Наступил 1971 год. Вынужденный академический отпуск в Киевском Государственном институте физической культуры и спорта плавно перешёл в службу в рядах Советской Армии. Я принял присягу и начал отдавать мой воинский долг Родине. Я не буду рассказывать, где и кем я служил, но в армии я продолжил бороться и принимать участие в чемпионатах по спортивному самбо, одновременно пройдя специальную подготовку по боевому самбо. Здесь же я впервые увидел, и узнал, что такое каратэ. Моим преподавателем стал офицер, который познакомился с каратэ во время службы на Дальнем Востоке. Его каратэ носило таинственное, для меня в то время, название «Сётокан»1. Все эти знания и навыки пригодились мне чуть позже, когда я принимал участие в боевых действиях. Мне пришлось, впервые, увидеть смерть моих товарищей. Я не хотел воевать, но был дан приказ. В меня стреляли, и я стрелял в ответ.
В 1973 году я демобилизовался из армии и вернулся в Киев. Сразу же восстановился в институте и решил не только продолжать изучение каратэ, но посвятить мою жизнь изучению боевых искусств. Я сдал необходимые экзамены и получил удостоверение тренера по каратэ в ДСО «Локомотив». Однако, вскоре после этого каратэ было официально запрещено на всей территории СССР. Тогда стали образовываться подпольные группы по его изучению. Опытных инструкторов в Украине практически не было. Мы доставали самиздатовские перепечатки книг по каратэ, большей частью, очень плохого качества. Так я углубился в изучение техник и ката каратэ Годзю-рю2 и Кёокусинкай3. Это продолжалось до 1976 года, кода я, пребывая в командировке в столице Бурятии, городе Улан-Удэ, познакомился с первым живым Мастером гун-фу4 и, впоследствии, моим Учителем Го Юанем. С ним я начал постигать не только технику его родовой школы «Шан Дао Цюань», но и азы буддистской медитации. Периодически обучаясь под руководством Учителя Го, изучая не только его стиль, но и себя, я пришёл к заключению, что в каждом стиле чего-то для меня не хватало. В дзюдо не было ударов, в боксе и каратэ я не мог использовать броски, удушающие и болевые приёмы. Я никогда не выделялся выдающимися силовыми способностями и понимал, что если я противопоставлю свои удары ударам противника, масса которого намного больше, я обречён на поражение. Тоже может случиться, если я буду использовать против такого противника только броски. Это меня привело к мысли о необходимости умелого сочетания ударной и бросковой техники для достижения победы в бою против более тяжёлого, а значит и более сильного оппонента. В этот же период я принимал участие в подпольных боях, которые теперь, в угоду рекламе, называются «боями без правил». Конечно, тогда тоже были правила, о которых договаривались заранее, но они были, для того времени, очень жёсткими и максимально приближёнными к реальности. Бои проводились в каких-то подвальных помещениях, заброшенных стройках, а иногда на Трухановом острове5, возле Днепра. В большинстве случаев я побеждал, и это давало небольшой заработок, но главным был приобретённый опыт и осознание того, что моя теория и мои методы работают. Кроме этого, изучая историю боевых искусств мира, я узнал, что в древней Руси, у казаков, было своё особое боевое искусство, а так как мой прадед по линии отца, Пётр Яковлевич Левченко, был из древнего рода черкасских казаков, то возрождение собственной, родовой системы, стало целью всей моей последующей жизни. Из рассказов моего отца я знал, что мой прадед принимал участие в русско-японской войне 1904—1905 г.г. и приволок из разведки языка, японского офицера с сумкой документов, за что бы награждён георгиевским крестом. Отец также рассказывал, что когда он учился в школе, то прадед показал ему несколько приёмов, которые впоследствии не раз выручали его в школьных баталиях и в рукопашных схватках в годы Великой Отечественной Войны. Всё это побудило меня в 1984 году начать работу по воссозданию древнего искусства боя моих предков в виде собственного авторского стиля. Работать приходилось снова в подполье, так как в 1981 году каратэ и подобные ударные единоборства запретили в очередной раз. Я работал тренером в военно-патриотическом клубе, в одном из районов Киева. Главной задачей этого клуба была подготовка молодёжи к службе в армии. Обучая в этом клубе молодых ребят искусству дзюдо, мной была создана группа единомышленников, которая стала главной научной лабораторией по созданию нового стилевого направления. Работы было много. Надо было собирать материалы по истории и технике разных стилей единоборств, досконально изучать их методы подготовки, опробовать эти методы в «лаборатории», отбрасывая всё не реальное и малоэффективное. Я понимал, что хочу создать не вид спорта, а настоящее многоцелевое боевое искусство с методами воспитания, оздоровления и выживания личности в современном мире. Так, очень постепенно, начала зарождаться философия новой системы, которая, вскоре, была выражена в «10-ти заповедях кулачного бойца».
