487
Здесь преп. Феодор прозревает в душе инока еще и помысел тщеславия, который как бы «успешно конкурирует» с помыслом блуда. В одной из схолий к «Вопросоответам к Фалассию» преп. Максима данный порок определяется так: «Тщеславие есть отчуждение от цели [жизни] по Богу и переход к другой, противоречащей божественной, цели. Ведь тщеславный [человек] есть тот, который предается добродетели не ради славы Божией, но ради собственной славы; своими трудами покупает он несущественные похвалы от человеков». См. наш перевод: Преподобный Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию LVI–LVIII // Альфа и Омега, № 3 (14), 1997, — с. 33.
Покаяние (μετανοείν) в данном случае, как весьма часто в Священном Писании и у отцов Церкви, употребляется в прямом смысле «изменения ума», т. е. в смысле полного внутреннего преображения человека; оно является следствием исповеди (δυτως διακείσθαι εαυτόν όμολογήσας). В святоотеческой аскетике покаяние обычно считается необходимым условием спасения, предполагает смирение, сокрушение (πένθος) и твердую решимость воли человека, стремящегося к такому духовному преображению. См.: Miguel Р. Lexique du desert. Etude de quelques mots–cles du vocabulaire monastique grec ancien. Abbaye de Bellefontaine, 1986, p. 183–190. Естественно, что следствием подлинного покаяния должны быть соответствующие действия и поступки человека. Или, как говорит св. Иоанн Златоуст, «истинное покаяние не то, которое произносится лишь на словах, а то, которое утверждается делами и, исходя из самого сердца, истребляет скверну нечестия». Полное собрание творений св. Иоанна Златоуста, т. И, кн. 1. М., 1993, с. 367. Из последующих слов преп. Феодора видно, что покаяние связано еще и с истинным познанием самого себя (αληθώς καταγνωναι σεαυτοΰ), т. е. с познанием, вероятно, и своего подлинного «я» (образа Божия), и той, скверны греховной, которая толстым слоем покрыла это «я».
См.: Прем. 1, 7. Говоря о невозможности пространственного ограничения Бога (ου γαρ περιγράφεται τόπω) и подчеркивая в то же время Его вёздеприсутствие, преп. Феодор кратко высказывает мысль, общераспространенную в святоотеческом богословии. Более пространно она излагается, например, в учении св. Григория Нисского: «Поставляя Бога вне всяких временных условий, могущих ограничивать беспредельность божественной жизни, разум вместе с тем мыслит Его не подлежащим и условиям пространственного бытия. Эти условия нужны для предметов чувственного мира, где царствует сложение и разложение, отделение и происхождение, переход и изменение; в Божестве же нельзя представлять себе всех этих обусловливающих мировую жизнь материальных процес–срв. Природа Бога должна, быть абсолютно проста, потому что все сложное разложимо, а разложимое прекращает свое бытие в процессе разложения; Бог же вечен, следовательно — неразложим, и следовательно — прост. Если же несомненно, что природа Его проста, то несомненно и то, что она не может иметь никаких очертаний, а потому, естественно, стойт выше всяких пространственных измерений. «Бог, почитаемый пребывающим на каком–либо месте, не есть Бог». Но это решительное отрицание определенного местопребывания Бога есть вместе с тем решительное утверждение Его положительного свойства — присутствия на всяком месте, или вездеприсутствия. «Божеству, — говорит св. Григорий,, — свойственно быть везде, все проницать и ничем не ограничиваться». Такое понятие вездеприсутствия необходимо предполагается понятием непространственности». Несмелое В. Догматическая система святаго Григория Нисскаго. Казань,,1887, с. 157.
О силе и чудодейственности крестного знамения см. высказывание св. Иоанна Златоуста: «Это знамение и в прежние, и в нынешние времена отверзало заключенные двери; оно отнимало силу у вредоносных веществ, делало недействительным яд; оно врачевало смертоносные угрызения зверей. Если оно отверзло врата адовы, отворило твердь небесную, вновь открыло вход в рай и сокрушило крепость диавола, то что удивительного, если оно побеждает силу ядовитых веществ, зверей и всего тому подобного?» Иже во святых отца нашего Иоанна Архиепископа Константина града Златоус–таго Избранные творения. Толкование на святаго Матфея Евангелиста, кн. 2. М., 1993, с. 559.
Это слово (Βενδίδειον; разночтение — Μενδίδων) обозначает, скорее всего, один из кварталов или районов Александрии.
