– Как вы, вероятно, начинаете сами видеть, – сказал я Лизе, – быть богатой и красивой рок-звездой в состоянии отделённости это ничто. Попасть в интегрированное состояние это всё. Не важно, кто вы, чего вы хотите, духовный ли вы человек, творческий или какой-то ещё, задача номер один всегда одна и та же: стать Взрослым Человеком. Ничего не произойдёт прежде этого. Нет аргументов в пользу Человека-Ребёнка, кроме аргументов эго и страха.
Я закрыл один глаз, и это было так приятно, что я закрыл второй.
***
Лиза что-то сказала. Я открыл один глаз, потом второй.
– Что? – спросил я.
– Вы говорите, что это существует для каждого, – сказала она, – что даже в связанном эго состоянии мы можем участвовать в этом, но я этого не вижу. Где это происходит?
Минута ушла у меня на то, чтобы сделать грамматический разбор её вопроса.
– Везде, – сказал я. – У каждого был прямой опыт того, о чём я говорю, когда они чувствовали, что есть нечто большее в жизни, чем видит глаз, что происходит что-то ещё, чего они не видят. Может, у них хорошо развит инстинкт или интуиция. Может, они читают свои гороскопы в газетах, или играют в карты таро, или гадают на кофейной гуще, или на куриных желудках. Многие люди замечают работу высших сил в своей жизни, они переживают периоды потока, когда всё идёт как надо, они видят совпадение и подозревают в нём нечто большее, они распознают некую закулисную силу и называют её синхронностью, или интуитивной прозорливостью, или провидением, или божьей дланью.
Лиза записывала примеры за мной.
– Я в некотором роде оторван от человеческого опыта, – продолжал я, – но думаю, большинство людей видят вещи, которые они называют чудесами, или божественным вторжением, помощью ангелов-хранителей, ответами на молитвы, участием в их жизнях божеств или развоплощённых существ. Они видят, как события разворачиваются просто так, благоприятно, или случайно, или ещё как-нибудь; как они чудесным образом избегают аварии, деньги приходят как раз в нужный момент, как нужный человек появляется в их жизни. Пути господни неисповедимы, что-то типа того. Вы так не думаете?
– Я не знаю, что я думаю, – сказала она тяжело. – Всё это слишком. И как здесь можно даже начать со всем этим?
– Материализация желаний — это видимая часть айсберга интеграции, ощутимый её уровень, который даже люди с самыми плотно закрытыми глазами порой распознают. Когда люди начинают, если они начинают, они начинают с материализации небольших, простых вещей: хорошее место для парковки, зелёный свет на дороге, например. Это работает, и они думают, что это прикольно, но большинство никогда не заходят намного дальше. Но они натыкаются на проблему, когда их банковские счета не растут, или их талия не сужается, и они прекращают это дело, полагая, что выдавали желаемое за действительное. Они не вошли целиком в процесс, и не позволили процессу войти в них. Переломный момент наступает тогда, если вообще наступает, когда происходит осознание, что маленькие успехи, как парковка и светофор, это не исключение, а правило, и если они не приходят по требованию, просто это означает, что вы не поняли правила. Но вы способны понять.
Она вздохнула, делая записи.
– Некоторые идут дальше, – продолжал я. – Они читают книги, учатся видеть процесс, понимать его, овладевают им. Они сливаются с ним, и в какой-то степени учатся применять эти силы в своей жизни. Это хорошо, но они всё ещё дурачат самих себя, как если ты работаешь в туалете компании и моешь полы в офисах, не зная, что владеешь этой компанией. Что-то вроде этого.
– Мне кажется, я вообще ничего не понимаю, – простонала она, записывая.
– Концептуальное понимание не имеет большого значения, – я глядел на голубую гладь бассейна перед нами. – Ты учишься плавать, прыгнув воду, а не сидя в классе, изучая аквадинамическую теорию. Имеет значение только практическое применение, и вы уже в бассейне, так сказать. Остальное само о себе позаботится через естественные процессы экспериментирования, наблюдения и игры, как вы развивали в себе равновесие в детстве. Вы не родились с уже настроенным механизмом баланса – он развился со временем, когда вы поднялись на ноги и начали его использовать.
Моё колено прострелила резкая боль, и я защебетал нечеловеческим голосом.
– Вы в порядке? – спросила она, вставая. – Могу я вам чем-то помочь?
– Всё нормально, спасибо, – сказал я, и в основном это было правдой.
Моё тело было счастливо. Все болезненные участки чувствовали себя отлично, и неболезненные участки тоже. Хорошие таблетки. Они не дают слабости в ногах, и ум вроде работает. Иногда я думаю, что после написания книг, возможно, интересно было бы пристраститься к чему-нибудь, чтобы почувствовать, как это, но навряд ли. У меня куча глупых идей о том, чем я займусь после написания книг. Возможно, я просто найду какой-то способ продолжать писать.
