Большинство читателей среднеобразовательного уровня имеют, вероятно, очень смутное представление о гипотезе библейской теории, выдвинутой Графом-Вельхаузе-ном. Когда эта гипотеза вызывала доверие, её общим эффектом была дискредитация Ветхого Завета, в особенности Книг Моисея, которые были представлены скорее как случайное накопление очень поздних подтасовок, чем стройное аутентичное собрание древних документов. Я предлагаю здесь случайному читателю, у которого эта тема может вызвать любопытство, краткий обзор предыстории этой гипотезы, ее взлета и падения.
Талмуд полон обсуждений, цель которых — разобраться в трудных местах Библии. Бесконечные поздние комментарии Священного Писания заняты объяснением этих трудных мест. Иногда эти объяснения кажутся убедительными, иногда — натянутыми. Комментаторы не соглашаются друг с другом. Они смело бросают вызов толкованиям мудрецов Талмуда. Учащийся в конечном итоге должен сам для себя решить, каково его мнение по этим вопросам.
В XVII веке, когда теологи использовали Библию, чтобы преградить путь разуму и знанию, появившаяся в то время научная мысль пошла атакой на Библию же с целью самозащиты. Предметом ее атак были все те же спорные места. Насколько мне известно, общая теория современной критики Библии была впервые обоснована Спинозой в его «Теологическом и политическом трактате», хотя Спиноза многим обязан Гоббсу1. Взбунтовавшийся студент, изучавший Талмуд, Спиноза прекрасно знал спорные места в еврейском учении. Он владел острейшим умом и пером — во все времена.
Смысл идеи Спинозы состоит в том, что Библия в конечном счете — это литература, книга, ничем не отличающаяся от любой другой, хотя, возможно, величественнее большинства других книг. Она не была написана в черном или белом огне Б-гом, и она не неприкосновенна и не вечна. Все это — не более как метафора. Она была написана в разные времена человеческой рукой — чернилами на пергаменте. Поэтому она может быть предметом литературного анализа. Традиционные представления о написании Библии, ее строении не могут быть последним и единственным мнением. Это мнение может быть и неверным. С другой стороны, рациональное исследование текста Библии даст истинное представление о ее авторах и о достоверных фактах ее происхождения. Спиноза наметил все атрибуты того, что мы сегодня называем Высшей Критикой: вариации стиля, повторяющиеся отрывки, хронологические пробелы, странности в грамматике и словаре и т. д. Он основательно изучил великого ортодоксального комментатора Ибн-Эзру , использовал отмеченные им трудные для понимания места в Библии и выдвинул свои саркастические интерпретации этих мест.
Этот путь, открытый Спинозой в 1679 году, вначале причинял его последователям одни неприятности. Писания в духе Спинозы приводили к поношению, преследованию, изгнанию из общества и, возможно, к тюремному заключению и даже смерти. Но уже в пределах первых ста лет с того времени, когда Спиноза открыл путь критике Библии, Вольтер, круша все вокруг, проложил столбовую дорогу рациональному анализу. После Вольтера рациональный анализ Библии стал игрой каждого смертного — и началась настоящая гонка.
Впервые идея выяснения подлогов при написании Библии была предложена, насколько мне известно, немецким, теологом де-Веттэ, опубликовавшим в 1806 году едкую критику на Второзаконие. Но теория подлогов при составлении библейских документов всегда будет связана с именем другого немца, профессора истории Юлиуса Вельхаузена, который распространил сферу подлогов практически на всю Библию. В особенности Тора Моисея, утверждает Вельхаузен, представляет собой многослойную фальшивку от первого до последнего слова.
Вельхаузен не претендовал на оригинальность и отдал должное своим предшественникам. Общая идея теории Вельхаузена, выведенной большей частью своей из Астру-ка, де-Веттэ и Графа, состоит в том, что Ветхий Завет был подвергнут значительной доработке, подгонке и неудачной имитации священников-законодателей под руководством Эзры во времена второго Храма. Они пытались придать форму строгого канона существующим Священным Писаниям Израиля. В действительности же они проделали эту огромную работу с одной целью: обосновать свои собственные притязания к власти и деньгам. Они стремились увековечить простую ложь; что Моисей узаконил, а Соломон непосредственно привел в исполнение заповедь о централизованном богослужении в святилище: вначале в скинии, а затем в первом Храме. Вельхаузен утверждает, что скиния никогда не существовала. Описания в Левите, насыщенные архаизмами и деталями, — такой же подлог, как и псевдоантичные поэмы Четтертона и Оссиана.[12] Исторические описания централизованного б-гослужения в Храме Соломона — тоже всего лишь масса придуманных священнослужителями историй.
