С обретением этого освобождения природы мы также избавляемся от духовного ощущения дуализма Природы. На уровне низшей природы двойственность является неизбежным результатом воздействия гун на душу, замкнутую в пределах ограничений саттвического, раджасического и тамасического эго. Источником этой двойственности является неведение, которое не способно постичь духовную истину вещей и сосредоточивается на несовершенных внешних формах; оно взаимодействует с ними не с позиции знания их внутренней истины, а с позиции борьбы и усилий, направленных на сохранение шаткого равновесия между влечением и отвращением, способностью и неспособностью, симпатией и антипатией, наслаждением и страданием, радостью и печалью, принятием и непринятием; вся жизнь представляется нам тесным переплетением приятного и неприятного, красивого и уродливого, истины и лжи, счастья и несчастья, успеха и неудачи, добра и зла – запутанной двойственной сетью Природы. Привязанность к своим симпатиям и антипатиям удерживает душу в этой сети добра и зла, радостей и печалей. Искатель освобождения избавляется от привязанности, отбрасывает от своей души двойственности, но поскольку двойственности, кажется, составляют саму основу действия, саму субстанцию и структуру жизни, создается впечатление, что этого освобождения легче всего достичь путем отстранения от жизни: либо физического, насколько это возможно, пока человек находится в теле, либо внутреннего – с помощью внутреннего уединения, отказа санкционировать всю деятельность Природы или освобождающего отвержения этой деятельности, вайрагьи (vairāgya). При этом происходит отделение души от Природы. Затем, невозмутимо пребывая над ней, удасина (udāsīna), душа наблюдает за борьбой гун в природном существе и, как бесстрастный свидетель, взирает на наслаждение и боль ума и тела. Или же ей удается распространить свое бесстрастие даже на внешний ум, и тогда она с невозмутимым покоем и невозмутимым блаженством стороннего наблюдателя созерцает мировые события, в которых она уже не принимает никакого активного внутреннего участия. Завершением этого процесса становится отказ от рождения и уход в безмолвное «я», мокша (mokṣa).
Но этот отказ не является последним словом освобождения. Интегральное освобождение наступает, когда это стремление к свободе, мумукшутва (mumukṣutva), основанное на отвержении мира или вайрагье (vairāgya), тоже оказывается превзойденным; тогда душа освобождается как от привязанности к низшей деятельности природы, так и от любого неприятия космической деятельности Божественного. Это освобождение достигает своей полноты, когда духовный гнозис может действовать, обладая супраментальным знанием, супраментальным образом воспринимая деятельность Природы и проявляя супраментальную озаренную волю. Гнозис обнаруживает духовный смысл в Природе, Бога во всех вещах, душу добра во всем, что кажется злым; эта душа освобождается в них и из них, искажения противоположных или несовершенных форм спадают или преобразуются в свою более высокую истину (а гуны аналогичным образом возвращаются к своим божественным принципам), и дух пребывает в универсальной, бесконечной и абсолютной Истине, Добре, Красоте, Блаженстве – слагаемых супраментальной или идеальной божественной Природы. Освобождение Природы сливается с освобождением духа, и интегральная свобода становится основой интегрального совершенства.
