В «Бхагавадгите» есть строки, которые свидетельствуют о превосходстве джнаны над бхакти. Бог Кришна говорит: «Когда бхакти, обращенная ко мне, когда любовь ко мне достигает определенной глубины, я дарую мощь постижения — джнану. Когда преданность Богу достигает определенной ступени, я наделяю этого человека способностью получать истинное знание».
* * *
Есть очень любопытная история, приключившаяся с самым, пожалуй, известным бхакти в Махараште — человеком по имени Тукарам, который жил около трехсот лет назад. Он был самым почитаемым святым в Махараште, истинным бхакти, написавшим более пяти тысяч песнопений. В ранних стихах он обращался к Богу, своему личному Богу Витале, который был ипостасью Кришны. Он говорил: «Витала, для джнани Ты понятен в своем безличном аспекте, но для меня, пожалуйста, жизнь за жизнью являйся в своем образе, чтобы я мог чтить Тебя». Затем, когда к Тукараму пришло Истинное Знание, он говорил своему Богу: «Ты обманщик. Ты знаешь, что Ты и я — одно, но все эти годы заставлял меня почитать Тебя». Тукарам написал и другие строки: «Вы, глупые люди, зачем вы ходите в храм? Почему вы не чтите Бога в себе?»
* * *
Махарадж утверждал, что его «пинда», т. е. средоточие его существа, — бхакти. Он посещал храм и каждый вечер распевал бхаджаны, пока Божественная сила не сделала его гуру, проповедующим недвойственность. Но бхакти была его естественной природой. Однажды группа учеников в праздник Махашиваратри пошла в храм Шивы. В храме было внутреннее святилище. Они подошли к нему и увидели лингам Шивы. Один из них, напустив на себя великую почтительность, сказал: «Этот лингам Шивы, должно быть, очень священный». На это Махарадж сказал: «Да, достаточно священный, чтобы я мог помочиться на него». (И это сказал бхакта!)
Рамеш говорит, что бхакти и джнана в действительности одно и то же. «Рамана Махарши считает, что это два пути, ведущие к одной вершине. Это его идея. Я же придерживаюсь другой: это не два пути, а один. Начинается он с бхакти («Да будет воля Твоя»), а заканчивается джнаной, которая наступает, когда рассеиваются все иллюзии и Первоисточник говорит: «Дорогое мое дитя, никогда не было никакого «я», которое могло бы страдать».
«Попросту говоря, Просветление — это понимание того, что реально, а что нереально».
Один друг, посещавший некоего джнани, уговорил Махараджа пойти вместе с ним. «Ты должен это сделать», — убеждал он. Махарадж рассказывал, что он с большой неохотой тащился к этому гуру и даже не купил традиционной гирлянды из цветов — ее дал друг, Но на самой первой беседе, после первых же сказанных гуру слов, случилось чудо — его сердце полностью открылось. Вот что сказал гуру: «Вы не те, кем кажетесь и привыкли считать себя. Вы — невидимая сущность. То, чем вы кажетесь, — это всего лишь отражение, объективное выражение Субъекта». «Когда я услышал это, — сказал Махарадж, — все мгновенно стало ясным. Исчезли проблемы, сомнения и невзгоды». Гуру жил не в Бомбее, но Махарадж посещал его два, три или четыре раза в год. Через три-четыре года гуру скончался. Махарадж сказал, что на самом деле после того первого раза ему уже не было необходимости видеться с гуру — понимание пришло уже тогда. Махарадж думал, что его естественная склонность — бхакти. С детства он приходил в храм и пел бхаджаны. Тогда он не понимал, что это было поверхностной склонностью. Его настоящим путем было Знание.
* * *
Из «Аштавакрагиты»:
«Когда ум страстно чего-то желает или чем-то опечален — он в оковах. Если же он ничего не желает и ни о чем не печалится, ничего не отвергает и не принимает, не чувствует себя ни счастливым, ни несчастливым — он свободен».
* * *
Гуру свами Вивекананды — Рамакришна Парамахамса — был бхакта. Но его особая проницательность — врожденное интуитивное знание — подсказала ему, что настоящая природа Вивекананды — джнана (хотя привел его к Учителю его друг-бхакта).
Рамакришна достал из-под своей подушки «Аштавакрагиту» и сказал: «Почитай это вслух». Произнеся первые несколько стихов. Вивекананда воскликнул: «Но ведь это же святотатство! Я не могу продолжать. Здесь говорится: «Я семь Бог». Как это может быть? Я не хочу читать это». «Хорошо, прочитай это не для себя, а для меня», — ответил гуру. По мере чтения «Аштавакрагиты» от прежнего Вивекананды уже ничего не осталось. Хотя его гуру был бхакта, он смог увидеть, что истинная природа ученика — джнана.
