Видимое становится тусклым и искаженным не тогда, когда ты смотришь на него, а когда не замечаешь Видящего.
Не только «внешний» мир, но и твой «внутренний» мир психических состояний тускнеет, когда ты игнорируешь то Сокровенное, что покрывает всё сверху и снизу.
Пока я выдумываю здесь эту центральную преграду, этот «котелок», этот плотный непрозрачный шар, пока считаю его центром моей вселенной, я не только жесткий и твердолицый, но и глупый и ограниченный, моё видение блокировано, моё понимание размыто и замутнено, моя картина мира искажена.
Быть тупоголовым (а быть с головой здесь – уже ошибка) по отношению к этому центральному факту моего мира – значит ошибаться и во всём остальном. Ждать обратного (будто бы можно быть разумным снаружи и безумным внутри) всё равно что ждать, что часы будут идти без основной пружины, дерево – цвести без корня, а лампада – светить без фитиля или масла.
Как странно, что единственное систематически не замечаемое мной место во вселенной оказалось очень важным Местом, более чем святой Землёй, а именно, буквально Решением всех проблем и Первоисточником всего творения!
Моё зеркало – чудесный учитель, более ценный, чем все писания мира.
Моё зеркало подтверждает эту широкую открытость прямо здесь, где я. Та самая вещь, которая когда-то давно надела на меня лицо, теперь освобождает меня от него. Теперь я смотрю в него, чтобы увидеть, чем я не являюсь.
Вся моя жизнь и всё, чем я делюсь с людьми, – здесь: «Вернись от отождествления с тем парнем в зеркале, который очень важен, но находится там. Вернись от него сюда, к его Источнику, где ты как раз и есть».
Всё умирает. Если ты не хочешь умирать, иди туда, где нет ничего, что могло бы умереть. Тогда поймешь, что ты уже там.
Видение – глубочайший вид умирания.
Здесь ты мертвее мёртвого. Только когда ты увидишь это ясно и примешь глубоко, ты достаточно пуст, достаточно распахнут, чтобы наполниться воскрешённой жизнью, жизнью целого мира. Когда без тени сомнения осознаешь, что ты есть эта ужасная Пустошь, ты обнаружишь Святой Грааль, уже наполняющий тебя до краёв живой водой.
Жить – значит быть воскрешением и жизнью других.
Там, откуда я, – верховье реки жизни. Да, это источник жизни, но сам он не живой. Отсюда я смотрю на улитку или одуванчик там, не говоря уже о тебе, и, Боже мой, вижу жизнь!
Эта история стара как мир: жить, чтобы умереть. Отдай свою жизнь. Чтобы обрести жизнь, надо её отдать, умирая в новую жизнь.
В целом все мёртвые полностью живы, а в Центре все живые полностью мертвы.
Здесь мы теряем себя и находим Себя в бессмертном мире, где наши разделения и непрозрачность наконец исчезли и всё неописуемо невесомо, открыто и сверкает.
Чудесно осознать, что как человеческие существа мы не выдержали испытания, что всё потеряно, что вся ситуация – это полный провал.
Тогда мы опираемся только на то, Кто мы есть.
Мы должны умереть, чтобы Бог мог жить в нас.
В своём сердце мы находим силу и славу, превосходящие всё в этом мире.
Таково послание христианства и всех великих религий – что в твоём сердце находятся царство, сила и слава.
Не потому что ты этого заслуживаешь. Это милость.
Твоей заслуги тут нет, напротив, это – дар, взывающий, чтобы его заметили.
Мы делаем слишком много, и потому так неэффективны, мы говорим слишком много, и поэтому не можем сказать ничего, мы думаем слишком слишком много, и потому мешаем фактам говорить самим за себя – так говорит тот, кто знает цену пустоте.
Мы должны сами проводить эксперименты над собой, не – повторяю, не через прямой метод – пытаясь обрести спокойный и пустой ум (это просто не сработает), а через непрямой метод – увидев Того, кто, как кажется, пытается быть таким.
Человек может стать подобным Богу, только если увидит, что он совсем не человек.
Итак, всё возвращается к важнейшему вопросу моей истинной Природы.
Если я настойчиво считаю себя объектом, вещью и третьим лицом, я снедаем бесчисленными страхами, и смерть была бы облегчением.
