Единственный раз Марк упоминает точное время. Был третий час (9 часов утра), когда Иисуса распяли (25). Над землей была тьма, начиная с шестого часа (полдень) до девятого часа (3 часа дня), когда Иисус вскричал и умер (33,34,37).
«Крик оставления» — единственные слова, произнесенные Иисусом на кресте и записанные Марком. Они толкуются по–разному. Некоторые вполне логично усматривают в них начало Псалма 21 и утверждают, что в этих словах мы должны видеть подтверждение всего Псалма с его триумфальным настроем, поскольку Псалом заканчивается победой и уверенностью. Но эти утверждения слишком уязвимы и не совсем увязываются с обстоятельствами повествования. Они также не созвучны настроению Евангелия от Марка вообще. Это единственные слова Иисуса, произнесенные Им с креста. Марк хотел подчеркнуть невероятную цену, которую заплатил Иисус в Своем послушании воле Отца. Этот крик находится в полной гармонии с Его молитвами в Гефсиманском саду, где Он «ужасался и тосковал» и «скорбил смертельно» (14:32–34). «Чаша сия», о которой Он тогда молился, теперь была выпита до последней капли (36). Цена выкупа была уплачена «для искупления многих» (10:45). Хлеб и вино, на которых был основан новый завет, были принесены в жертву и возлиты на жертвенник (14:22–24). Крик оставления отражал ужас, сопровождавший выполнение этой задачи, повсюду в Писаниях описанной так наглядно (Рим. 3:21–26; 2 Кор. 5:18,19,21; 1 Пет. 1:18–20). Он взял на Себя все ужасные последствия человеческой греховности перед Богом, так что теперь приходящие к Нему по вере освобождены от этих последствий и следуют за Ним в послушании Небесному Отцу. Из глубин мрака прозвучал этот крик оставления. Как иначе можно было выразить его?
Слова, которые произнес Иисус, — это греческий перевод с арамейского Псалма 21:2, поскольку первые слова, сказанные на еврейском, вполне могли быть поняты неправильно — как призыв Илии (35). В результате Ему опять предложили жидкость, притупляющую боль, и на этот раз это был воин (36). Но больше уже ничего не произошло (37), ибо Иисус умер. (Распятые часто умирали в течение долгих дней. Марк хочет, чтобы мы знали: завершив Свою работу Иисус умер сознательно. Даже в этом случае Он полностью контролировал ситуацию.)
То, что завеса в храме разодралась на–двое, сверху донизу (38), имеет огромное символическое значение. В храме было две завесы, о которых могла идти речь. Одна находилась у входа в святилище (Исх. 26:37). Другая — между святилищем и святое святых (Исх. 26:31–35), где было присутствие Божье. В святое святых за завесу мог входить только первосвященник один раз в год, чтобы принести жертву за весь народ в День искупления (Лев. 16). О входе за эту вторую завесу везде в Новом Завете (особенно в Послании к Евреям, 6:19; 9:3; 10:20) говорится в символических терминах, чтобы представить его как непосредственный доступ христиан к Богу. Этот факт придает повествованию Марка особый смысл. Когда Иисус умер, чтобы спасти грешников (см. выше коммент. к стиху 34), прямой доступ к Отцу действительно открылся для всех, кто приходит к Иисусу с верой. В этом и есть значение разорвавшейся сверху донизу завесы, означающей действие Бога во Христе (2 Кор. 5:19). Мы должны постоянно помнить об этом во всех наших размышлениях о значении смерти Христа.
Часто задают вопрос о том, а действительно ли была разорвана завеса в храме? Поскольку доказать этого мы не можем, придется положиться на точность и историчность, которые мы приписываем произведению Марка. Вне Нового Завета об этом свидетельств нет. Иосиф Флавий описывает необычные явления, сопутствовавшие распятию и смерти Иисуса, но об эпизоде с разорвавшейся завесой не упоминает. С другой стороны, если такое действительно случилось, об этом говорили бы те храмовые священники, которые стали христианами (Деян. 6:7), поскольку обычная публика могла ничего не знать. И все же дело не в том, произошло ли такое явление на самом деле, а в том, стал бы Бог делать это или нет? Зная, что в библейских текстах контекст и его значение толкуются в первую очередь с точки зрения Божьей воли, мы склонны обращать больше внимания на само событие и не слишком задумываться о его значимости, хотя это более важно.
Теперь, когда завеса, скрывавшая непосредственное присутствие Божье в храме, разорвана, именно язычник первый воспользовался открытым духовным доступом через Христа (39). Он стоял перед Иисусом, слышал Его крик, видел Его смерть и сделал заявление, засвидетельствовавшее его веру: «…истинно Человек Сей был Сын Божий» (39). Нам опять приходится задуматься, что здесь подразумевал Марк. Похоже, обычный наблюдатель, не имевший предвзятого мнения, смог увидеть то, чего не увидели искушенные в духовном и религиозном отношении лидеры (39).
