Вдалеке Он слышит мерный гул, который становится громче. Он знает: они там, они ждут его. Он проделывал это и раньше, много раз, но так и не смог привыкнуть. Каждый раз то же, но все же совсем по-другому. Как это было впервые, он помнит до сих пор. Однажды попробовав, Он уже не мог остановиться. Снова и снова. Он пропадал, погибал, всеми забытый, но опять возвращался. Возвращался, чтобы испытать это чувство вновь. Чтобы пережить то, что происходит сейчас, прямо сейчас, и то, что произойдет вскоре, когда они и Он встретятся. На этот раз Он ждал долго. Он даже отчаялся, уже не надеялся вернуться, но в последний миг поставил все на карту и вот Он здесь. Он долго ждал, но тем острее его чувства сейчас. Молодость, жизнь, ярость и страсть текут в его венах. Он переполнен ими, как пчела медом, и Он жаждет выплеснуть их, как пчела жаждет вылить мед в соты.
На Нем черные кожаные штаны, рваная черная майка. Он прекрасен, Он — юный бог! Вот, проходя мимо большого зеркала, Он и его команда остановились, чтобы кинуть последний взгляд на свое отражение и лишний раз убедиться в том, что они действительно неотразимы. Они молоды, полны сил, их тела крепкие, неутомимые. Но Он среди них — как генерал среди своих солдат. Только Его выделяет взгляд из этой толпы молодых ребят, хотя они и похожи как братья. Он — лучший из них. Он — король!
Он подходит ближе к зеркалу, чтобы рассмотреть свое лицо: все ли в порядке, ведь будет и крупный план. Он доволен. Он ничуть не изменился — тот же горящий взгляд ярко-синих глаз под черными бровями вразлет, окаймляющая лицо тонкая бородка, которая так ему идет, и фирменный начес. Только Он знает, чего ему стоит эта прическа, ведь от природы его волосы мягкие, да еще кудрявые и светлые, как у ребенка. Он мог бы выглядеть смешно: мужественное лицо неотразимого соблазнителя с прической херувима, да так Он и выглядел когда-то. Но, хвала небесам, вовремя встретил правильного человека, который посоветовал ему выкрасить волосы в черный цвет и хорошенько их начесать. И вот теперь приходится почем зря драть свою шевелюру, терпя дикую боль, но это того стоит.
Его друг подходит к Нему и обнимает одной рукой за плечи. «Что, Кими, мандраж?» — спрашивает друг. «Да не, Спайк, порядок», — отвечает Он. Глаза у Спайка густо подведены черным. От него разит спиртным. Спайк подмигивает Ему и говорит: «Тогда зададим им, да?» «Без проблем», — отвечает Он, хлопая Спайка по плечу, и они идут дальше по коридору навстречу гулу, который становится нестерпимо громким, оглушительным.
Они подходят к маленькой лесенке, которая ведет к чему-то, укрытому занавесом. Он ждет, пока вся его команда проследует вверх и скроется за этим занавесом. И пока Он ждет, его возбуждение достигает своего пика. Голова пуста, ни одной мысли. Он весь напрягся, как натянутая струна. Он идет последним. Он поднимается, отдергивает занавес и выныривает на яркий свет. Людской рев оглушителен. «Блуд Ким Степперз! Блуд Ким Степперз!» — скандирует многотысячная толпа, а Он приветственно машет рукой со сцены. Он подбегает к микрофону, хватает его уверенной рукой и ревет в него: «ПРРРРРИВЕТ!» Послушная толпа отвечает ему многотысячным рыком.
За его спиной слышатся аккорды музыки. Он не думает, что ему делать, Он вообще не думает. Его тело отлично знает, как это должно быть. Это Его музыка, Его песня. Петь эту песню для Него все равно что дышать. Он уже не напряжен, звуки сами собой вырываются из Его горла: «Любии-ии меня нежно, о-о-о-о, пусть океан безбрее-е-жный укроо-о-ет нас волной… Меня-я не отпуска-а-аая, даря-я немного рая-я, ты жертвуешь собо-о-й…»
И Он поет эту песню, а потом еще одну, и еще. Он поет и забывает себя, забывает все, что было до того. Ничего нет и ничего не было. Есть только Он, они и Его музыка. Он, они и песня. Ноги сами носят Его по сцене, Он выделывает невероятные сальто, танцует, как заведенный. Он не чувствует усталости. Он хочет, чтобы это не кончалось, длилось вечно. Его друзья на сцене — музыканты — взмокли, пот струится градом по их накрашенным лицам. Его майка промокла насквозь, а штаны прилипли к бедрам. Но Ему все равно. Здесь он способен на все, и это благодаря им, тем, кто там, внизу, не сводит с Него глаз, поет вместе с Ним. Он дает им песню, а они дают Ему силу, дают Ему жизнь…
* * *
В. очнулся. Он лежал на бетонном полу прямо под лучом ярко светившего сверху фонаря. Джадж сидел рядом на корточках, склонившись над В., его лицо выражало озабоченность настолько, насколько это вообще было возможно для лица Джаджа. В. не понимал в первую минуту, кто он, что с ним и что за страшилище взирает на него с неподдельной тревогой. Но потом В. вспомнил, что он — В., а склонившийся над ним человек именуется Джаджем. В. попробовал шевельнуть рукой. Все тело пронзила острая боль, В. невольно застонал. Ощущение было такое, словно десятитонный грузовик проехался по нему несколько раз. Джадж обхватил туловище В. обеими руками и помог ему сесть. Тут же у него в руках оказался стакан воды и он дал В. напиться. Понемногу В. начал приходить в себя.
