Передо мной тетрадные листки, написанные рукою бывшего инока Тихвинского монастыря, отца Варлаама, который в миру был Владимиром Костромским, студентом Литературного института имени А.М. Горького.
В 1997 году, уезжая в Сербию, отец Варлаам оставил мне свою летопись… Горестны и печальны события, изложенные здесь. Черною тьмою затягивает обитель…
1918 год. В южных братских кельях и Больничных кельях устроены пошивочная мастерская и красноармейский госпиталь. Начинается планомерное вытеснение монахов.
1922 год. Изъятие церковных ценностей. Из Успенского собора увезен оклад Тихвинской Чудотворной иконы, золотые и серебряные лампады, паникадила, подсвечники…
«Закончилось изъятие церковных ценностей в Большом монастыре! – радостно сообщала газета „Красное знамя“. – Изъято для помощи голодающим 37 фунтов золота, около 25 пудов серебра, 10 тысяч драгоценных камней».
1923 год. Местные большевистские вожди объявили Тихвин центром атеистической пропаганды.
1923 год. 11 ноября. В Москве святейший патриарх Тихон провел епископскую Хиротонию архимандрита Антония. Владыка Антоний стал первым настоятелем Тихвинской обители в архиерейском сане.
1924 год. 2 сентября. Административный отдел губисполкома опечатал церковь «Крылечко» и известил епископа Антония о роспуске православной общины при монастыре.
1924 год. 11 сентября. В монастырь прибыла группа обновленцев во главе со священником Леонидом Борисовым. Верующие попытались воспротивиться захвату обновленцами церкви «Крылечко», но были разогнаны силами Тихвинского гарнизона.
1925 год. 19 июня. Особое совещание при коллегии ОГПУ рассмотрело Тихвинское дело и вынесло постановление о заключении всех его участников на три года в концлагерь. Епископ Антоний ввиду пошатнувшегося здоровья отправлен в ссылку в деревню Перёдки Боровичского уезда Новгородской губернии.
1926 год. Закрыт Успенский собор.
1928 год. Тихвинский монастырь занят военным гарнизоном.
В роддоме на территории монастыря родился Александр Гордеев, которому суждено будет стать первым игуменом возрожденного Свято-Успенского Тихвинского мужского монастыря…
1930 год. В ходе коллективизации Успенский собор начали использовать как пересылочную тюрьму. Здесь томились тогда тысячи раскулаченных крестьян, ожидая отправки в лагеря и на поселения.
1935 год. Успенский собор превращен в военный склад…
1936 год. Полностью уничтожено монастырское кладбище, расположенное вокруг собора. Там, кроме иноков и настоятелей монастыря, были похоронены принц Иоанн Антонович Ульрих, князь Иван Иванович Шуйский, князь Симеон Прозоровский, русский историк Я.И. Бередников, исследователь старины И.П. Мордвинов.
1941 год. Осень. Немцы разместили в монастыре военный госпиталь.
1941 год. Зима. Освобождение Тихвина. При отступлении немцы взорвали и подожгли три церкви и пять корпусов монастыря. Во дворе монастыря осталось немецкое кладбище – ряды крестов с надетыми на них касками.
Вот такие даты…
Странно, но из этой летописи как-то выпадает сама Тихвинская Чудотворная икона Божией Матери.
Николай Петровский в статье «Долгий плен Тихвинской Богородицы» утверждает, что «в 30-е годы Тихвинская икона все еще находилась в Успенском соборе, но, естественно, уже без золотого оклада. Сам образ не реквизировали лишь потому, что для Гохрана в то время иконы не представляли „особой материальной ценности“».
Аргументация эта не очень-то и убеждает.
Хотя Гохран и сыграл весьма неприглядную роль в разграблении Русской Православной Церкви, но специалисты там были все-таки достаточно квалифицированными и не понимать, что Тихвинская икона Божией Матери как раз и представляет «особую материальную ценность», они не могли.
Но даже если и согласиться с автором статьи, то все равно непонятно, как могла уцелеть икона в Успенском соборе, если там вначале размещалась тюрьма для ожидающих отправки на поселения раскулаченных крестьян, а затем – военный склад?
