Человечество на земле является единым главным самовыражением универсального Существа в Его космическом самораскрытии; человек выражает в условиях земного мира, в котором он обитает, — ментальную силу универсального существования. Все человечество едино по своей природе физической, витальной, эмоциональной, ментальной — и всегда было единым, несмотря на все различия в интеллектуальных уровнях — от неразвитого бушмена и негроида до представителя высокоразвитых культур Азии и Европы; и как единая человеческая общность все человечество имеет одно предназначение, которое оно стремится осуществить и к выполнению которого неуклонно приближается, совершая цикличное движение — то восходящее, то нисходящее на протяжении бесчисленных тысячелетий истории. Ни одно блистательное свершение отдельной расы или нации, ни одна их победа в смысле новых завоеваний, духовных озарений, интеллектуальных достижений или установления власти над окружающей средой не имеет какого-либо непреходящего значения или ценности, пока не добавляет, не возвращает или не сохраняет что-то полезное для человечества на этом пути. Движение к цели, которую древние индийские писания провозглашают подлинной целью всякой человеческой деятельности, локасанграха, поддержание целостности человечества в ходе его циклической эволюции, — всегда остается смыслом всех наших действий, понимаем мы это или нет.
Но в пределах этой общей природы и общего предназначения человечества каждый отдельный человек должен двигаться к общей цели путями, предопределенными его собственной природой, и достигать своего максимально возможного совершенства через внутренний рост. Только таким образом сама человеческая раса сможет достичь какой-либо подлинной, живой и глубокой реализации. Этого нельзя добиться грубым, тяжеловесным, механическим принуждением масс; коллективное «я» не имеет права рассматривать индивида как всего лишь клетку своего тела, кирпичик своего здания, пассивное орудие своей общественной жизни и роста. Человечество устроено иначе. Мы не постигнем божественную реальность в человеке и тайный смысл человече-ской жизни, если не увидим, что каждый отдельный человек является этим «Я» и в своем собственном существовании заключает все потенциальные возможности человечества. Эти потенциальные возможности он должен выявить, развить и осуществить изнутри. Никакое Государство, законодатель или реформатор не вправе безжалостно кроить человека по некоему идеальному образцу; никакая Церковь или священнослужитель не могут дать ему автоматического спасения; никакой строй, классовая жизнь или идеал, никакая нация, цивилизация или доктрина, никакая этическая, социальная или религиозная Шастра не вправе постоянно говорить ему: «Таким-то образом, мной указанным, ты будешь действовать и до такого-то уровня будешь развиваться, а действовать иначе и развиваться дальше тебе не позволено». Все они могут временно помогать человеку или сдерживать его; и по мере своего роста он сначала использует, а потом превосходит их, воспитывает и обучает благодаря им свою индивидуальность, но в конце концов всегда утверждает ее в ее божественной свободе. Он вечно странствует по виткам циклов, и путь его ведет вверх.
Действительно, его жизнь и становление совершаются во имя всего мира, но помогать миру своей жизнью и становлением он начинает только по мере того, как все более свободно и широко отождествляется со своим подлинным «я». Действительно, человек должен использовать идеалы, учения, системы взаимодействия, которые встречает на своем пути; но по-настоящему — верным способом и по подлинному их назначению — он сможет воспользоваться ими лишь в том случае, если они являются для его жизни средствами движения к некой цели, лежащей за их пределами, а не грузом, который доvлжно нести ради него самого, или некими деспотическими системами контроля, которым он должен подчиняться как раб или послушный подданный; ибо, хотя законы и учения имеют особенность быть тиранами человеческой души, единственное их назначение состоит в том, чтобы быть ее орудиями и слугами, и когда необходимость в них отпадает, их следует отвергать и уничтожать. Правда и то, что человек должен набираться опыта, обращаясь к уму и жизни окружающих людей, и извлекать наибольшую пользу из опыта человечества прошлых веков, а не ограничивать себя узкими рамками собственного мировоззрения; но пре-успеть в этом он сможет лишь тогда, когда сделает все найденное своей собственностью, усвоив его и приведя в гармонию с собственной природой и подчинив зову будущей жизни, все шире раздвигающей свои горизонты. Свобода, которой требовал мятежный человеческий ум для индивида, есть не просто эгоистический вызов и бунт, каким бы эгоистическим путем эта свобода порой ни достигалась и сколь бы однобоко и неверно ни использовалась — это божественный инстинкт человеческой природы, закон «Я», его требование пространства и единственное главное условие его естественного самораскрытия.