Но если я отброшу эту нереальную и нестоящую привычку и приду к Себе, я увижу, что никогда не выходил из этой чудесной Бездны, что прежде Авраама было Я есть, прежде первой галактики и первого атома, прежде самого времени.
Прямо здесь и сейчас, в том самом месте, из которого приходит эта штормовая погода времени и перемен, я Дома и в безопасности.
Куда я могу уйти из этих Безопасных Небес?
Есть множество преимуществ в том, чтобы быть Не-вещью, по-настоящему быть Пространством, потому что вещи всегда под ударом, всегда сталкиваются друг с другом, угрожают друг другу. Всякая вещь утверждает себя, вытесняя других из своего пространства.
Вещи исключают друг друга.
Это может быть привлекательно с некоторых точек зрения, но однозначно ставит тебя, если ты вещь, под угрозу, так что ты всегда напуган, потому что все вещи рано или поздно исчезают.
Ты должен бояться, потому что вещи исчезают.
Если ты Не-вещь, возникает вопрос, а можешь ли ты вообще умереть.
Если ты Пространство/Осознание, разве это вещь, которая приходит и уходит?
Какое облегчение знать, что тебя поддерживает Единственный, чье имя Я ЕСТЬ, имя, которое предшествует любому другому имени и служит его основой.
Какое облегчение слиться с Безграничным и получить его поддержку.
Эта медитация безопасна, не только потому что её невозможно делать неправильно, не только потому что она не опирается, с одной стороны, на других и, с другой стороны, на самодовольство, но потому что она непридуманная. В ней нет ничего произвольного или неестественного, ничего, что могло бы казаться странным, что могло бы пойти не так, что отдаляло бы вас от обычных людей, ничего особенного.
Она безопасна, потому что помогает обнаружить, как обстоят дела, а не манипулировать ими.
Что может быть безопаснее, чем перестать обманывать себя о собственном Я, или опаснее, чем продолжать это делать?
Тотальное приятие очень непросто.
Это полная противоположность ленивому безразличию, безответственно игнорирующему всё происходящее. Оно вырастает из внутренней силы, а не слабости, из концентрации, а не слабости.
Есть разница между страданием, которому сопротивляются, и страданием, которое принимают. В приятии приходит покой.
Почему мир так напрягает и пугает?
Он такой по своей природе или потому что нам проще сопротивляться ему, вместо того чтобы приспособиться к нему? Нам придётся самим обнаружить истину, демонстрируемую мудрецами, что даже в мелочах путь невмешательства, отказа от собственной воли, «исчезновения» удивительно практичен, это путь, который работает.
Не только когда-нибудь потом, но и сейчас, от момента к моменту сознательно выходить из Света и уступать место всему, что появляется в этом Свете, оказывается невероятно созидательным.
Чем пристальнее я смотрю на Одного, который ближе и яснее чем что бы то ни было, тем роднее он оказывается, более мной, чем я сам, Источником, который никогда по-настоящему не подведёт меня.
Полностью Пробужденный, хотя он и безыскусен, очевиден и насквозь прозрачен, наполняет меня чувством преклонением и восхищением тайной его самопроисхождения. Кто проведёт границу ярким дарам, которые могут пролиться из нашей растущей готовности доверять тому, что мы видим, а не тому, что нам говорят видеть.
Вещам нельзя доверять. Они приносят проблемы, они меняются, они пропадают. Но не эта Осознанная Не-вещь. Только на неё можно положиться. Она приходит с вещами – правда, не с теми вещами, которые, как тебе кажется, ты хочешь, а с теми, которые ты действительно хочешь, которые тебе нужны по-настоящему. Разве это так уж удивительно?
В конце концов, именно из этой невыразимо таинственной Не-вещи возникают все вещи без всякой причины (к чему это им?), из неё в этот самый момент возникает эта фантастически невероятная вселенная.
Если всё, чего мы хотим, – это увидеть, Кто мы на самом деле, ничто не может помешать нам сделать это прямо сейчас.
Но если мы собираемся использовать это благословенное видение для покупки корзин, наполненных приятными чувствами или какими-то другими сладостями, мы можем с тем же успехом вообще отказаться от идеи самоисследования.
Пока хоть какая-то часть меня остаётся неотданной, я никогда не буду Собой.
