Он видел все это - и сердце его обливалось благодатью.
Он видел, как растут и появляются светлые точки, как они расширяются, как озаряют континенты, как эти светлые лучи возносятся к небу - и небеса планеты отвечают на них ослепительным завораживающим сиянием. Он видел, как озаряется атмосфера планеты, как она очищается от темных лучей - и как свободно начинают дышать люди. Как они расправляют плечи, как на лицах их появляются улыбки счастья…
Он видел еще многое. Это были минуты, навсегда врезавшиеся в память.
А потом уже иной мир нагрянул на него.
* * *
- Джон, что с тобой?! Очнись, Джон!
- А … что со мной?
- Это у тебя лучше спросить. Мы шли по парку и ты вдруг внезапно покачнулся и упал. С тобой все в порядке?
- Да. Да… все … хорошо.
- Что с тобой случилось?
- Я …я не знаю. Просто… просто я видел два будущих.. и два выбора… два совершенно разных выбора. Как небо и земля - разных… два пути. Понимаешь? Две дороги для людей – для человечества.
- Два выбора? Два пути? О чем ты говоришь, Джон? Похоже ты действительно все-таки слишком сильно ударился головой при падении. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Ничего. Уже скоро ты почувствуешь это - и все поймешь. У тебя будет твой выбор. У каждого из нас есть наш выбор.
А теперь – как считаешь - может наперегонки до конца аллеи?
02.01.2005
Вы говорите, что Бога нет. А я говорю вам, что Его нет исключительно для вас.
Вы скорбите о том, что Он давно покинул ваш мир. А я отвечаю, что вы сами отгородились от него в своем маленьком мирке, не имеющего ничего общего с миром большим.
Вы сетуете, что жизнь жестока и несправедлива. А я рекомендую вам посмотреть на себя в зеркало грядущим утром.
Вы скорбите об умерших как о потерянных для мира навсегда. А я берусь утверждать, что все они оказались потерянными исключительно для вашего себялюбия.
Вы проклинаете труд, считая его рутиной, бесцельно отнимающей время жизни. А я вопрошаю вас, во что превратилась бы ваша жизнь без вашего труда над самим собой?
Вы ненавидите врагов ваших. А я знаю, как все они становятся камнями непреткновения на дороге жизни, когда у вас наконец вырастают крылья для полета.
Вы все жаждете любви, но не находя, готовы прыгнуть со скал разбитых надежд в пучины ненависти. А я жажду узнать, какова подлинная ценность подобных чувств.
Вы утверждаете, что в жизни нет смысла и стоящей цели. А я шепну вам, что вы даже не пытались искать.
Вы декларируете невозможность возможного, и отрицаете невероятность очевидного. А я вижу, как ранее невозможное становится очевидным, и невероятное возможным.
Вы догадываетесь, что жизнь немыслима без движения. А я прошу вас не путать порывы Души с мелочной суетой.
Вы переживаете, что не понимаете других. А мне интересно спросить вас – “А знаете ли вы хотя бы себя?”
Вы гонитесь за жизненным успехом в надежде успеть его получить, и готовы идти по головам других. А я говорю вам, что вы всегда опаздываете, потому что идете не той дорогой.
Вы кичитесь, что познавшим не нужна вера. А я спрошу вас, смогли ли бы вы познать, не веря в возможность познаваемого?
Вы говорите о щедрости, и делитесь при этом черствой краюхой хлеба, продолжая упихивать за обе щеки красную икру. Вы говорите о доброжелательности, и заносите за спиной другого нож. Вы говорите о мудрости, и рассказываете друг другу тысячу и один способ обмануть ближнего. А мне хочется верить, что вы однажды раскроете глаза и перестанете путать тьму со светом.
Вы вопрошаете, как я могу утверждать то, о чем не знаю. А я советую вам высыпать прах из котомок знаний ваших.
Вы скажете, что я повторяюсь и вновь прохожу пройденные участки пути. А я попрошу вас посмотреть ввысь.
Вы скажете, что это банально. А я буду продолжать надеяться.
Вы скажете, что все это уже слышали и проходили. А мне вновь придется с грустью в глазах наблюдать вас проходящими мимо…
17.09.2010
Свист летящего снаряда. Рассекаемый железной болванкой воздух. Взрыв. Взрыв - за соседним холмом.
Мимо. И этот – мимо.
Жив. Я жив! Пока жив.
Промазали, чуть-чуть - но промазали. Повезло?
А сколько еще раз ему должно повезти за эти дни, чтобы он остался жив? Сколько?
