О: В природе нет никакой смерти, а только перетасовка атомов. (смеётся)
В: Что происходит?
О: По каким-то причинам в природе должен поддерживаться энергетический баланс. Я не знаю, почему так. Итак, смерть происходит только когда для атомов возникает необходимость подержать баланс энергии во вселенной. Это просто перетасовка атомов. Этот организм не в силах обнаружить, что в некий момент времени он родился и в некий момент времени умрёт, а также то, что в данный момент он живёт и не мёртв. Знание, которым мы обладаем об этом живом организме: рождение, смерть и всё прочее — в данном случае (указывает на себя) отсутствует.
В: То есть, вы утверждаете, что не можете знать, живы вы или мертвы?
О: Никоим образом. Если вы спросите меня: «Вы живы?», я скажу, что жив. Потому что вопрос возник из представления о том, как живое человеческое существо функционирует, действует и мыслит. Это идея. Итак, если вы действительно спросите меня: «Вы живы или мертвы?», я отвечу, что я очень даже жив, потому что ваш вопрос извлекает всё имеющееся у нас знание о моделях поведения живого человеческого существа. Но мы не в силах испытать сам факт того, что живы. Видите, мысль мертва. Она пытается ухватить нечто, что живо, что пульсирует.
В: Таким образом, мысль пытается воспринять нечто, что она не в силах воспринять?
О: Не в силах, потому что она может при этом сгореть. Если вы дотронетесь до оголённого провода, вам конец. Так и мысль не хочет касаться, она хочет только поиграть, надеть перчатки и просто поговорить об этом.
В: Обладает ли тело пониманием без участия мыслей?
О: Сердцу ни на мгновение не становится известно, что оно качает кровь. Оно не спрашивает: «Я правильно всё делаю?». Оно просто работает. Оно не спрашивает: «Есть ли какая-либо цель?». Для меня этот вопрос не имеет смысла. Вопросы «Есть ли какой-либо смысл?», «Существует ли цель?», — лишают жизнь её живого качества. Вы живёте в мире идей.
В: Есть ли жизнь после смерти?
О: Всё, что я скажу, будет не очень интересно людям. Когда люди спрашивают меня, существует ли реинкарнация, я отвечаю, что реинкарнация существует для тех, кто в неё верит, и не существует для тех, кто в неё не верит. Это не умный ответ, потому что всё дело в вере. Если вы зададите основополагающий вопрос: «Существует ли реинкарнация подобно остальным природным явлениям, вроде гравитации?», я бы ответил отрицательно, определённо нет. Она не настолько является частью природы, как гравитация. Но если вы хотите верить в реинкарнацию, это другое дело. Вера в реинкарнацию вызвана потребностью в том, чтобы после вашей так называемой смерти нечто продолжило существовать. Это тот же механизм, что желает знать, что случится после смерти. По той же самой причине вы задаёте вопрос: «Есть ли у жизни какой-либо смысл, есть ли у неё цель?». По некой причине тот механизм, то движение мысли не хочет завершаться. Вы видели, как люди умирают. Поэтому за веру в то, что должно быть что-то по ту сторону, ответственна вера в наличие некого центра, некого духа, некой души. Но если вы действительно хотите узнать, есть ли что-то по ту сторону, вам надо умереть прямо сейчас. Когда вопрос или эта вера подходят к концу, тут же наступает смерть. Наступает клиническая смерть. А после уже вообще не возникает вопрос о загробной жизни, потому что у живого организма нет возможности знать, что он жив.
В: И вы сказали, что те, кто верят в реинкарнацию…
О: Вера должна быть. Прекращение веры — смерть.
В: Значит, со смертью вера завершается.
О: Но вы заменяете одну веру другой, одну иллюзию другой иллюзией. Вот всё, что мы делаем.
В: Мне хотелось бы задать другой вопрос…
О: Ответ будет таким же. (смеётся)
Глава 10. Секс мучителен для тела
Очевидно, наши отношения не так уж и любвеобильны. И мы хотим каким-то образом превратить их в любовный роман, любящие отношения. Сколько энергии мы вкладываем в то, чтобы сделать наши отношения любящими! Это битва, это война. Это как постоянно подготавливать себя к войне, надеясь что постоянно будет мир, вечный мир. Мы так устали от этой битвы, что согласны даже на эти ужасные отношения, в которых нет любви.