К концу 1987 года основная работа по созданию нового авторского стиля боевого искусства была закончена. Стиль получил название «Русский кулачный бой» и стал первой системой кулачного боя воссозданной на территории СССР. Но, до выхода из подполья оставалось ещё два года.
Благодаря «Перестройке», которая началась в 1986 году, можно было уже более открыто говорить о различных видах единоборств. И вот, однажды, пребывая в Москве по личным делам, я познакомился с корреспондентом японской газеты «Ёмиури синбун», который очень заинтересовался моим рассказом о новом виде единоборства. Он взял интервью, несколько фотографий и, вскоре, в Японии, в этой газете была напечатана небольшая заметка о моей системе боя. В этом же году украинская «Спортивна газета» напечатала несколько статей о новом созданном стиле. Чуть позже я был приглашён принимать участие во Всесоюзной конференции по созданию «Советской Ассоциации Восточных Единоборств» (САВЕ). Во время практической части конференции нам, участникам со всего Союза демонстрировали различные стили единоборств, культивируемые в то время в СССР. Здесь я впервые увидел известного тренера и основателя системы отечественного рукопашного боя Тадеуша Рафаиловича Касьянова6. Но меня лично не удовлетворили выступления его учеников. Во-первых, я не увидел синтезированной системы. Это была «амальгама»7. Во-вторых, вся терминология была на корейском и японском языках, что противоречило декларированию данной системы, как отечественной. Я понял, что в собственных разработках нахожусь на правильном пути, так как в основу терминологии созданной системы был положен древнеславянский язык.
Наступил 1989 год. Мы, я и моя супруга, Вера Алексеевна Морозова, которая все эти годы неустанно помогала мне в работе над созданием нашего фамильного стиля, продолжали технически и методически совершенствовать эту систему. Перестройка в стране продолжалась. Разрешили заниматься бизнесом и создавать кооперативы. Основная масса наших учеников ринулась зарабатывать деньги. У многих появились семьи и дети. Но те, кто остался на Пути, продолжили тренировки. Спортивные газеты и журналы Украины уже открыто писали о новом стиле единоборств «Русском кулачном бое», но неожиданно, в России стали появляться секции и школы русского кулачного боя, которые не имели никакого отношения к нашему стилю. В это же время, в Союзе, официально разрешили занятия не только каратэ но, и другими, раннее запрещёнными, единоборствами. Стало проще выезжать за границу, и мы совершили турне по странам Восточной Европы в поисках мастеров и испытания нашего стиля. В Болгарии и Польше мне удалось спарринговать с мастерами годзю-рю каратэ, хакко-рю8 и кёкусинкай, а в Венгрии, на Чемпионате Европы по Кёкусинкай каратэ, лично познакомиться с Грандмастером каратэ и основателем «Общества окончательной истины», Сосаем Оямой Масутацу9.
Основатель
Кёкусинкай каратэ
Сосай Масутацу Ояма
Это турне показало, что наша система не только не уступает восточным единоборствам, но и во многих аспектах превосходит их традиционалистские воззрения. После нашего возвращения в Украину мы официально зарегистрировали «Международную Организацию Универсального Кулачного боя Ю.А.Кострова Агни Кэмпо», тем самым узаконив наш стиль – УКБ Агни Кэмпо.
Сразу после регистрации, по решению Президиума организации и Совета Чёрных Поясов, мне и Вере Алексеевне Морозовой были вручены Свидетельства и пояса 4-й и 3-й Байсы10, соответственно.
В это же время мы получили приглашение от Президента Болгарской Федерации УШУ, доктора Дорияна Александрова11, посетить Софию и принять участие в учебном семинаре по Вин-Чунь12 под руководством легендарного Грандмастера из Гонконга Леун Тиня13, друга Брюса Ли14 и ученика Великого Ип Мана15.