Лиза поставила свежие напитки на стол между нами и откинулась и кресле.
– На чём мы остановились? – спросила она.
– У вас же записи.
– Окей, – сказала она, сверяясь с ними. – Как всё это применимо к человеку в моей ситуации? С чего такой человек, как я, может вообще начать?
– Ваши мысли и эмоции определяют вашу реальность в царстве сна. Вот с этого и начните. Далее вопрос лишь в упрощении уравнения и, в конечном итоге, видение, что ваши мысли и эмоции — это и есть царство сна. Всё это лишь сознание, вы это лишь сознание. Нет больше ничего. Когда это из мыслительной концепции перейдёт на уровень полного осознания, вы естественным образом сольётесь со течениями вместо того, чтобы бултыхаться в них.
Она писала и тяжело вздыхала. Я понимал, что это очень трудный для неё материал. Не так много времени прошло с тех пор, когда она отнеслась бы с презрением к подобному разговору.
– Окей, – сказала она, – я могу согласиться с тем, что, возможно, каждый имел какой-то опыт, который вы описываете, или есть какое-то религиозное или мистическое объяснение для таких вещей. Я всегда считала это интуитивной прозорливостью, пожалуй.
– Значит, вы никогда ничему не молились?
– Молилась? Ну, да, молилась. Я молилась, чтобы мои дети были здоровы и невредимы. Я молилась, чтобы меня допустили к юридической практике. Может быть, ещё что-то. И думаю, эти молитвы были услышаны. Вы это имели в виду?
– Не совсем. С вашей перспективы ваши молитвы были услышаны, или, по крайней мере, события развернулись так, как вы просили. Я думаю, что вы на самом деле не верите, что ваши дети были здоровыми и что вас допустили к практике, благодаря тому, что вы молились, не так ли?
Она пожала плечами.
– Хуже от этого не стало бы, – сказала она с улыбкой.
– Именно, – сказал я. – Так, вероятно, большинство людей это видит. Они молятся только когда это очень важно. Они совершают сделки. Как говорится, нет атеистов в окопах. Но когда кризис позади, там же остаётся их страстная мольба к чему-то невидимому, к которому они обращались.
– Чему-то невидимому?
– Богу, высшему я, ангелам, Иисусу, Аллаху, Будде, тотемам, предкам, кому угодно. Но также, я могу сказать, что даже если бы ваши дети не были здоровы и вас не допустили бы к практике, ваши молитвы всё равно были бы услышаны.
Это ей не понравилось.
– Это вообще непонятно, – сказала она коротко.
– С отделённой точки зрения – да, но с интегрированной точки зрения это просто очевидно. Нет другой альтернативы. Мы думаем, что чудеса происходят, и молитвы исполняются только когда это что-то хорошее – когда это в соответствии с нашими надеждами и желаниями, которые у человека-ребёнка всегда основаны на страхе. Но мы не узнаём работу тех же самых сил, когда результаты не соответствуют нашим надеждам и желаниям. Мы очень избирательны в своих чувствах. Удача, неудача, это всё одно и то же: приливы и отливы, просто интерпретируется по-разному.
Она молча писала. Я попытался зайти с другой стороны.
– Одетые в эго, основанные на страхе существа могут использовать молитву, или гадание, или материализацию, чтобы получить желаемое: здоровье, любовь, карьеру, деньги, семью, обычные бесполезности. Освобождённое от эгоистических ограничений, однако, всё это движимое страхом хотение исчезает, и желание становится очень органичным и неспецифическим. Если бы я произносил молитву, она была бы о лучшем, чем бы оно ни было, или чтобы действовать безошибочно, что-то в этом роде.
Она писала. Я посмотрел на пальцы своих ног и пошевелил ими. Если я слишком долго думаю о пальцах своих ног, я становлюсь немного похотливым, поэтому я был рад, когда она отвлекла меня другим вопросом.
– Вы не молились, чтобы получить дом своего деда? – спросила она. – Или тот первый, который вы собирались купить?
– Нет, я выразил намерение через желание и действие, но я не молился в том смысле, который вы имеете в виду, когда хочешь чего-то и просишь об этом. Даже это является симптомом недоверчивого, отделённого состояния ума. Интегрированное состояние монолитно – в нём нет этих искусственных границ и различий, таких как одно существо просит о чём-то, а другое даёт ему это. Я желаю того, что будет лучше, и доверяю вселенной, а не своим маленьким мозгам, судить о том, что лучше и как лучше это сделать. Если бы я зациклился на том первом доме, решил, что я хочу его, и стал бы настаивать, тем самым я вызвал бы крушение всего процесса, но я был открыт, внимателен и чуток и получил гораздо лучший результат, чем мог бы представить или организовать.