— Что случилось? — еле слышно проговорил он.
Джадж отвел глаза.
— Чесна говоря, я немного не рассчитал твои силы, — сказал он. — потому что не ожидал, что ты такой слабак, — сделал Джадж нелицеприятный вывод.
— Чего? — только и смог выдавить из себя В. Ах вот оно как!
— Знаешь, для трансиляции вообще-то не так много и надо. Я-то думал, у тя хоть сколько-нибудь есть. Но, видать, ты совсем на нуле, короЕд.
— На каком нуле, чего ты несешь? — взвился В. Ему стоило немалых усилий говорить, но досада была сильнее терзавшей его боли. — Почему это я слабак? Тебе не приходило в голову, ты… ты… косоугОльная крабовАрка, — заорал хрипя В., - что человеку нужно изложить, так сказать, правила эксплуатации, прежде чем совать ему куда ни попадя провода под напряжением? Ты не задумывался случайно о том, умник, что я ни слухом ни духом о твоей чертовой трансиляции до нашей благословенной встречи?
— Ну лана, лана, — примирительно проговорил Джадж. — Прежде чем орать на меня, ты честно скажи, ведь понравилось?
В. попытался вспомнить, что с ним произошло. Кажется, его перенесло куда-то невыразимо далеко. И его лицо, что они с ним сделали? Никакой грим не мог бы его так изменить. И все его тело… Он стал худее чуть ли не вдвое. Нет, так измениться невозможно! Но дело даже не в этом, не в отражении, что он видел в зеркале, не в его изменившемся облике. Самое странное — это его мысли, чувства, воспоминания, которые возникли словно из ниоткуда… Целая жизнь, которую он прОжил за пять минут! Определенно, все это случилось с В.: музыка, Блуд Ким Степперз, фанаты, оглушительный успех и следом за ним не менее оглушительный провал, запои… да много еще чего. Правда, сейчас уже В. смутно помнил эту прОжитую за пять минут жизнь, но она несомненно была, существовала. А этот концерт! Никогда В. не испытывал ничего подобного. Просто фейерверк! Фантастика! Хотя — В. невольно поморщился — было и еще что-то, какое-то невыразимое чувство отвращения или неприятия, словно нашел на своей белоснежной подушке чей-то чужой грязный ноготь. Как странно! Что же это было?
В. недоуменно уставился на Джаджа. Невысказанный вопрос уже готов был сорваться с его губ, как Джадж ответил на него:
— Да, братан, это трансиляция! — что, впрочем, ничего не проясняло.
— Это я уже слышал! Можешь ты наконец мне объяснить, что за трансиляция! — недовольно пробубнил В.
— Ну-у… — протянул Джадж, — видишь ли, это не так-то легко сделать. Начнем с того, что тут есть нечто общее с модификцией. Так же один плюс один равно одному. Только немного в другом смысле. Ты помнишь кем был?
В. рассказал в точности, что пЕрежил.
— Звезда рокопопса, недурно, а? — ухмыльнулся Джадж. И крайне серьезно продолжил: — Этот человек был реален.
В. изобразил бесконечное сомнение.
— Я те говорю, он был реален, как ты и я, — утверждал Джадж. — Все это существует: эта группа, их музыка, Кими, ее солист, и его, Кимина, жизнь. А ты, так сказать, навестил этого Кими. Наведался в гости в его черепушку, ну и во все остальное, что к ней прилагается.
— Я не поверю в эти бредни, — заявил В.
— А, не поверишь, — откликнулся Джадж. — Может, еще разок тогда попробовать? — он потянулся к проводам. — Шутка, шутка! — быстро сказал он, увидев округлившиеся глаза В.
— Можешь, конечно не верить, это как те корчмАрь заквАсит, только тогда скажи, что это было? — спросил Джадж В.
В. пожал плечами. Для объяснения всего происходящего в этом Доме у него находилось только одно волшебное слово, которое уже набило оскомину.
