Твой преданнейший друг
Архимандрит Игнатий.
10 сентября
Также вели по моим колодкам сапожнику, который шил обыкновенно мне сапоги, сделать две пары с пробковыми подошвами и пришли по почте.
{стр. 356}
Истинный друг мой,
Отец Игнатий!
Благодарю тебя за постоянное уведомление о себе и о обители. Слава Господу Богу, что у Вас идет все благополучно. Мое здоровье поправляется, но крайне слаб от действия декокта. Захватил же я жестокую простуду в Петербурге, и она была замаскирована, как говорил мне наш добрый Иван Васильевич. Теперь от действия декокта выходит простуда, а вместе с тем пропадают те болезненные припадки, которые я прежде признавал чисто геморроидальными. Лицо и глаза очень переменились — посвежели.
Послушника Кирилловского согласись принять, также и чиновника из Опекунского совета. А плац-адъютанту Иготину скажи, что от печали не должно идти в монастырь, в который можно вступать только по призванию. Все, сколько их знаю, поступившие в монастырь по каким-либо обстоятельствам внешним, а не по призванию, бывают очень непрочны и непременно оставляют монастырь с большими неприятностями для монастыря и для себя. А потому решительно откажи. Пол в Яковлевской церкви переправьте — доброе дело. К К<нягине> Горчаковой я писал; в то же почти время, как она вспомнила о мне, и я вспомнил о ней.
Татьяне Борисовне <Потемкиной> я тоже писал. При свидании скажи мой усерднейший поклон. Не пишу им потому, что ужасно слаб, — все лежу, никуда не выхожу из комнаты с 5-го сентября. Степану получше; когда я кончу курс декокта, то и его хочу заставить попить: потому что по пробе оказалось полезным. Не время ли представлять его в мантию. Если время, то вели приготовить нужные бумаги и прислать сюда к подписанию.
Относительно дела с Пафнутием будь осторожен и терпелив; так нужно вести себя относительно людей лукавых. Пожалуй, сделают по желанию твоему; а потом этим обстоятельством, как фактом, будут доказывать, что ты неоснователен в твоих действиях. А много ли надо, чтоб уверить дураков в чем-нибудь. Пусть Пафнутий действует как хочет и скучает как хочет: потому что он, несмотря на все мои убеждения, начал сам действовать вопреки всем моим истинно дружеским и благонамеренным советам.
Я и прежде думал, также и тебе говорил, что хотелось бы О<тца> Марка сделать келарем и поручить ему огороды или то, что было у О<тца> Израиля. А то у них огороды поупали. За {стр. 357} огородником нужны глаза. Приедет Данило Петрович в Петербург, то вы меня уведомьте немедленно о его приезде; мне надо написать к нему и поблагодарить его за всю дружбу его ко мне. Пожалуйста же, не забудь об этом. Ты не пишешь: послал ли три экземпляра Валаамского М<онастыря> в Бородинский монастырь. Если не послал, пошли, пожалуйста; если ко мне не послал, тоже пошли; еще пошли два экземпляра в Вологду на имя Ее Превосх<одительства> Елизаветы Александровны Паренсовой [220].
Прилагаемый при сем конверт запечатав, доставь по надписи. Тут вложена коротенькая брошюрка поэтическая: Воспоминание о Бород<инском> Монастыре. — Прочитай. Если напечатают и тебе представят несколько листочков: то штук двадцать отправь в Бородинский М<онастырь>, несколько ко мне, а прочий раздели по братии и знакомым. А мне бы хотелось, чтоб напечатали.
Всем кланяюсь и братии и знакомым. Христос с Вами.
Архим<андрит> Игнатий.
18-е сентября
Побывай у В<еры> Иван<овны> Анненк<овой>. И свези просфорок и булок. — Лучше всего в 12-й час пополудни.
Истинный друг мой Отец Игнатий!
Извещаю тебя, что здоровье мое лучше и лучше; лицо и глаза совсем переменились; только от декокта чувствую себя временем слабым и должен много лежать. Ногам тоже гораздо лучше. Приложенный при сем конверт, запечатав, доставь А. А. Александровой [221]. Тут маленькое мое сочинение для них; прочитай его, только другим не давай. Степану тоже гораздо лучше. Когда Сисой совсем поправится, то хочу заставить Степана попить декокт; потому что от нескольких его приемов ему сделалось лучше.