И опять на первый план выступают женщины (40,41). Еще одна характерная черта, на которую обращает наше внимание
Марк, заключается в следующем: Бог использует наименее вероятных свидетелей, начиная с эксцентричного Иоанна Крестителя и заканчивая ненадежными избранными апостолами. Он отправляет Легиона провозглашать Благую весть, а примером истинно верующего человека считает ребенка. Теперь еще в большей степени провозглашение важных событий будет зависеть от женщин, к которым не относились с большим уважением в дни Иисуса, но на которых Он всегда мог положиться.
Мария из Магдалы (городок к западу от Геннисаретского озера) была исцелена Иисусом (Лк. 7:36–50). В Евангелии от Луки (8:1,2) она принадлежит к группе женщин, которые поддерживали Иисуса своими средствами (см.: 15:41). В Евангелии от Иоанна 19:25 она стоит с другими женщинами у креста. В том же Евангелии 20:1–18 перечислены памятные встречи ее с Иисусом после Его воскресения. В Евангелии от Луки 24:10 она — одна из тех женщин, которые находят гроб пустым, а затем отправляются сообщить об этом ученикам. Иаков младший и Иосия, чья мать, Мария, тоже была там, предположительно были известны христианам, которым писал Марк. Что касается Саломии, Матфей говорит, что она была матерью сыновей Зеведеевых, видимо, имея в виду Иакова и Иоанна (Мк. 3:17). Несмотря на сильнейшие заверения в верности и преданности со стороны мужчин (14:31), в конце концов именно женщины прошли до конца весь крестный путь Иисуса.
11. Погребение Иисуса (15:42–47)
И как уже настал вечер, потому что была пятница, то есть, день пред субботою, 43 Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату и просил Тела Иисусова. 44 Пилат удивился, что Он уже умер; и призвав сотника, спросил его: давно ли умер ? 45 И узнав от сотника, отдал Тело Иосифу. 46 Он, купив плащаницу, и сняв Его, обвил плащаницею и положил Его во гробе, который был высечен в скале; и привалил камень к двери гроба. 47 Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали.
Погребение Иисуса представлено всего в шести стихах. И все–таки Марк отмечает здесь очень важные моменты.
Распятие было позорной смертью, и к распятым уважения не питали. Однако выдающийся член совета (или синедриона, где допрашивали Иисуса), Иосиф из Аримафеи, отправился к Пилату с просьбой выдать ему тело и, получив Его, завернул соответствующим образом, положил в пещеру в скале и запечатал вход большой каменной глыбой.
Другие авторы синоптических Евангелий к этому добавляют кое–какие подробности. Лука говорит, что он был «человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их» (Лк. 23:50,51). Матфей идет дальше и сообщает, что Иосиф «также учился у Иисуса» (Мф. 27:57). Это, по–видимому, и имели в виду Марк и Лука, утверждая, что Иосиф сам ожидал Царствия Божия (Мк. 15:43; Лк. 23:51). Марк просто информирует, что Иосиф положил тело «во гробе, который был высечен в скале» (46). Лука дополняет, что в гробе больше никто похоронен не был (Лк. 23:53). Матфей же говорит, что Иосиф положил Иисуса «в новом своем гробе» (Мф. 27:60). Евангелие от Иоанна поясняет, почему об Иосифе не было до сих пор слышно: он был «ученик Иисуса, но тайный — из страха от Иудеев» (Ин. 19:38). Однако наступил момент, когда он открыто засвидетельствовал свою веру. Иоанн сюда включает и Никодима, еще одного члена совета, о котором говорилось в Евангелии от Иоанна 3. Он также открыто признал свою верность Иисусу, подтвердив ее действиями.
Марк представляет детали, которых нет в других Евангелиях и которые нам надлежит внимательно исследовать. Например, он упоминает, что Иосиф осмелился просить тела Господа (43). Из повествования становится ясно, что по природе своей Иосиф не был храбрецом, хотя Лука и говорит, что он был «человек добрый и правдивый» (Лк. 23:50). Он просто сделал то, что было необходимо сделать.
Другая важная деталь встречается только у Марка, это его замечание: Пилат удивился, что Он уже умер. Он призвал сотника, чтобы узнать время смерти (44). Распятые преступники мучились иногда в течение нескольких дней. Иисус продержался несколько часов. Может быть, это очередной парадокс в рассказе Марка? Тот, Кто не выдержал борьбы со смертью в течение долгого времени, тем не менее явился Тем Самым, Кто Своей смертью освобождает многих (10:45). Но такое возможно увидеть только глазами веры.
