В отличие от Евсевия, идеальный монарх у Сократа - обязательно монарх ортодоксальный. Эта характеристика и определяет все необходимые для него качества и поступки. Ортодоксальный император ведет христианский, даже монашеский образ жизни, ревностно исполняя все религиозные обряды. Он проявляет во всем кротость и человеколюбие, будучи "истинным философом". Ортодоксальный правитель оказывается настоящим христианским ученым, проводящим многие часы за чтением священных книг или в беседах о сложных теологических проблемах. Он обладает способностью творить чудеса. Во всех своих делах ортодоксальный монарх испрашивает совета у Бога. Он играет роль главного защитника православия: защищает верующих от преследований еретиков и язычников, искореняет идолопоклонство и "лжеучения", восстанавливает и возводит храмы, заботится о единомыслии в церкви, распространяет христианство по всей земле.
Именно такие качества демонстрируют и именно такие поступки совершают Константин Великий, Феодосий Великий, Аркадий и Феодосий Младший. Константин Великий прекращает гонения на христиан, избавляет их от ссылки, освобождает из тюрем, возвращает им отобранное имущество, уничтожает их преследователя Лициния (I.2-4); он прилагает все усилия для прекращения арианской распри и добивается всеобщего согласия епископов на созванном по его инициативе Никейском соборе (I.7-10); он обращается ко всем митрополитам с призывом строить храмы и сам организует строительство церквей в Константинополе, Палестине и Финикии {320} (I.9, 16, 18); он постоянно молится Богу и даже во время военных кампаний возит за собой походную часовню (I.19). Феодосий Великий ради утверждения единомыслия уговаривает арианского предстоятеля Демофила принять православие (V.7) и созывает два церковных собора в Константинополе (V.8 и 10); из уважения к епископу римских новациан Леонтию он оказывает милость консулу Симмаху, поддержавшему узурпатора Максима (V.14). Аркадий запрещает пропагандистские процессии константинопольских ариан (VI.8) и силою своей молитвы предотвращает гибель многочисленной толпы при падении стен храма (VI.23). Но более других императоров сократовскому идеалу соответствует Феодосий Младший, представленный как средоточие всех христианских добродетелей. Он ведет аскетический образ жизни: мужественно переносит жару и холод, часто постится, рано встает к молитве, носит ветхую одежду умершего праведника; трудясь во имя Слова Божьего, собирает огромную библиотеку христианских авторов и участвует в теологических диспутах; проявляет истинное человеколюбие, отказываясь от применения смертной казни и запрещая цирковые поединки гладиаторов с дикими зверьми; обладая чудотворной силой, молитвой прекращает разыгравшуюся пургу (VII.22).
Модель идеального пастыря во многом сходна с императорской. Ортодоксальность является первой в иерархии достоинств священнослужителя. Его главная функция - утверждать православие и христианскую нравственность среди паствы, подавая пример подвижничества, проповедуя истину и борясь против ее искажения. В то же время идеальный епископ должен проявлять терпимость к инакомыслию и только с помощью убеждения просвещать заблудших. За свои добродетели он наделяется способностью творить чудеса. Именно такими предстают в "Церковной истории" Афанасий Александрийский, Антоний Египетский, слепец Дидим, Иоанн Златоуст, Аттик Константинопольский и многие другие.
Но есть еще одно важное качество, необходимое для идеального священнослужителя. По мнению Сократа, идущему вразрез с широко распространенными в христианской мысли предубеждениями, церковный деятель обязан иметь прекрасное образование, и не только религиозное, но и светское. Большинство положительных героев "Церковной истории" - высокообразованные ортодоксальные или новацианские 8 предстоятели. Автор часто высказывает открытое одобрение церковникам, прошедшим полный курс классических наук. Он говорит о "дивном, красноречивом и прославленном боль-{321}шой ученостью" слепце Дидиме, который "легко изучил правила грамматики, риторике же научился еще быстрее", а затем, "перейдя к наукам философским, чудесным образом усвоил диалектику, арифметику, музыку - вообще все науки философов он слагал в душе так, что легко мог противостоять тем, кто изучал их при помощи глаз" (IV.25); о Василии Великом и Григории Назианзине, которые, "проводя свою молодость в Афинах, слушали процветавших тогда софистов Имерия и Проэресия, а потом в Антиохии Сирийской посещали Ливания и глубоко изучили риторику" (IV.26); о новацианском епископе Сисиннии, который "был муж красноречивый и глубоко знал философию, особенно же занимался диалектикой и хорошо умел толковать Священное Писание, так что еретик Евномий часто убегал от силы его диалектических состязаний" (VI.22). Этот список можно продолжить.