Индивид принадлежит не только человечеству в целом, его природа представляет собой не только вариацию человеческой природы в целом — он принадлежит также к определенной расе, определенному классу, определенному ментальному, витальному, физическому, духовному типу, и в этом отношении он сходен с одними и отличается от других. По принципу этого сходства человек стремится объединиться с себе подобными в церквях, сектах, общинах, сословиях, товари-ществах, ассоциациях, жизни которых он помогает, и с их помощью обогащает как свою жизнь, так и жизнь крупной экономической, социальной и политической группы или общности, к которой принадле-жит. В нынешнее время такой общностью является нация. Своим вкладом в национальную жизнь (хотя и не только этим) человек помогает общей жизни человечества в целом. Но следует заметить, что он не ограничен и не может быть ограничен рамками ни одного из этих сообществ; он является не просто аристократом, купцом, воином, священнослужителем, ученым, художником, земледельцем или ремесленником, не просто религиозным, общественным или политическим деятелем. Равно он не может быть ограничен рамками своей нации; он является не просто англичанином, французом, японцем или индийцем; если одной частью своего «я» он принадлежит нации, то другой частью превосходит ее и принадлежит человечеству. Но даже тогда остается часть его «я», величайшая из всех, которая превосходит и человечество; благодаря ей он принадлежит Богу, миру всех созданий и божествам будущего. Человеку действительно свойственна тенденция к самоограничению и подчинению окружающей среде и общности, но ему также свойственна и равно необходимая тенденция к росту и выходу за пределы окружающей среды и любых объединений. В животном мире индивид находится в полной зависимости от своего рода и, если собирается в стаю, подчиняется своей стае; человеческий ин-дивид уже отчасти начал причащаться бесконечности, сложности, безграничной многоликости того «Я», которое мы видим проявлен-ным в мире. Или, по меньшей мере, у него есть такая возможность, даже если в его упорядоченной поверхностной природе пока признаков этого незаметно. Здесь речь идет не о принципе простой бесформенной текучести; речь идет о стремлении человека обогатить себя по возможности большим материалом, который постоянно привносится, постоянно усваивается и перерабатывается в средство его роста и божественного развития в согласии с законом его индивидуальной природы.
Таким образом, общность занимает промежуточное положение между индивидом и человечеством и существует не только ради себя самой, но также ради первого и второго, помогая им осуществить друг друга. Индивид должен жить в человечестве, равно как человечество — в индивиде; но человечество является или являлось слишком крупным сообществом, чтобы средний ум мог его и осознавать как свое, и глубоко чувствовать; даже если человечество превратится в поддающуюся управлению единицу жизни, промежуточные группы или общности должны будут по-прежнему сохраниться, чтобы выражать различия в общей массе и сосредоточивать и объединять разнообразные тенденции в пределах единого человеческого сообщества. Поэтому на какое-то время общность должна оставаться для индивида заменой человечеству даже ценой того, что она будет стоять между первым и вторым, сдерживая стремление человека к универсальности и всеобъемлющей любви. И все же категоричное притязание общности, общества или нации на то, чтобы сделать свой рост, совершенствование и величие единственной целью человеческой жизни или существовать только ради себя в ущерб индивиду и остальному человечеству, установить деспотичную власть над первым и провозгласить законом своих действий в мире враждебное самоутверждение (неважно, агрессивное или защитное) в ущерб второму — а не временной необходимостью, какая, к сожалению, есть в наше время, — такая позиция обществ, рас, религий, общин, наций и империй является явным заблуждением человеческого разума точно так же, как требование индивида жить эгоис-тически ради себя самого является заблуждением и искажением истины.