Эзра-Гасофер систематизировал в эпоху второго Храма Моисеев Закон и заложил основу религиозного и морального права. Перу Эзры принадлежит также ряд апокрифических трудов.
Отталкиваясь от этой предпосылки, Вельхаузен воздвигает новый эволюционистский взгляд на историю Израиля. Не было апокалипсиса на горе Синай. Моисей не был провозгласителем веры. Еврейская религия выросла из грубого антропоморфного политеизма. Моисей, если он существовал вообще, считал себя приверженцем местного бога грома или бога гор, возможно, реально существовавшего священного камня: «Он твердыня… праведны пути Его». Со временем, в Канаане, пророки трансформировали этот культ в более утонченную веру; но все их старания были безнадежно сведены на нет и извращены фальсификаторами.
Развивая эту новаторскую точку зрения, Вельхаузен опубликовал в 1875 году свое «Введение в историю древнего Израиля», панорамный труд, занимающий почти пятьсот страниц петита и включающий около пяти тысяч ссылок на текст Ветхого Завета. Он подверг подробному анализу все еврейские Священные Писания от первого слова Бытия до последнего слова Второзакония, излагая свои тезисы в форме главы и стиха Библии. Для целого поколения, если не больше, «Введение» представляло дисциплину, которая именовалась впоследствии «Критика Библии».
Я прочел «Введение» Вельхаузена и проверил в Ветхом Завете на иврите все ссылки, вполне возможно, что я буду последним человеком на земле, который когда-либо совершал подобную работу. Книга Вельхаузена стала музейным экспонатом, и даже от молодых исследователей Библии не требуется в наше время ее анализа. Но я считаю, что такая работа входит в мою обязанность перед читателем этой книги. Это необходимо для общей постановки вопроса. Я попытаюсь описать «Введение», которое было в свое время библией для неверующих.
Вельхаузен начинает с объявления величественной темы своего труда: фальсификаторы-священнослужители, несуществовавшая скиния, дутая доктрина б-гослужения. Затем он приступает к своей основной задаче: пересказ Библии по Вельхаузену. Метод Вельхаузена прост, но разработка им деталей этого метода — грандиозна. Любой отрывок Священного Писания, подтверждающий его тезис, или по крайней мере не противоречащий ему, аутентичен. Если же текст ему противоречит — стихи поддельны. Он обрушивается с резкой критикой на каждый стих, который не подтверждает его точку зрения. Он постоянно демонстрирует то грамматически неправильно построенное предложение, то внутреннюю непоследовательность, то грубый словарь, то отрывочность вместо последовательной истории. Нет такого отрывка, который он не смог бы оправдать или уничтожить. Если для этого ему необходимо просто изменить значение слова на иврите — он делает и это. Это называется «конъюнктурной правкой текста».
Начиная свою игру, Вельхаузен, отдает себе отчет в том, что ему не удастся обойти молчанием один навязчивый вопрос: как это сотни и сотни библейских стихов опровергают его теорию простыми словами? Вельхаузен отвечает на этот вызов Библии при помощи гипотетического образа Резонера-фальсификатора, своеобразного мастера подделки. Предвидя на двадцать три века вперед, этот человек (или эти люди) явно предвосхитил теорию Вельхаузена и внимательно просмотрел весь текст Священных Писаний, включив в них отрывки, призванные опровергнуть будущую теорию!
С изобретением Резонера-фальсификатора Вельхаузен одним махом расправился со всеми трудностями. Как инструмент противоречивой логики этот образ просто великолепен. Те разделы Библии, которые противоречат Вельхаузену, не просто лишаются своей подлинности, а становятся аргументами в его же пользу. Автор естественно не называет своего Резонера по имени. Он даже не персонифицирует его как одно лицо, а просто призывает его время от времени исполнить свой долг. Когда все остальное — грамматика, последовательность, вариации Имени Б-га или просто откровенная фальсификация значений слов в иврите — не помогает, Резонер приходит на помощь.
