– Когда я не слышу сигнала, мне кажется, будто я что-то очень важное упустил, – признался он мне.
Мы бродили по выставке хронометров, и приходилось повышать голос, чтобы слышать друг друга поверх бесконечного «тик-так».
– Когда на циферблате появляется цифра 2, я впадаю в панику. Тройка выскочила только один раз, и мне пришлось оставить часы дома, в ящике стола. Одна мысль, что они отстают на миллисекунду, выбила меня из колеи.
Руни сознает, что его поведение не вполне адекватно, однако думает, что остальные люди могут сохранить «нормальность». Многолетняя тенденция создавать все более точные хронометры наконец исчерпала себя: эти часы с радиоконтролем так и не вошли в моду. Люди предпочитают точности стиль, цепляют на запястье Swatch или Rolex. Руни видит в этом признак того, что наши отношения со временем начинают понемногу меняться.
– В эпоху промышленной революции жизнь строилась вокруг работы, человек уже не мог свободно распоряжаться своим временем, – рассуждает он. – Теперь наступила реакция: человечество дошло до точки и не желает дробить свое время на все более мелкие отрезки, отслеживать его со все большей точностью. Никто не хочет превращаться в одержимого, в раба времени. Есть даже элемент вызова: «Пусть начальство следит за временем, а мне оно зачем?» Через несколько месяцев после нашей встречи Руни тоже решил избавиться от одержимости временем. Вместо радиочасов, побуждавших его к лихорадочным подсчетам миллисекунд, он надел экземпляр 1960-х гг. с ручным подзаводом: они то спешат на пять минут, то отстают.
– А это уже моя реакция на излишнюю точность, – заявил он.
Руни умышленно выбрал часы с ручным подзаводом: теперь он контролирует время, а не наоборот.
– Не заведу их с вечера – они остановятся. Так что главный тут я, – говорит он. – Теперь время у меня в подчинении, а не я у него. Давление ослабло. Я перестал так отчаянно спешить.
Другие люди заходят по намеченному Руни пути еще дальше. Недавно я побывал в Германии, и мой переводчик с восторгом рассказывал, как ему хорошо без наручных часов. Он и так никуда не опаздывал: сверялся с мобильником. Но избавился от былой одержимости минутами и секундами.
– Без часов на запястье я сумел наконец успокоиться, – говорил он мне. – Теперь я могу сбавить темп, потому что циферблат не торчит у меня перед глазами, напоминая: «Не расслабляйся, не трать время, спеши, спеши!»
Безусловно, время сейчас – горячая тема. Как им распорядиться? Кто контролирует время? Как избавиться от связанного со временем невроза? Американский экономист Джереми Рифкин считает эти вопросы ключевыми для XXI в. «Разгорается борьба из-за политики, связанной со временем, – писал он в 1987 г. в книге “Войны времени” (Time Wars). – Исход этой битвы определит мировую политику на все грядущее столетие».
По крайней мере он определит будущее Медленного движения, это уж точно.
Глава 3
Еда: скорости не место за столом
Человек есть то, что он ест.
Людвиг Фейербах
Доводилось ли вам смотреть старый американский мультсериал «Джейсоны» о жизни в далеком высокотехнологичном будущем? По этому мультфильму многие дети впервые составили себе представление о том, каким будет XXI в. Джейсоны – вполне традиционная семья из четырех человек, которая живет в мире суперскоростей и максимального комфорта, где не осталось практически ничего нерукотворного. Космические корабли бороздят небо, парочки ездят отдыхать на Венеру, все обязанности по дому исполняют роботы. Что касается готовки, куда там McDonald’s! Нажмешь кнопку, и «домашний распределитель пищи» мечет синтетическую лазанью, жареных цыплят и шоколадные коржи. На еду лишней минуты не тратят. Иногда вместо обеда принимают таблетки.
Хотя в нашем доме жива была традиция семейных обедов, я тоже порой мечтал о такой таблетке: проглотил – и бегом обратно во двор, играть с друзьями. Сама по себе идея быстрой еды отнюдь не изобретена создателями «Джейсонов» – такая мечта (и реальность) неизбежна в культуре, помешанной на скорости. В 1958 г., за четыре года до выхода первого эпизода этого сериала, журнал Cosmopolitan бодро предвещал эпоху, когда вся еда будет изготовляться в микроволновке – изобретении, взорвавшем потребительский рынок в начале 1950-х гг. Чтобы сохранить память о временах, когда еда готовилась медленнее и с душой, мы будем распрыскивать на кухне ароматизаторы с запахом свежего хлеба, скворчащих сосисок, обжаренного чеснока. В этой части пророчество Cosmo не сбылось: некогда нам возиться с искусственными ароматизаторами. И если «таблетка вместо обеда» все еще остается в области научной фантастики, поваренная книга Джейсонов уже лежит на кухне у каждого из нас.
