Те самые элементы, которые служат для питания, укрепления и сохранения животного, при известных обстоятельствах становятся причинами и орудиями его разложения, ослабления, смерти. Они способствуют его разрушению, если не имеются в той точной пропорции, которая необходима для сохранения его существа. Так, скопившаяся в большом количестве в организме животного вода нервирует его, расслабляет его ткани и мешает необходимому действию других элементов. Так, большое количество огня вызывает у животного беспорядочные движения, разрушающие весь его организм. Так, воздух, наполненный началами, мало сродными организму, переносит заразу и опасные болезни. Наконец, если известным образом видоизменить пищу, то, вместо того чтобы питать животное, она разрушает и губит его. Все эти вещества сохраняют животное лишь постольку, поскольку они сродны ему; эти вещества разрушают его, если не находятся в той надлежащей пропорции, при которой они способствовали сохранению его существования.
Растения, которые, как мы видели, служат средством питания животных и восстановления их трат, в свою очередь питаются землей, развиваются внутри нее, растут и крепнут за ее счет, непрерывно получая с помощью корней и пор воду, воздух и огненное вещество. Вода видимым образом оживляет растения, когда они начинают сохнуть и вянуть; она приносит им родственные начала, которые могут усовершенствовать их. Воздух необходим растениям, чтобы они могли вытягиваться в длину; он же доставляет им воду, землю и огонь, в сочетании с которыми находится сам. Наконец, растения получают большее или меньшее количество воспламеняющихся веществ. Различные пропорции, в которых соединяются между собой эти начала, определяют образование различных семейств или классов, на которые ботаники разделили растения в зависимости от их форм и сочетаний, дающих начало бесконечному множеству разнообразнейших свойств. Так вырастают кедр и иссоп, один из которых поднимается до туч, а другой смиренно стелется по земле. Так из желудя мало-помалу вырастает дуб, покрывающий нас своей листвой; так зерно пшеницы, впитав соки земли, само начинает служить пищей человеку, в организм которого оно вносит полученные им начала, или элементы, видоизмененные и комбинированные таким образом, что этот злак становится особенно легко ассимилируемым человеческим организмом, то есть теми жидкими и твердыми веществами, из которых состоит последний.
Мы находим те же самые элементы, или начала, при образовании минералов, а также при их естественном или искусственном разложении. Мы видим, что, различным образом обработанные, модифицированные и комбинированные, почвы способствуют их росту, придают им больше или меньше веса и плотности. Мы видим, что воздух и вода способствуют связи их частей, а огненное вещество, или горючее начало, сообщает им их цвета, иногда обнаруживаясь в виде ярких искр, выбиваемых из них движением. Эти столь твердые тела, эти камни, эти металлы разрушаются и разлагаются с помощью воздуха, воды и огня, как показывает элементарнейший анализ, а также множество фактов, наблюдаемых нами ежедневно.
По истечении известного времени животные, растения и минералы возвращают природе, то есть общей массе вещей, этой универсальной кладовой, заимствованные у нее элементы, или начала. Земля получает тогда обратно свою долю тела, основу и прочность которого она составляла. Воздуху достаются аналогичные ему самому наиболее легкие и тонкие части тела. Вода уносит с собой те части, которые она может растворить. Огонь, разрывая все связывающие его узы, выделяется, чтобы вступить в сочетание с другими телами. Разъединенные, растворенные, переработанные, рассеянные таким образом элементарные части животного образуют новые сочетания. Они идут в пищу для сохранения или разрушения новых существ, и в том числе растений, которые, созрев, питают и поддерживают жизнь новых животных. Последние в свою очередь претерпевают ту же судьбу, что и первые.
Таковы постоянно происходящие в природе процессы, таков вечный круг, который вынуждено описывать все существующее. Так движение порождает, некоторое время сохраняет, а затем разрушает одну за другой различные части вселенной, между тем как сумма существования всегда остается одной и той же. Природа порождает с помощью своих сочетаний солнца, становящиеся центрами соответствующих систем. Она производит планеты, которые в силу собственной сущности тяготеют к солнцам и вращаются вокруг них. Мало-помалу движение изменяет те и другие; и может быть, когда-нибудь оно рассеет части, из которых составило эти удивительные сочетания, лишь мимоходом созерцаемые человеком в его мимолетном существовании.