Впрочем, могло быть и хуже - гораздо хуже. Хуже, чем когда ему прострелили легкое и он с тех пор дышал с трудом, с какими-то всхлипами вбирая в легкие воздух и выпуская его наружу - еще теплый, согретый его организмом воздух… воздух войны и разрушений. Еще хуже, чем когда взрыв гранаты напрочь лишил его трех пальцев руки… вместо них - окровавленные ошметки.
И все-таки он жив, жив в этой безумной войне. Жив среди сотен и сотен безумных. Надолго ли он жив?
Рядом прострочил пулемет. В окопы! - туда, где его не достанет смертоносное железо. К земле - земле родной страны…страны, еле сдерживающей натиск врага. Врага…. Как, когда эти люди, точно такие же, как он сам, когда они успели сделаться ему врагами? Почему врагами? Что за чудовищная нелепость и ошибка должна была свершиться, что они вдруг стали врагами? Очередное безумие?
Как бы то ни было, теперь они враги. Даже хуже - голодные звери, пирующие на трупах убитых и раненых, радующиеся каждой смерти ненавистного врага… очередной оборванной нити жизни какого-то человека… человека…. Нет, они не похожи на людей, уже - не похожи. Никто из них теперь - не похож. Они были похожи раньше - в его прошлой жизни, но теперь - нет. Нет.
С тех пор, как началось это безумие войны…
И вновь свист пулемета и - отчаянный вскрик где-то далеко в этих окопах. Его товарищ погиб - обрат по родине, по вере, по обычаям. Еще один пресекшийся жизненный путь. Еще одно горе и страдание для его родителей - если, конечно, они все еще живы… Еще одна жизнь, положенная во имя … чего? Во имя чего ведется вся эта война? Территории? Ресурсов? Денег? Мирового влияния? Но как мелки и ничтожны эти временные цели по сравнению с одной - да, с одной пресекшейся человеческой жизнью! А таких за день - сотни и сотни.
Враги не умели жалеть. Они не хотели понимать. Они должны были - убивать, убивать - врагов. Таких же, как они сами.
И это было - самое ужасное, самое безумное, что только мог придумать ослепленный властью и Богатством человеческий разум. Ошибка, чудовищная ошибка … непростительная ошибка. Ошибка, цена которой - пролитая кровь - кровь раненых и умирающих людей, кровь тех, кто когда-то были ими. Ошибка, цена которой - разрушенные города и уничтоженные семьи, исковерканные людские судьбы. Ошибка, цена которой - развязанная вражда двух народов.
Война… и сколько еще продлится эта война? Пока не будет уничтожен последний солдат? Пока не будут стерты с лица земли важнейшие города врага? Пока пламя скорби не разгорится по всем далеким горизонтам этой страны- страны, судьба которой - быть покоренной. Стать сырьевым придатком более могущественного государства и - более агрессивного - начавшего войну, совершившего чудовищную ошибку, за которую придется заплатить обоим.
Им не выстоять - он это знал. Техника, оружие, ресурсы - у врага всего было в избытке.
Гораздо больше, чем у них. У них было только одно, что сыграло с ними такую злую шутку - ресурсы, Богатство недр Земли - родной земли, на которой ему придется умирать. Ему придется умирать, видя наступающие победоносные силы врага, видя их гордый слепой восторг победы, видя их ненависть к выжившим - не солдатам…к выжившему мирному населению - если, конечно, таких будет много. Он наделся, что таких будет много. Таких должно остаться - много, чтобы когда-нибудь через десятки и десятки лет его страна смогла возродиться.
И все же он должен воевать - воевать вместе с другими такими же еще юношами, быстро мобилизованными и согнанными на фронт вскоре после начала войны.
Наспех обученными. Слегка вооруженными. Не убийцами - живыми людьми.
Пулеметная очередь стихла и он слегка поднял голову. Так и есть - вражеская пехота наступала полным порядком. Эх, сейчас бы сюда что-нибудь тяжелое - танк бы какой-нибудь. Или танки. Но все крупные силы были мобилизованы по другим направлениям. А их оставили сражаться здесь, против многократно превосходящих сил врага, оставили практически без средств защиты. Оставили - умирать. Ну что ж, подумал он - придется умирать. Иного выхода, похоже, нет. Жаль только, что его смерть практически ничего не даст.
Внезапно он поймал себя на мысли, как сможет умереть так, чтобы захватить с собой еще как можно больше врагов, ведь с врагами не разговаривают, врагов - уничтожают. Но стали ли они бы уничтожать его, если бы случайно встретились в других условиях и в других обстоятельствах? Быть может, они бы стали даже друзьями. Да, друзьями с тем молодым солдатом, что так неумело вылез вперед…