Спешка уселась с нами за стол в эпоху промышленной революции. В XIX в., задолго до изобретения бургер-бара, обслуживающего автомобилистов чуть ли не на ходу, американская манера питания (по принципу «схватить, проглотить и бежать») уже смущала сторонних наблюдателей. Маргарет Виссер в «Обеденном ритуале» (The Rituals of Dinner) отмечает, что индустриальное общество сочло «поспешность официального застолья» наилучшим «признаком эффективности и контроля». К концу 1920-х гг. Эмили Пост, авторитетный специалист по американскому этикету, постановила, что прием не должен затягиваться дольше чем на 2,5 часа от появления первого гостя до ухода последнего. Сегодня мы по большей части не столько обедаем или ужинаем, сколько заправляемся едой, как машины бензином. Никто не садится за стол с родными или друзьями, все едят поодиночке, на ходу или делая одновременно еще какие-то дела: управляя автомобилем, подписывая бумаги, листая газету, просиживая часами в Интернете. По статистике, половина жителей Британских островов поглощает ужин перед телевизором и семьи больше времени проводят в совместных поездках, чем за общим столом. Семейный «выход в город» чаще всего – не дальше ближайшего McDonald’s, где в среднем на еду отводится 11 минут{19}. Но и это, по мнению Виссер, современный мир сочтет чересчур медленным: «По сравнению с микроволновкой, где можно сразу же, как только захотелось, за пару минут разогреть суп, даже посиделки в ресторане фастфуда покажутся чересчур официальным мероприятием, жестко структурированным, а главное – требующим лишних затрат времени… Каждый чувствует себя свободнее в своем личном темпе, т. е. в своей личной спешке»{20}.
«Пищевое ускорение» происходит не только за столом – оно начинается уже на ферме. Химические удобрения, пестициды, интенсивная подкормка, антибиотики, стимуляторы аппетита и пищеварения, гормоны роста, специальные условия выращивания, генетические модификации – все известные современной науке фокусы человек пускает в ход, чтобы сократить расходы, повысить отдачу и заставить урожай и скот расти побыстрее. Двести лет назад свинья достигала веса 50 кг примерно к пяти годам, сейчас она уже в полгода весит 90 кг, и поросенка отправляют на бойню прежде, чем у него сменятся молочные зубы{21}. Модифицированный североамериканский лосось растет в четыре-шесть раз быстрее{22}. Мелкий землевладелец уступил место промышленному хозяйству, которое производит пищу на конвейере: быстро, дешево, в избытке и по единому стандарту.
Перебираясь из деревень в города, вчерашние крестьяне теряли связь с землей, зато на ура принимали идею быстрой еды быстрого века. Чем быстрее и проще в обращении (например, полуфабрикаты, а то и вовсе готовая пища), тем лучше. Рестораны с гордостью рекламировали в своих меню супы из консервной банки. В американской цепочке ресторанов Tad’s 30 Varieties of Meals замороженные полуфабрикаты готовились в микроволновках{23}. Примерно тогда же крупные цепочки фастфуда подчинились беспощадной логике массового производства, которая в итоге одарила нас гамбургером за 99 центов.
Жизнь все ускорялась, людям понадобилось то же удобство и на дому. В 1954 г. Swanson предложила первый готовый обед: высокотехнологичное блюдо из индейки в мякише кукурузного хлеба, пропитанного соусом, с гарниром из сладкого картофеля и масляного горошка. Мужья пришли в негодование от того, что жены перестали готовить «с нуля», и засыпали компанию гневными письмами, но колесница прогресса катила вперед, неумолимая, как Джаггернаут[5]. Прошло пять лет, и в Японии состоялась премьера другого блюда, ставшего впоследствии классическим «времясберегающим»: лапши мгновенного приготовления. В рекламе все реже восхваляются вкус и питательная ценность продукта, зато все чаще – малые затраты времени на приготовление. «Дядюшка Бен» соблазнял загнанных домохозяек, воркуя: «Длиннозернистый рис… готов за пять минут».
С тех пор как в 1970-х гг. микроволновки расположились в каждом доме, процесс приготовления стал рассчитываться уже не в минутах, а в секундах. На разогревание готового обеда от Swanson в духовке уходило 25 минут – в масштабах новой эры все равно что определять время по солнечным часам вместо кварцевых. Кексы-порошки не пошли, рынок обрушился, точно перестоявшееся суфле: кто же станет тратить 30 минут на возню с этим полуфабрикатом! Ныне самую простую в приготовлении пищу (картофельное пюре или омлет) нам предлагают в формате «мгновенной». В супермаркетах практически любое блюдо можно купить готовым: карри, гамбургер, жареное мясо, суши, салат, рагу, мясо в горшочке, суп. Чтобы угодить нетерпеливым клиентам, старый «Дядюшка Бен» придумал рис, который готовится в микроволновой печи уже за две минуты.