Таким образом, непрерывное, присущее материи движение изменяет и разрушает все тела природы, отнимает у них в каждое мгновение какие-нибудь из их свойств, чтобы заменить другими; оно же, изменяя наличные сущности тел, изменяет также их положение, направления, тенденции и законы, регулирующие их способы бытия и действия. От камня, образованного внутри земли путем тесного сочетания сходных и родственных, сблизившихся между собой молекул, до солнца, этого колоссального резервуара пылающих частиц, освещающего небесный свод, от пассивной устрицы до активного и мыслящего человека мы видим непрерывное продвижение, постоянную цепь сочетаний и движений, дающую начало существам, которые отличаются друг от друга лишь входящими в их состав элементарными веществами, а также сочетаниями и пропорциями этих веществ, порождающими бесконечное разнообразие способов существования и действия. В явлениях рождения, питания, сохранения мы всегда увидим лишь различно комбинированные вещества, имеющие свойственные им движения, регулируемые неизменными и определенными законами, вызывающими в них необходимые изменения. В образовании, росте и кратковременной жизни животных, растений и минералов мы найдем лишь вещества, которые комбинируются, соединяются, накопляются, расширяются и мало-помалу образуют чувствующие, живущие, прозябающие существа или же лишенные этих свойств существа, которые, просуществовав известное время в определенном виде, должны своей гибелью способствовать созданию существ другого вида. "Desiructio unius, generatio alterius". ("Разрушение одного - рождение другого".) Строго говоря, ничто не рождается я не умирает в природе. Эту истину поняли некоторые древние философы. Эмпедокл говорит: "Ни для кого из смертных нет ни рождения, ни смерти; существует только сочетание и разделение того, что было сочетано, и это-то люди называют рождением и смертью". Тот же философ говорит еще: "Дети или ограниченные люди-те, кто воображает, будто рождается что-нибудь, не существовавшее раньше, и будто что-нибудь может окончательно умереть или погибнуть". Plutarch, Contr. Colot. (Плутарх, Против Колота. ) Платон говорит, что, согласно древней традиции, "живые рождаются от мертвых точно так же, как мертвые происходят от живых, и таков постоянный круг природы". Он прибавляет от себя: "Кто знает, не значит ли жить - умереть, а умереть - жить?" Таково было и учение Пифагора, которого Овидий заставляет сказать:
"...Nascique vocatur,
Incipere esse aliud quain quod fuit ante; morique
Desinere illud idem".
("Metamorph.", lib. XV, p. 224.)
("...Родиться - значит начать быть иным, чем то, что было раньше, а умереть - перестать быть им". ("Метаморфозы", книга XV, стр. 224.))
Глава 4. О ЗАКОНАХ ДВИЖЕНИЯ, ОБЩИХ ДЛЯ ВСЕХ ТЕЛ ПРИРОДЫ; О ПРИТЯЖЕНИИ И ОТТАЛКИВАНИИ, О СИЛЕ ИНЕРЦИИ, О НЕОБХОДИМОСТИ.
Людей не поражают явления, причины которых им известны; они полагают, что знают эти причины, когда последние действуют единообразно и непосредственно или же когда производимые ими движения просты. Камень, падающий в силу своего веса, может стать предметом размышления лишь у философа, для которого способ действия самых непосредственных причин и простейшие движения представляют не менее непроницаемую тайну, чем способ действия самых отдаленных причин и сложнейшие движения. Профану никогда не придет в голову глубже рассмотреть привычные ему явления или же начать отыскивать их первые причины. В падении камня он не видит ничего способного удивить его или требующего дальнейших изысканий. Надо быть Ньютоном, чтобы понять, что падение тяжелых тел есть явление, заслуживающее всяческого внимания исследователя. Нужна проницательность глубокомысленного физика, чтобы открыть законы, согласно которым тела падают и сообщают другим телам свои собственные движения. Самый изощренный ум часто с горечью убеждается, что простейшие и зауряднейшие явления оказываются недоступными исследованию и остаются необъяснимыми.
Мы задумываемся над наблюдаемыми нами явлениями лишь тогда, когда они необычны и непривычны, то есть когда наши глаза не приучены к ним или нам не известна причина, действие которой мы видим. Нет такого европейца, который не видел бы тех или иных действий пороха; работающий над изготовлением последнего рабочий не усматривает в нем ничего чудесного, ежедневно имея дело с веществами, входящими в его состав; индеец же некогда видел в его способе действия результат божественного могущества, а его силу считал сверхъестественной. Гром, истинной причины которого не знает невежественный человек, рассматривается последним как орудие небесной мести. Физик же видит в громе естественное действие электрической материи, являющейся, однако, причиной, от совершенного познания которой он очень далек.
