Джадж остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду, и оглянулся в поисках В. Последний немного отстал, но все же не потерял Джаджа из виду. В. увидел, что Джадж остановился в конце длинной извивающейся очереди куда-то.
— Перекусим? — спросил Джадж В., едва только тот добрался до него.
В. с большим облегчением ухватился за рукав Джаджа и кивнул.
— Это быстро, — Джадж махнул рукой в сторону невообразимо длинной вереницы людей.
«Очень сомневаюсь», — подумал В., но не стал возражать. Однако, очередь действительно продвигалась на удивление быстро. Не прошло и десяти минут, как Джадж и В. оказались у знакомой В. двЕри с изображением ножа и вилки. Дверь ежеминутно распахивалась, выпуская выходивших из Ресторации людей, и туда тОтчас заходили ожидающие. Наконец после двух сухоньких старушек с бАнтам на тоненьких седых косичках зашли и В. с Джаджем. К немалому удивлению В., не осталось и следа от великолепия, царившего здесь вчера. Не было и в помине живой лепнины или меняющих цвет бархатных занавесей. Все было очень обыкновенно. «Видимо, это другой зал», — подумал В., потому что перед ним развернулось невообразимо огромное помещение с рядами небольших простеньких столиков, накрытых клеенчатыми скатертями. Правда, и здесь была стойка, всем похожая на стойку, за которой В. и Леяну встречал Кларло, но самого Кларло не было.
Вместо Кларло за стойкой красовался здоровенный детина с огромным пузом. У него тоже имелись усы, но на этом сходство с Кларло заканчивалось. Усишки были редкими и рыжеватыми, как и растительность на блестящем от пота лбу толстяка. Маленькие ручки и ножки, выраставшие из его грузного тела, не мешали ему гипотетически прекрасно вписываться в идеальную сферу. Крохотными глазками, грозящими ежесекундно исчезнуть под нависшими над ними складками кожи, он ощупывал входящих посетителей, затем делал какие-то пометки в маленьком блокнотике. Обыкновенный поварской наряд, натянутый на эту тушу, с непременным колпаком и фартуком, как нельзя органичнее дополнял весь его облик.
Когда Джадж и В. подошли к стойке, этот гигантский шалтай-болтай грозно глянул на Джаджа и черкнул что-то в блокноте. Еще сумрачнее он зыркнул на В., задержав на нем тяжелый взгляд. Внимательно изучив лицо В., толстяк застрочил в блокноте с неимоверной скоростью, исписав при этом, наверное, не менее двух листов. Джадж и В. терпеливо дожидались, пока он закончит. Когда толстяк поставил последнюю закорючку в своем блокноте, он вежливо наклонил голову и просипел:
— Добро пожаловать!
Джадж подлетел к нему и, хлопнув что есть мочи по мясистому боку, завопил:
— Здорово, Милый Жир!
В. не смог сдержать усмешки. Еще никогда он не встречал человека, которому бы так подходило прозвище «Милый жир».
Толстяк, видимо, желая подтвердить, что он именно «милый» жир и никакой иной, расплылся в широкой улыбке:
— И тебе привет, Джи-Джи. Кого это ты к нам привел?
Джадж вскинул руки в сторону В., словно фокусник на арене цирка, демонстрирующий свой лучший номер:
— В., прошу любить и жаловать!
Затем он обратился к В. и сказал:
— А это Жирмила, он же Милый Жир, он же Кусок Сала, он же Свиной Окорок, он же Нетопленый Шпик, он же Дорога к Инфаркту, он же Масляный Блин, он же… — Джадж все лил поток оскорблений на голову бедного Жирмилы, и В. не знал, куда себя деть от смущения, но Милый Жир все время, пока Джадж склонял на все лады его персону, только довольно кивал, как будто Джадж перечислял его заслуги перед Родиной, — …он же Лысый Боров или Неосвежеванный Хряк! — закончил Джадж, весело подмигнув Жирмиле.
— Очень приятно, — выдавил из себя В.
Сладко улыбающийся Милый Жир вдруг нахмурился и изрек:
— Вот только врать не надо! Очень приятно ему!
В. растерялся:
— Да я только…
— Еще скажи, что влюбился в меня! — сипло прокурлыкал Жирмила.
В. недоумевал: этого человека назвали Лысым Боровом и он даже бровью не повел, а на «очень приятно» он обиделся!
— Да я вовсе не то имел в виду, — начал было В. но Жирмила прервал его.
— Чего тебе приятно? Может, это тебе приятно? — Жирмила утер лоб рукой и плеснул рукой в сторону В., опрыскав его каплями пота.
В. невольно передернуло и у него совершенно непроизвольно вырвалось громкое «фу!». Он кинулся утирать залитые Жирмилиным потом глаза.
— Ага! — победоносно завопил Жирмила. — Или, может, это тебе приятно? — Жирмила пОднял правую руку и склонился к В., норовя подсунуть ему под нос свою подмышку. В. подпрыгнул, как ужаленный и отскочил подальше от стойки. Джадж спокойно наблюдал за происходящим, не вмешиваясь, только тихонько посмеиваясь в кулак.