Несколько более определенно Тихвинская икона возникает в 1937 году в деле тихвинских обновленцев [11]:
«Наличие в обновленческой церкви „Большой монастырь“ так называемой „Тихвинской“, чудотворной иконы божьей матери, привлекавшей верующих распространенной духовенством легенде о „чудесных исцелениях“, дало возможность духовенству сконцентрировать в данной церкви верующих из различных приходов, расположенных в Тихвинском районе и развернуть в их среде работу по вербовке антисоветского элемента в контрреволюционную группу» [12].
Похоже, что обновленческой церковью «Большой монастырь» чекисты называли церковь Вознесения Богородицы, и значит, Тихвинская икона в Вознесенскую церковь и была перенесена.
Подтверждает этот факт и немецкая версия.
По сведениям штаба «Рейхсляйтер Розенберг», в ноябре 1941 года солдаты вермахта во время боя вынесли Тихвинскую икону из горевшей церкви Вознесения Богородицы…
И хотя невероятным представляется, что икона, представляющая огромную, в том числе и материальную, ценность могла ынаходиться практически без присмотра, но утверждения эти состыкуются, как мы увидим дальше, с известными перемещениями иконы во время Великой Отечественной войны, и значит, нам нужно не отвергать их, а попытаться объяснить…
Да, даже принимая во внимание военную неразбериху, многое тут выглядит совершенно невероятным…
Но ведь невероятно с точки зрения здравого смысла и предание о лампаде, которая теплилась перед иконой, когда раскрыли замурованный тайник после шестидесяти лет иконоборческой ереси!
Но невероятно и само явление «небошественной» иконы над Ладогой!
И что из того, что не можем мы найти логического объяснения тому, как именно стала Чудотворная икона Тихвинской Божией Матери невидимой в годы атеистического лихолетья?
Гораздо важнее другое…
Мы должны понять, что это невероятное исчезновение иконы от глаз богоборцев и есть очередное явленное нам Тихвинской иконой Божией Матери чудо.
И это очередное чудотворение еще раз подтверждает, что в Успенском соборе Тихвинского монастыря находилась перед революцией именно та самая икона, которая неведомо как исчезла в XIV веке из Константинополя…
Часть Пути Чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери в годы войны можно проследить по документам штаба «Рейхсляйтер Розенберг», а также по воспоминаниям участников Псковской Православной миссии.
Согласно немецким свидетельствам, эксперты оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг», занимавшиеся изъятием историко-культурных ценностей на оккупированных территориях, обнаружили икону в Тихвине среди трофеев.
Впрочем, для «пропагандного употребления» была сочинена тогда красивая легенда о спасении иконы из горящей церкви солдатами германской армии.
«Была еще одна новость, – вспоминает протоиерей Георгий Тайлов. – Когда немцы ворвались в Тихвин, то там в монастыре, как музейный экспонат, хранилась чудотворная икона Тихвинской Божией Матери. Как мне рассказывали, во время боя храм загорелся, но один немецкий солдат, заметивший большую старинную икону, схватил ее и вынес из огня. Спасая икону, он был ранен и отправлен в Двинск (Даугавпилс) на лечение» [13].
Икону немцы привезли в Псков.
Как свидетельствовал протопресвитер К. Зайц, «по настоянию немцев и СД» 1 января 1942 года был устроен крестный ход «по поводу прибытия в Псков Чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери»
Но, как известно, уже 9 декабря 1941 года соединения 4-й армии К.А. Мерецкова, прорвав западнее Тихвина немецкую оборону, вынудили гитлеровцев отойти за Волхов и взяли город.
Если икона была спасена при пожаре церкви Вознесения Богородицы, то не совсем понятно, где находилась она в течение целого месяца после того, как немцев выбили из Тихвина…
Не очень понятно и другое… Передали немцы икону представителям Псковской Православной миссии или нет?
Наверное, здесь необходимо подробнее рассказать, что такое была Псковская Православная миссия…
Миссия эта действовала в годы Великой Отечественной войны на оккупированной немецкими войсками территории северо-западных епархий России.
Инициатором ее создания был митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский), возглавлявший в начале 1941 года все епархии Православной Церкви в Прибалтике. Отметим сразу, что в условиях немецкой оккупации он пытался сохранить каноническое единство Прибалтийских епархий с Русской Православной Церковью.
Основу Псковской миссии, организованной митрополитом Сергием, составили русские священники из Рижской, а также Нарвской епархии, стремившиеся возродить церковное служение там, «где годами не звучало Слово Божие, не совершались богослужения, где народ молился лишь „про себя“, „сокровенно“».