Данная фраза (έδόξασεν τον Θεόν) предполагает обращение Силуана от арианской ереси в Православие.
Это растение (букв, «вещество», «кустарник» — ΰλην), именуемое θρύα, представляло, вероятно, какую–то разновидность тростника. А среди пахомиевских киновитов, постоянно трудившихся, особенно распространенно было «выделывание рогож, и это не только было хорошим рукоделием для монахов, но и могло усилить денежные средства киновии». Архимандрит Палладий. Указ. соч., с. 69.
Ср.: Пс. 93, 12. Слово: о παιδεύσας предполагает воспитующее наказание Божие. Подобное представление в Священном Писании часто связывается с отеческой любовью Бога к человеку. См., например, Евр. 12, 6–8. Св. Иоанн Златоуст, толкуя это место, замечает: «Следовательно, наказание полезно; следовательно,, наказание доставляет святость. И конечно так. Ибо если оно истребляет леность, порочные желания, привязанность к предметам житейским, если оно сосредотачивает душу, если располагает ее презирать все здешнее, — а отсюда и происходит скорбь, — то не свято ли оно, не привлекает ли оно благодати Духа?»; Святаго отца нашего Иоанна, Архиепископа Константинопольскаго, Златоустаго, Беседы на Послание святаго Апостола Павла к Евреям. Спб., 1859, с. 459.
Как отмечает Д. Гёринг, аналогичный эпизод передается в одной из коптских версий «Жития» преп. Пахомия. Свидетельство об этом случае (более близкое к повествованию Аммона, чем коптское «Житие») представляет и Евагрий Понтийский: «Ты, конечно, читал жития тавеннисиотских монахов, где говорится, что когда авва Феодор держал слово к братиям, две ехидны подползли под ноги ёго, а он невозмутимо накрыл их ступнями, словно сводом, и держал их там до тех пор, пока не закончил речь. Лишь после этого он показал их братиям, объяснив в чем дело». См. наш перевод: Творения аввы Евагрия. Аскетические и богословские трактаты. М., 1994, с. 89.
Так, думается, лучше переводить в данном случае слово συνίστορα (букв, «свидетеля», но и «сочувствующего, сторонника» и «адвоката»).
Выражение, явно восходящее к св. Апостолу Павлу и предполагающее духовную незрелость (см.: 1 Кор. 3, 1; Еф. 4, 14; Рим. 2, 20), но не «младенчество на злое» (1 Кор. 14, 20). В одном из своих наставлений, сохранившихся на коптском языке, преп. Феодор, ссылаясь на 1 Кор. 3, 1–2, говорит, что пока мы пребываем в младенческом возрасте, Христос питает нас и соответствующей пищей; а когда мы начинаем возрастать и мужать «в возрождении», Он уже хочет кормить нас «пищей истины». См. английский перевод: Pachomian Koinonia, ν. III. Instructions, Letters and other Writings of Saint Pachomius and His Disciples. Kalamazoo, 1982, p. 118. Вероятно, для «младенчествующих» среди пахомиевских иноков грехи, которые–собирались публично исповедовать обличенные монахи, могли стать большим соблазном. Поэтому преп. Феодор и воспрепятствовал в данном случае такому всенародному обнаружению их.
Об этом обычае см.: Desprez V. Le monachisme primitif. Des origines jusqu'au concile d'Ephese. Abbaye de Bellefontaine, 1998, p. 255. О нем свидетельствует, в частности, блаж. Иероним в своем предисловии к переводу «Правил» преп. Пахомия, где, отметив, что начальствующий над всеми монастырями тавенниеиотов пребывает в монастыре Bay, говорит: «Во дни Пасхи, исключая самых необходимых в монастыре людей, κ нему собираются все, так что страсти Господни празднуют вместе до пятидесяти тысяч человек (цифра явно преувеличенная. — А: С.)». Творения блаженнаго Иеронима Стридонскаго, ч. 4. Киев, 1903, с. 56. Обычай этот восходит к самому преп. Пахомию и сохранилось два его послания, где он увещевает намеревающихся собраться вместе братий достойно приготовиться к великому дню Праздника праздников. См.: Pachomian Koinonia, v. III, p. 63–67, 69–71. Вероятно, пахо–миевские иноки собирались на Страстной Седмице и оставались в Bay всю Светлую Седмицу. Не совсем ясно почему Аммон называет одиннадцать пахомиевских обителей, ибо число их обычно в источниках указывается как девять (исключая две женские). Возможно, он включает в это число существовавшие краткое время монастыри.