Христос с тобою. Тебе преданнейший друг
А<рхимандрит> И<гнатий>
1847 года. Сент. 22-го дня
{стр. 358}
Поздравляю тебя, истинный друг мой, с праздником Богоспасаемой обители нашей. Дай Бог, чтоб Вы провели этот день в радости и благополучно. Надеюсь, что милосердый Господь устроит это. К нашей обители есть милость Божия: потому что в ней, хотя и не столько, сколько следовало бы, есть люди, имеющие намерение быть приятными Богу. Господь посылает и искушения: кому посылаются скорби, тот, значит, есть часть Божия; а кому идет все как по маслу — тот часть диавола. А когда Господь восхощет взять его из части диаволовой, то взимает посланием скорбей. Скорби — чаша Христова на земли. Кто на земли участник чаши Христовой — тот и на небе будет участником этой чаши. Там она — непрестающее наслаждение. Четырнадцать лет, как мы с тобою плывем вместе по житейскому морю. Не видать, как они прошли; не увидаем, как и остальная жизнь пройдет. Временная жизнь, когда в нее вглядишься, только льстит. Блезир, как Русские говорят, — не более того.
Лечусь; всего перебирает; чувствую облегчение; но ослаб, должен долго лежать.
Присылаю письмо кронштадтского плац-Адъютанта, как оно ко мне пришло. Согласись, что очень странное, наверное, он в умоповреждении. Лучше советовать ему в Оптину, где ныне и Шемякин. Христос с тобою.
Тебе преданнейший друг
Арх<имандрит> И<гнатий>.
25 сентября
Истинный друг мой,
Отец Игнатий!
Новости мои одни и те же: безвыходно в комнате, чрезвычайно ослабел, но вместе с этим вижу, что боли разрешаются; обильный пот льет из ног моих, чего с ними давно не бывало. Как-то вы поживаете? Как проводили праздник?.. Писал мне добрейший Феодор Петрович Опочинин, как он гостил в Сергиевой Пустыне, как остался всем доволен. Прилагаю при сем письмо Параскеве Ивановне Мятлевой, поздравляю ее с днем ее Ангела (14 Окт.). Если она будет справлять свои именины на даче, то потрудись доставить сам, а если в городе, то перешли.
{стр. 359}
Потрудись прислать по почте мою песцовую шубу. Пожалуйста, не забудьте. Извини, что мало пишу; очень слаб. Письмо к Мятлевой написал в три приема, в три дня. Поправлюсь — напишу побольше.
Христос с тобою.
Недостойный Арх<имандрит> Игнатий.
29 сентября 1847 года
Прилагаю при сем описание о посеве клевера, сделанное одним из знаменитейших здешних агрономов. Подумайте — нельзя ли у вас завести одного участка чисто клеверного. От О<тца> Моисея получил из Гефсимании письмо от 23-го, что ему выдают паспорт.
Истинный друг мой,
О<тец> Игнатий!
Хотя понемногу, — а все тебе пописываю. Дня с три, как начал чувствовать себя крепче и крепче, а то был очень слаб и почти непрестанно лежал. Кажется, есть со мною милость Божия: ревматизмы мои тронулись с места, с ног льет сильный пот и разрешаются те тяжкие, невидимые узы, которыми они были связаны, которые простирались до головы и делали меня слабым, совершенно не своим. Мой характер, паче же милость Божия помогала мне не подавать вида той хворости, которая во мне была; но по самой вещи я был чрезвычайно расстроен.
Думаю, что Николушка уже отправился ко мне. Если не отправился, то отправь; Сисой все еще лежит, Стефана временем схватывает, да и ему надо тоже полечиться и во время леченья быть безвыходно в келлии. Я по сим причинам выписал из деревни моего родителя мальчика, вкупе и повара, который теперь у меня и прислуживает. Васе скажи, если он не уехал, что ему очень скучно и грубо здесь покажется; впрочем, как хочет. Если приедет, то думаю отправить вместе с ним по первопутку Сисоя; а если Бог даст, ворочусь при Стефане и Николае.
Писал я тебе о брошюрке: Валаам, чтоб три экземпляра были посланы в Бород<инский монастырь> — Сделано ли это? Извести меня; также три экземпляра назначены Ш<ереметевым>, а два Мальцеву. Все это — сделано ли? — Теперь ты посвободнее, извести о всем. Я о брошюрке писал в Москву, и потому мне нужно сведение от тебя о исполнении.
{стр. 360}
Также шубу не забудь прислать по почте. Скажи всей братии мой усерднейший поклон и прошение их Св<ятых> Молитв. Христос с тобою.
Недостойный Арх<имандрит> Игнатий.
2-го октября
Секретно
Истинный друг мой,
Отец Игнатий!
Письмо твое от 29-го я получил. Очень рад, что ты проводил праздник благополучно и без дальней церемонии. Ивану Васильевичу Бутузову напишу; только теперь очень слаб. Также и Пр<еосвященному> Харьковскому, поокрепнувши, думаю написать. Впрочем, чувствую себя гораздо лучше: вышло и выходит множество дряни. Очень, душа моя, в Петербурге я был болен!
