы, возможно, зададитесь аналогичным вопросом. Единственный возможный ответ в данной ситуации может показаться вам невежливым. Тем не менее он содержит истину и звучит так: «Если вы глухой, то не узнаете, пока не услышите».
Широко известно, что при посещении уважаемого духовного лица принято дарить подарок. Обычно это знак уважения и доказательство личной жертвы, а также предмет, который может быть использован получателем для благотворительной или иной деятельности.
Согласно распространенному убеждению — и мне часто случалось видеть, как это происходит, — подарки, в том числе и денежные, полученные суфием, включаются в сферу действительно важных процессов и человеческого служения, взамен высвобождая что-нибудь для дающего.
То, что эта «алхимия» происходит только при участии реальных суфиев, может быть подтверждено несколькими примерами. Я приведу типичный.
Однажды некий человек нашел крупный алмаз, огранил и подарил его, но не суфию, а дервишу. Дервиш — это примерно то же самое, что монах на Западе. На Востоке принято думать, что такие люди еще только ищут высшее знание. Другие же, подобно тому человеку с алмазом, воображают, что они святые.
Дервиш не был вором, но и духовным человеком, что бы он сам ни воображал на этот счет, тоже не был. Он отдал алмаз женщине, которая недавно овдовела и воспитывала нескольких детей. Рассказывают, что дервиш, выступая в качестве средства передачи, не смог найти алмазу места, чтобы он сработал в «действительно важной сфере», и потому женщине не удалось распознать, что алмаз настоящий. Она отдала его своей дочке, и маленькая девочка играла с ним, пока не выросла. Семья переживала трудные времена, а алмаз лежал в коробке для рукоделия.
Через двадцать лет человек, когда-то нашедший этот алмаз, случайно увидел его на уличном лотке, среди кучи безделушек, и купил за цену, равную цене булки хлеба. Он отдал алмаз суфию, который спросил:
«Сколько ты заплатил за него?»
Человек ответил:
«Столько, сколько стоит булка хлеба».
«Отлично, — сказал суфий, — ведь вещи этого мира не стоят большего. Однако с его помощью мы можем предотвратить войну».
Как это произошло — уже другая история, но все было именно так.
В.: Какие письма из тех, что вы получаете, можно было бы назвать наиболее раздраженными?
О.: Самые раздраженные письма приходят от людей, которые хотят знать, почему я не раздражен тем, что раздражает их, — и это касается широкого спектра вопросов — от политики до критики в мой адрес. На втором месте люди, рассерженные тем, что я не ответил на их письма, или, скорее, тем, что я не дал ответов, которые они хотели услышать. По мере того как их раздражение растет, они пишут все больше и больше, в итоге писем становится так много, что если бы я стал отвечать на них, то не смог бы больше ничем заниматься. Из этого, конечно, следует, что ответа они не получают и, возможно, еще больше раздражаются.
В.: Вы постоянно говорите, что в действительности люди не знают, что делают, и, многие их действия подсознательно направлены на получение некоего результата, которого сам человек не понимает. В суфийской литературе есть много примеров того, как люди ведут себя подобным образом. Но разве не бывает ситуаций, когда человек на самом деле осознает, что самообман стал чертой его характера, и намеренно используют эту черту?
О.: Да, так бывает. Иногда, как в случае с продавцом восточных халатов, которую я упоминал в книге «Учиться, как учиться», люди, осознавая этот механизм, позволяют ему действовать. Другие ситуации подобны случаю с профессором, который попросил меня взять его на работу — личным помощником. Я сказал, что не сделаю этого. Тогда он взмолился:
«Хотя бы дайте мне письмо с приглашением на работу!»
Я спросил:
«Но какой вам толк от этого письма?»
«Ну как же, — ответил он, — если я покажу его такому-то человеку, а он — ваш поклонник, то сразу же получу предложение работать у него, потому что он будет счастлив опередить вас в этом!»
Этот вид намеренного обмана, который обычно происходит на неосознанном уровне, как правило, встречается в несколько ином виде, в шутках и историях об «умных идиотах». Но мой опыт показывает, что подобное явление вообще известно только потому, что люди наблюдали человеческое поведение и передавали свое знание в форме «шуток» как для иллюстративных, так и для информационных целей.