Когда однажды любви не удаётся наладить идеальные взаимоотношения между двумя индивидами, остаётся лишь ненависть. А если не ненависть, то отвращение.
Сексуальность, предоставленная самой себе, как это происходит в случае других видов, других форм жизни, всего лишь биологическая потребность, потому что перед живым организмом стоит цель выжить и произвести потомство. Всё, что вы накладываете на неё, никак не связано с живым организмом. Но мы обратили так называемую сексуальную деятельность, биологическую по своей природе, в акт получения удовольствия.
Находитесь ли вы здесь, в России или где-либо ещё, каждый и повсюду в этом мире желает одного: обладать счастьем без единого мгновения несчастья, удовольствием без боли. Это просто невозможно, потому что живому организму не известно, что такое удовольствие, что такое счастье.
Вы не соприкасаетесь ни с чем живым.
В: Мне бы хотелось спросить вас о любви.
О: О боже! О боже! (смеётся)
В: Я знаю, что говорят о любви люди.
О: И что вы о ней думаете?
В: Не знаю.
О: И я не знаю.
В: Есть ли другой?..
О: Должны быть двое, вы знаете. Я люблю кого-то, и кто-то любит меня. Где бы ни была разделённость, любви там быть не может. В качестве связующего моста через эту щель, которая нас ужасает, которая не имеет смысла, которая чего-то от нас требует, — мы используем причудливую идею о том, что между двумя людьми должна быть любовь.
В: Между чем угодно?..
О: Между чем угодно: я люблю свою страну, я люблю свою собаку, я люблю свою жену и что там ещё. Какая разница между тем, люблю ли я свою жену, свою страну или свою собаку? (оба смеются) Вам это может показаться очень циничным. Но факт в том, что разницы нет. Вы любите свою страну, я люблю свою страну — и вот вам война.
В: Значит, любви нет? Любовь — просто одна из мыслей?
О: Да, создана мыслью.
В: Может ли тело не любить?
О: Само по себе оно не любит. В нём нет обособленности.
В: Тело это всё, что можно любить?
О: Вы хотите, чтобы я ответил на ваш вопрос утвердительно. Я не пытаюсь увильнуть. Это не политическое интервью. Я не уклоняюсь. Я не хочу давать никакого умного или дипломатичного ответа. Почему мы спрашиваем о любви?
В: Что ж, люди спрашивают о ней…
О: Очевидно, наши взаимоотношения не настолько полны любви. Так что мы хотим каким-то образом превратить их в любовный роман, любящие отношения.
В: Стало быть, это доставляет нам чувство…
О: Какое количество энергии мы вкладываем в наши взаимоотношения, чтобы сделать их любящими! Это битва, это война. Это вроде постоянной подготовки к войне, в надежде, что будет мир, вечный мир — либо одно, либо другое. Вы устали от этой битвы и согласны даже на такие ужасные отношения, в которых нет любви. И вы надеетесь и мечтаете, что однажды не будет ничего кроме любви. «Возлюби ближнего как самого себя» — сколько миллионов людей было убито во имя этого? Больше, чем на всех последних войнах вместе взятых. Как вы можете любить ближнего как самого себя? Это просто невозможно.
В: Вы думаете, никакому человеку такое не под силу?
О: Очевидно; в противном случае, почему убито так много женщин, детей и беспомощных людей?
В: Ну нет. Бывают же и хорошие люди поблизости.
О: Да, да, бывают. (оба смеются) Когда однажды любовь терпит поражение в попытке наладить идеальные взаимоотношения между двумя людьми, остаётся лишь ненависть. А если не ненависть, то отвращение, безразличие или какое ещё слово?.. Мой словарь очень беден.
В: Хватит об этом… Что насчёт сексуальности? Это просто средство воспроизводства, или она помогает какой-то другой значительной…
О: Сексуальность, если взять её саму по себе, как в случае других видов, других форм жизни, просто биологическая потребность, потому что перед живым организмом стоит цель выживания и воспроизводства себе подобных. Любой другой смысл, который вы придаёте сексуальности, никак не связан с живым организмом. Но мы превратили то, что вы называете сексуальностью, которая по своей природе является простой биологической потребностью, в средство получения наслаждения. Я не имею ничего против наслаждения. С помощью мысли для нас стало возможным заниматься сексом в любое время, когда мы только захотим.