Многие герои "Церковной истории" обращаются к служению богу непосредственно вслед за интенсивными занятиями классическими науками: Григорий Чудотворец, изучив законы в Берите, был наставлен Оригеном в "истинной философии" (IV.27); Иоанн Златоуст, Евагрий, Федор и Максим, посещавшие школу софиста Ливания, стали подвижниками (VI.3); Прокл, ревностно занимавшийся риторикой, принял сан епископа Константинополя (VII.41) и т. д. Такой переход выглядит не как отрицание героями своего прошлого и как их разрыв со светской культурой, но как естественное восхождение на более высокую ступень познания: овладение "эллинской мудростью" приближает их к постижению Слова Божьего.
В результате "сближения" светского и религиозного знания стирается грань между светским учителем и учителем веры. У Сократа риторы становятся епископами (VII. 12, 37), а священнослужители преподают грамматику и софистику (IV.9; VII. 12). Здесь историк вряд ли бы нашел понимание у своих западных коллег, которые с возмущением отзывались о духовных пастырях, осмеливавшихся обучать, по выражению Григория Великого, "вздорным светским наукам".
Таким образом, в сократовском универсуме классическая образованность высшее, наряду с ортодоксальностью, достоинство священника и предмет особого уважения в среде духовенства. Через образы ортодоксальных иерархов-интеллектуалов, которые принадлежат не только церковному, но и светскому миру, проводится идея "культурной церкви" - православной церкви, открытой классической культуре и классическому знанию. {322}
Сократу Схоластику принадлежит особое место среди церковных историков ранневизантийского периода. Оставаясь в рамках историко-церковной традиции, он проявил себя как оригинальный писатель и мыслитель. По сравнению со своим предшественником Евсевием Сократ значительно расширил историческую перспективу. Если первый церковный историк исследовал только историю церкви, рассматривая римских правителей как внешнюю по отношению к ней силу, то его преемник сделал императоров центральными фигурами христианской истории. Он придавал ключевое значение не только их взаимоотношениям с богом и церковью; ему было важно влияние этих взаимоотношений на судьбу государства. Поэтому, естественно, что автор нередко предоставлял слово светским событиям. Тема церковной истории, таким образом, дополнялась темой истории христианской империи.
В сократовском повествовании полная раздоров внутренняя история церкви остается замкнутой на самой себе. Она развивается вне какого-либо участия Бога и вне какого-либо воздействия на нее со стороны внешнего человеческого мира. Однако для автора эта замкнутость является исторической аномалией, преодоление которой возможно только путем превращения церкви в чисто ортодоксальную и "культурную", только путем сближения ее с государством и обществом. Лишь тогда церковная история вольется в поток христианской имперской истории и получит, благодаря этому, прогрессивный импульс.
В "Церковной истории" Сократа отразилась реальная ситуация, в которой оказались церковь и общество в первой половине V в. Обращение в христианство большинства граждан Империи и прежде всего ее политической элиты, постоянное вмешательство императоров в дела христианской общины побудили Сократа по-новому взглянуть на предмет исторического описания: тема христианского государства и христианского монарха уверенно вошла в его сочинение. Усиление же борьбы различных течений внутри христианства заставило автора отказаться от оптимистического взгляда на историю церкви. В то же время в труде Сократа запечатлелись и исторические надежды писателя, его видение наиболее перспективного пути развития церкви. Отводя императорам решающую роль в прогрессе христианской истории и провозглашая идеал "культурной церкви", он выступил как представитель того интеллектуального течения в христианстве, которое настаивало на тесном и равноправном союзе римской церкви и римского государства. {323}
КОММЕНТАРИИ