Глава X. Элементы совершенства
Когда «я» очищено от неверной и беспорядочной деятельности инструментальной Природы и пребывает в свободе своего самосущего бытия, сознания, силы и блаженства, а сама Природа, освобожденная от путаницы низшей деятельности противоборствующих гун и двойственностей, утвердилась в высокой истине божественной умиротворенности и божественного динамизма, тогда духовное совершенство становится возможным. Очищение и освобождение являются необходимыми условиями достижения совершенства. Духовное самосовершенствование может лишь означать все большее единение с природой божественного бытия – поэтому цель, направление усилий и метод нашего поиска этого совершенства будут соответствовать нашей концепции божественного бытия. Для последователя Майявады высочайшей или, скорее, единственной истиной существования является безмятежный, безличный, осознающий себя Абсолют, поэтому все большее возрастание в своем сознании, позволяющее обрести безмятежный покой, безличность и чистое сознание духа, является его представлением о совершенстве, а путем к нему – все более и более полное познание своего безмолвного «я». Для буддиста, который высочайшей истиной считает некое запредельное небытие, наилучшим путем к совершенству является осознание непостоянства и скорбности бытия, пагубной ничтожности желания, уничтожение эгоизма, разрушение звеньев цепи Кармы и ассоциаций, поддерживающих идею «Я». Остальные представления о Высочайшем не столь негативны; последователи других школ, исходя из своих собственных представлений, стремятся к достижению некоего состояния, делающего их подобными Божественному, sādṛśya, и каждый находит свой путь – бхакты, например, приближаются к Божественному через любовь и поклонение и, по мере возрастания любви, все больше и больше уподобляются ему. Однако с точки зрения интегральной Йоги, совершенство означает обретение божественным духом и божественной природой божественных отношений с миром и их активную деятельность в мире, а также (при достижении полного совершенства) обожествление всей природы и отвержение всех ложных элементов ее бытия и деятельности, не отвергая при этом никакую часть нашего существа или никакое поле нашей деятельности. Следовательно, приближение к совершенству должно быть широким и многогранным, а его результаты и способы выражения – должны иметь бесконечную и разнообразную сферу проявления. Чтобы найти ключ и метод, нам необходимо сосредоточиться на главных и фундаментальных элементах и условиях совершенства, сиддхи (siddhi); ибо, если эти элементы обретены, а условия выполнены, то все остальное станет естественным продолжением или следствием этого. Мы можем разделить эти элементы на шесть, в значительной степени зависящих друг от друга, категорий, которые в то же время представляют собой последовательные этапы пути, достаточно естественно переходящие друг в друга. Путь начинается с обретения фундаментальной уравновешенности души и ведет к беспрепятственному действию Божественного через наше совершенное существо, пребывающее в безграничном единстве существования Брахмана.
В первую очередь необходимо обрести фундаментальную уравновешенность души в ее изначальной сути и природном бытии, чтобы душа могла невозмутимо смотреть на всё происходящее в Природе и спокойно встречать ее воздействия и удары. Этой уравновешенности мы достигаем, становясь все более и более спокойными и беспристрастными, обретая состояние саматы (samatā). Высшее «Я», дух, или Брахман, равно присутствует во всем и поэтому равно относится ко всему; Брахман, согласно Гите – которая полностью раскрывает эту идею саматы и указывает (через описываемые в ней опыты), по крайней мере, на один аспект состояния уравновешенности, – невозмутим и бесстрастен, samaṁ brahma; в одном пассаже Гита даже заходит так далеко, что отождествляет уравновешенность и йогу, samatvaṁ yoga ucyate. Иными словами, уравновешенность свидетельствует о единстве с Брахманом, становлении Брахманом, о достижении непоколебимого духовного равновесия и безмятежности бытия Бесконечного. Важность саматы едва ли можно переоценить; ибо это признак того, что мы превзошли эгоистические пристрастия нашей природы, преодолели порабощающее реагирование на хорошее и плохое, приятное и неприятное, стали выше переменчивой игры гун, достигли мира и покоя освобождения. Уравновешенность – это состояние сознания, наполняющее все наше существо и всю нашу природу вечной безмятежностью Бесконечного. Более того, оно является условием безошибочной и поистине совершенной божественной деятельности; безошибочность и безграничность космической деятельности Бесконечного основываются на его вечной уравновешенности, которая никогда не нарушается и не утрачивается. Совершенные духовные действия также должны основываться на уравновешенности; сокровенным принципом духовной деятельности должно стать умение равно относиться ко всему, быть уравновешенным в духе, интеллекте, уме, сердце и природном сознании – даже в наиболее физическом сознании, – необходимо сделать так, чтобы каждое их действие, какого бы внешнего приспособления ни требовала предстоящая работа, постоянно и неизменно было наполнено божественной безмятежностью и умиротворенностью. Эту сторону уравновешенности можно назвать пассивной или основополагающей, фундаментальной и воспринимающей. Но есть также активная и владеющая сторона – неизменное блаженство, обретаемое только тогда, когда установлен покой саматы, и являющееся прекрасным цветком, который распускается при достижении его полноты.
