Был случай, когда Батюшка Серафим отчитывал мальчика с падучей, изгоняя из него бесов. И Батюшка сказал мальчику: «Ты на пол ложись, на щечку голову положи и глазки закрой, не смотри на меня». И начал молитовку читать. А мальчик маленький, ему интересно было, он глазки открыл, а Батюшка-то в воздухе висит. А тут вопрос, если Батюшка мог левитировать, отчего же он народ не поражал этим занятным фактом?.. А он пешочком ходил! Сгорбленный после того, как ему спину порубили. И вот таким крючочком к Богу он народу привел столько, что счету не поддается. Захожу в Ставровуни – в греческий монастырь на Кипре, по преданию чуть ли не III века… А монастырь этот такой, что там даже звуков нет. Ты как будто за облаками, на небесах, в Царствии Небесном! Ни птицы не поют, ни ветер не шелестит, ни трава не шевелится, как будто вату в уши напихали. Так вот, в этом монастыре, внутри, в убранстве храма, где стоит животворящий Крест, подаренный ни больше, ни меньше равноапостольной Еленой по возвращении из Святой Земли в Византию, на стене – образ Батюшки Серафима Саровского! Это же как надо было просиять, чтобы греки его изобразили на стене среди Образов Апостольских?
Вот и выходит, что кто от Бога получает дары, тот их стеснительно прячет. А кто от диавола, тот их бесстыдно выпячивает. И сразу понятно, что от кого, для чего и в чем смысл этих вещей. И тут же понимаешь, нужно ли нам это или нет.
Батюшка Иоанн Кронштадтский был столь поразителен в своих свойствах, что в монастыре организовалась секта иоаниток, которые считали, что Батюшка Иоанн – это воплощение Бога на земле. Они пытались прикоснуться к его одежде, даже пытались его кусать, чтобы причаститься его крови. Как он с этим боролся! Жесточайшим образом! Вместо того, чтобы купаться в лучах славы и обожания. И до конца жизни переживал, что его искушает сахар, любит он его в чай класть и спасу от него нет никакого. И что ж ему этот сахар так дался? И ведь и кладет, и кладет, что же такое делается? И в дневниках своих писал: «Ну что же такое, вот опять кухарка что-то понаделала, а я ведь разгневался, ведь наговорил ей всякого! И ведь сердце себе разорвал! И всё я чем-то недоволен, всё время бурчу, всё чего-то пытаюсь сказать, зачем, о чем? Бога гневлю!» Ну чем не пример для нас склочных, алчных, гневных?
Батюшка Серафим писал: «Господи, дай мне хоть еще одну минутку искупить грехи мои, вымолить их! Страшно умирать! Мне умирать страшно, греховному человеку! Ужасно, если не успею покаяться, дай еще минутку!» Батюшка Серафим Саровский, ребенком постриженный в монахи, уже в детстве отмеченный благодатью Божией! Который, упав ребенком с колокольни, тут же вскочил и побежал домой! Он, человек более чем духовной и святой жизни, опасался того, что предстанет перед Богом с неотмоленными грехами! Опасался он и того странного отношения, которое сложилось к нему в округе, когда люди приписывали ему сверхъестественные способности, рассказывали, что и звери все приходят к нему, и он с ними разговаривает, сидя на завалинке.
Всех приходящих к себе он приветствовал словами «Здравствуй, радость моя!» и так же обратился к одному владыке, который однажды зашел к нему в гости:
– Радость моя, Господи, владыка, чем же я тебя накормлю? Да разве что малиной?
– Да какая же малина, если январь на дворе?
– Да вон она у меня в углу растет.
Тот поворачивает голову и действительно видит в углу избы малиновый куст. Батюшка собрал ему малины в чашку, тот поел и спрашивает:
– А как же ты ее в избе-то растишь, тут солнца же нет?
– Кого?
– Малину!
– Какую?
– Да в углу же у тебя! – Поворачивается, а там нет никакой малины.
Вот такие предания про него ходили. И где мы можем найти хоть отдаленное подтверждение того, что Отец Серафим чудодействовал когда-либо на потеху толпы? И сколько подобных вещей мы видим в верованиях, отличных от наших! Например, в буддизме, у протестантов.
Однажды, сам не ведая того, против своей воли я попал к цыганке-гадалке. Мне сказали: «Есть такая замечательная бабушка, она такая молодец: с ней поговоришь – и станет легче, она всё объяснит, всё расскажет!» Я думаю: «Ну, мало ли…» А у меня период в жизни был страшный, я настолько был расстроенный, и что мне делать – понять не мог, и как-то так вышло, что подошел к Батюшке, а он меня не воспринял, не нашел в себе духовных сил общаться с человеком незнакомым. Сказал: «Ну что, приходите на исповедь, на службу, помолитесь, само всё придет». Я говорю: «Да мне бы просто посоветоваться!» «На исповедь, на исповедь!» – и отправил меня. Ну и я, собственно говоря, будучи человеком жестким, надул губы и ушел – гордыня та еще была.