— Или вот это? — Жирмила задрал свой фартук, демонстрируя В. рыхлый белый с синими прожилками живот.
— Что скажешь? — не унимался Жирмила. — Приятно? И даже очень? А вот я тебе сейчас, — и Жирмила повернулся задом к В. и ухватился за штаны. В. догадался, что последует за этим и, отвернувшись, крепко зажмурился. Через несколько мгновений он не без страха открыл глаза и увидел, что Джадж успокаивает Жирмилу, обняв того за плечи.
— Жирик, не кипятись, он же новенький у нас, удостой снисхождения!
Жирик грозно косился на В. из-под насупленных бровей.
— Нет, я не могу, Джи, — объяснял Жирмила Джаджу, — не понимаю я таких вот, — и он обвинительно ткнул пальцем в В. — На кой трепаться? Приятно ему! И не просто приятно, а, видите ли, «очень приятно»! Ну на кой врать? Он что думает, я ему спасибо что ль скажу за его приятно? Я прямо сплю и вижу, как такому сычу приятно сделать! Да я ему покажу щас, что такое приятно! Я вот как возьму его за… — Жирмила изобразил пальцами крепкий щипок, — и посмотрю, будет ему приятно или нет.
— Жирик, ты ж понимаешь! Подумай, ведь он только что….
— Я-то подумаю, — кипятился Жирик, — подумаю! А вот ему на кой его кочан, а? — Жирмила постучал по своему полулысому черепу. — На кой голова, я спрашиваю? Думать надо?
В. совершенно смешался. Он попытался как-то исправить ситуацию, пробормотав:
— Простите, я сожалею…
Жирмила закатил глаза:
— Он еще и сожалеет! Каков нахал! Мало мне его приятности, так он теперь мне еще и сожалений подвалил!
Джадж вступился за В.:
— Да ничего он не сожалеет, Жиря, сделай ты ему скидочку, он же сам не знает, чего бормочет!
В. нахмурился. Что за бред! И вообще, что здесь происходит? Чего эта жирная курица взбеленилась? Элементарная вежливость и больше ничего!
— Я… — довольно твердо начал В., но Джадж так грозно на него шикнул, а Жирмила удостоил таким взглядом, что В. почел за лучшее не затевать спор.
— Жирик, ты лучше знаешь что, просвети нас, а? — увещевал Жирмилу Джадж. — Расскажи нам все, как есть, на духу, будь другом! Я бы с удовольствием освежил свой психоаналитический образ, Жиря! А он, ты только взгляни на него, — Джадж кивнул на В. — Он же так и просит об этом, можно сказать, вопиет! Это же просто находка для тебя, Жиря!
Жиря нехотя посмотрел на В. и даже сподобился почти улыбнуться:
— Что да, то да. Давненько не видал такого экземпляра.
— Ну вот, Жиря! Уверяю, ты будешь ждать новой встречи с В., как петух ждет рассвета! Это ведь первейший кандидат! Благодатный материал! Неунавоженная почва!
В., выслушивая такие комплименты от Джаджа, мрачнел на глазах. Зато Жирмила становился все веселее.
— И то правда, — расплываясь в улыбке, пролепетал Милый Жир. — Я ведь тут уже… — проворковал он, показывая Джаджу блокнот.
— Так открой нам страшную тайну, Жирик! Просвети пребывающих во тьме!
— Я могу конечно, но… — Жирмила неловко закашлялся, — видите ли, пока это только наброски, черновик, так сказать.
— Да брось, Жиря! Всем известен твой талант. Не скромничай! Уверен, уже можно сделать вполне определенные выводы.
— Да, но… — тянул Жирмила.
— Мы смиренно просим, — склонил голову Джадж и ткнул В. в бок, красноречиво намекая, что и В. также должен присоединиться к его просьбе.
В. неопределенно хмыкнул и нЕхотя кивнул головой.
— Тогда, что ж… кхе… кхе… Пожалуй… — Жирмила выудил из кармана фартука блокнот и стал зачитывать нудным голосом: — «Субъект: А1, 03, 44, ББ, а малое, 284. Стремится к приятному чувству защищенности так сильно, что потребность в установлении сердечной связи становится доминантной. Считает, что ему мешают в проявлении инициативы и что существующие трудности ставят дальнейшие успехи под сомнение. Однако упорно придерживается своих притязаний. Хочет свободно следовать своим убеждениям и принципам, развивать свои способности, желает добиться уважения к себе как к личности. Надеется благодаря активности и усердию устранить внутренние противоречия. Властный, считает, что ему мешают в проявлении инициативы. Эгоцентричен и потому обидчив, — Жирмила бросил на В. многозначительный взгляд, перевернул листок и продолжил: — Стремится к безопасности, идиллической гармонии. Своеволен, не может приспосабливаться. Психопатологически: депрессивное состояние, состояние застоя. Психогенные мотивы: страх перед внутренним одиночеством…»