* * *
Хочу напомнить знаменитую историю о Лао-цзы и его ученике, который однажды пришел к нему, сияя от счастья и гордости. Он припал к ногам мастера и сказал: «Учитель, я достиг понимания». Лао-цзы с лаской и участием положил руки на его плечи и сказал: «Ты ошибаешься, сын мой». Удрученный, ученик ушел прочь. Через некоторое время он пришел опять. На этот раз не гордость, а мир и покой были на его лице. «Учитель, это свершилось», — сказал ученик. Тогда Лао-цзы спросил его, что произошло с того времени, когда ученик пришел к нему в первый раз. Тот ответил: «Я понял две вещи: во-первых, согласился с вашими словами, что я не достиг Просветления; но я знал также, что сделал все возможное, чтобы эта свершилось, и уже не в моих силах предпринять что-либо еще. Это второе, что я понял. Тогда я вернулся к своим обычным делам и перестал думать о Просветлении. И вот, занимаясь повседневными делами, я вдруг понял, что мне не о чем больше думать: все, что я искал, уже есть».
* * *
Есть еще одна прекрасная история — о старой женщине, которая была очень близка к Просветлению. Однажды ночью при свете луны она пошла к источнику, чтобы набрать воды в глиняный кувшин. В темноте она не заметила ступеньку, споткнулась и уронила кувшин. И вдруг женщина поняла, что нет ни кувшина, ни воды, ни луны. Для этой телесно-духовной единицы незначительное событие стало толчком к Пробуждению.
Рамешу постоянно задают вопросы о том. какой ему кажется окружающая действительность, как он воспринимает мелочи повседневной жизни. Люди хотят получить представление о том, каково это — быть просветленным, увидеть жизнь такого человека изнутри. Из их вопросов становится попятно, как они ошибаются, рисуя в своем воображении жизнь просветленного человека. Рамеш любит такие вопросы и отвечает на них с большим чувством юмора.
«Не нужно бояться джнани. Он видит то же самое, что и вы. Десять разных людей представляются ему десятью различными формами, в которых действует единое Сознание. Он четко видит различия, но одновременно и единство в многообразии. Предположим, что у вас есть десять фотографий, на которых изображены вы сами в десяти разных костюмах, включая женский, и по-разному загримированы. Любой человек скажет, что на фотографиях разные люди, а не один в нескольких образах. Но вы-то будете знать, что это одно и то же лицо. Так и джнани знает то, что скрыто от обычного человека: внешние проявления могут быть разными, но под всеми ними скрывается деятельность Единства».
Один человек спросил меня: «Как вы проводите свое время?». «Какое именно? Когда голоден — я ем, когда испытываю жажду — я пью, глоток воды или что-нибудь другое, что есть под рукой. Когда хочется пройтись — разгуливаю по своему дому. А когда приходят люди, которые хотят поговорить, — я беседую с ними. Другими словами, моя жизнь исключительно проста».
* * *
В основном, если не рассматривать состояния отстраненного наблюдения и полного самоуглубления, я заметил, что с достижением Просветления исчезают и желания, и ожидания. Это приносит чувство мира и покоя и уверенность, что все, чему суждено случиться, непременно произойдет. Это не значит, что у меня совсем нет никаких планов и ожиданий, отнюдь нет. Они, конечно, возникают и, что удивительно, почти всегда сбываются. И когда это происходит, в груди поднимается огромная волна благодарности.
* * *
Во время второй поездки в Голливуд вместе с женой однажды рано утром я готовился к беседе. Обычно в
путешествия я брал с собой маленькую фотографию Раманы Махарши. В этот раз я заметил жене: «У меня нет достаточно хорошей фотографии Раманы Махарши. Как только вернемся в Бомбей, я достану большую фотографию, чтобы повесить над столом», В тот же самый день, через полчаса, когда я был уже совсем готов к беседе, в дверь постучали. Вошел человек; в руках он держал фотографию Раманы Махарши в красивой рамке как раз такого размера, какой был мне нужен. «Не знаю почему, но я подумал, что этот снимок должен вам понравиться», — сказал он. «Да, конечно», — ответил я. Вот уже одиннадцать лет, с 1988 года, эта фотография висит над моим письменным столом. А поскольку кругом масса фотографий Раманы, то эту я называю «голливудским Раманой».