И тут мне, значит, эта бабка. Я приезжаю, а это такое место забавное под Челябинском, называется Колупаевка, одно название чего стоит. Заезжаем туда, я говорю: «Ну, какое место-то святое! Откуда тут святым бабкам-то взяться?» А мы заворачиваем ни больше, ни меньше в цыганский квартал! Там, где отродясь торговали героином, анашой, в общем – веселуха. И я стал заднюю врубать, но поздновато, она уже выскочила: вся крестами увешанная, зубы золотые, все руки в перстнях, толстая, вокруг дети чумазые цыганские носятся. И всё у них там, как надо, захожу – икона на иконе, на каждой стене. А я поехал с человеком по прозвищу Стахан. Не помню, как его звали по имени, страшная история с ним приключилась потом, позже расскажу.
И вот мы с этим Стаханом садимся, и он начинает говорить: «Вот у меня там жизнь… потерял… что мне делать, как мне быть?». Она берет зеркало, смотрит в него и что-то бормочет про себя. И вдруг, глядя в зеркало, она начинает что-то читать. И что ни читает – всё прямо в десятку, без каких-либо разночтений! То есть рассказывает всё: кто он, что он, откуда он взялся, чей он сын, кто с ним, кто против него, что случилось до этого, что происходит сейчас и что с ним будет! И говорит: «Давай я всё поправлю! Ты мне оставь какую-нибудь вещь свою и денег дай вот столько. А потом придешь и еще денег дашь вот столько».
Я посмотрел на всё это «чудо», тихо обомлел и подумал: «Господи, меня-то как сюда занесло?!» Тут как раз до меня очередь доходит, цыганка спрашивает: «Как тебя зовут?» Я говорю: «Андрей…» Она говорит: «Нормально, поехали!» Берет зеркало, начинает бормотать, а я сижу и повторяю: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного, Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного!..» Про себя. Она вдруг поднимает на меня глаза и спрашивает:
– Что ты несешь?!
– Что я несу?
– Что ты несешь, мне мешаешь?
Я на это не ответил. Она опять стала бормотать, а я опять: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…» Она: «Харе!» А я ей предлагаю: «Давай-ка мы закончим на этом всё, не будем ничего дальше делать?» Она говорит: «Ладно! Оставь мне какую-нибудь вещь, а потом подумаешь, заедешь, сам решишь чего как». И тут я по слабости своей снимаю золотое кольцо, отдаю ей и выхожу. А потом думаю: «Ты что как овца? Ты что на веревке-то ходишь?» Поворачиваюсь:
– Ну-ка дай сюда кольцо!
– Да я еще ничего не сделала…
– Да ничего и не надо!
Взял это кольцо, выхожу на улицу, а перед ее домом – роскошная огромная лужа с говном, конца-края не видать. Трупы собак плавают, бутылки пластиковые, ящик торчит. И я на самую середину, где глубины, наверное, метров семь дерьма, это кольцо выбрасываю и думаю: «Вот туда ему и дорога, только бы не в ее руках ему быть!»
Поразительно другое: ровно через год Стахан повесился. Причем нашли его дневник, где он написал удивительную вещь: «Жизнь моя не имеет никакого смысла. Даю себе один год». Он повесился в день своего рождения. Красавец парень, девчонки от него без ума – ребята уважали, а он в петлю!
Ну что еще желать-то? Делами занимался. Кстати – в Питере. Жил в Челябинске, а в Питере что-то такое зарабатывал. И вроде как-то успешен был внешне, всё было хорошо. Но что-то в нем сломалось, он поперся по этим колдунам, и они довели его до такого греха, который не позволяет человеку лежать в ограде кладбища. Самоубийц даже не отпевают, человек улетает прямым рейсом в ад. Вот вам пример: сходил, узнал судьбу у цыганки. Сходите, Стахану потом привет передадите. Прости, Господи! Жалко, имени его не помню, надо бы молиться о нем. Веселая история? Вот вам оккультная примененность, термин такой есть. Прелесть и цинизм ситуации в том, что эти ведьмы – помогают! Но чем платить будем за эту помощь? Каким куском души пожертвуем за вылеченный кишечник, и когда в следующий раз по плану к ним? Это как современная медицина, которая рассчитана на то, что человек будет болеть долго и благодарно, а его будут лечить долго и радостно, высасывая каплю за каплей всё, что можно превратить в деньги. И все медикаменты делаются так, чтобы выравнивать положение, и человек их снова и снова покупал. Это – бизнес, служение мамоне. В этой связи целевые установки фармацевтических фирм и колдунов – едины. Их интересуют «оказания услуг», а не исцеление больного.
Отдадитесь на милость ведьмам – и жизнь вашу будут высасывать и душу бессмертную рубить на куски, и сбрасывать ее в пучину, в бездну, к диаволу. Зачем нам это? Если мы к этому когда-то прибегали, то – каяться, каяться, просить прощения, Господь милует!
