И еще остается достичь (так как в полной мере это станет возможным только впоследствии) совершенной деятельности и совершенного наслаждения существованием на основе гностического сознания. Пуруша входит в космическое проявление для того, чтобы внести разнообразие в свое бесконечное существование, чтобы познавать, действовать и наслаждаться; гнозис приносит полноту духовного знания, он основывает божественную деятельность на этом знании и подчиняет радости мира и бытия закону истины, свободы и совершенства духа. Но ни деятельность, ни наслаждение тогда уже не будут результатом низшей деятельности гун и эгоистического удовольствия, получаемого в основном за счет удовлетворения раджасического желания (как это происходит при нынешнем способе жизни). Если какое-то желание и останется, то это будет божественное желание (хотя это слово в данном случае вряд ли уместно), стремление к восторгу Пуруши, который, в своей свободе и совершенстве, наслаждается деятельностью совершенной Пракрити и всех ее частей. Эта Пракрити возвысит всю природу до уровня своей более высокой божественной истины и будет действовать в соответствии с этим законом, превращая вселенское наслаждение своей работой и бытием в жертвенное подношение Анандамайя Ишваре – Владыке существования и трудов, Духу блаженства, контролирующему и направляющему ее деятельность. Индивидуальная душа станет каналом этой работы и этого жертвоприношения и будет одновременно наслаждаться единством с Ишварой и единством с Пракрити, а также всеми отношениями с Бесконечным и конечным, с Богом, вселенной и существами во вселенной, на вершине единения универсального Пуруши и универсальной Пракрити.
Любое гностическое развитие приводит к божественному принципу Ананды, лежащему в основе полноты духовного бытия, сознания и блаженства Сат-Чит-Ананды или вечного Брахмана. Сначала мы отраженно и опосредованно воспринимаем Ананду в ментальном переживании, затем более полно и непосредственно в просторах плотного и озаренного сознания, cidghana, обретаемого благодаря гнозису. Сиддха, или совершенная душа, будет жить в единстве с Пурушоттамой в этом брахманическом сознании, он будет осознавать, что пребывает в Брахмане, являющемся всем, sarvaṁ brahma, в Брахмане, который бесконечен в бытии и бесконечен в качестве, anantaṁ brahma, в Брахмане, как в самосущем сознании и универсальном знании, jñānaṁ brahma, в Брахмане, как в самосущем блаженстве и порожденном им вселенском восторге бытия, ānandaṁ brahma. Он будет воспринимать всю вселенную как проявление Единого, все качества и действия как игру его универсальной и бесконечной энергии, всё знание и сознательный опыт как поток этого сознания и всё сущее – как формы выражения этой единой Ананды. Физическое существо сиддха будет едино со всей материальной Природой, его витальное существо – с жизнью вселенной, его ум – с космическим умом, его духовное знание и воля – с божественным знанием и волей, как изначальными, так и изливающимися через эти каналы, а его дух обретет единство с духом во всех существах. Всё разнообразие космического опыта он будет воспринимать по-новому – с точки зрения этого единства – и увидит в нем тайный духовный смысл. Ибо, пребывая в этом духовном блаженстве и бытии, он будет един с Тем, кто является источником, основой, обитателем, духом и творящей силой всего существования. Таково будет высшее достижение его самосовершенствования.
Глава XI. Совершенная уравновешенность
Если мы хотим достичь духовного совершенства, то нам прежде всего нужно стать абсолютно уравновешенными и бесстрастными. В йоге под совершенством понимается переход от низшей небожественной природы к высшей божественной природе. С позиции знания – это погружение в бытие высшего «я» и отбрасывание темного фрагментарного низшего «я» или превращение нашего несовершенного состояния в исполненную света совершенную полноту нашей подлинной духовной личности. С позиции любви и преданности – это всевозрастающее уподобление природе или закону бытия Божественного, единение с тем, кому мы поклоняемся, – ибо если нет этого подобия, этого тождества законов бытия, такое единение между тем трансцендентным и универсальным и этим индивидуальным духом невозможно. Высшая божественная природа основывается на уравновешенности и бесстрастии. Это утверждение остается истинным независимо от того, смотрим ли мы на Бога как на чистое безмолвное «Я» и Дух или как на Владыку космического существования. Чистое «Я» уравновешенно и бесстрастно, оно – спокойный наблюдатель всех событий и процессов космического существования. Поскольку оно не испытывает ко всем этим процессам и событиям неприязни (неприязнь это отсутствие бесстрастия, и, если позиция «Я» по отношению к космическому существованию была бы такой, вселенная вообще едва ли могла бы возникнуть или же продолжить свое циклическое развитие), – беспристрастность, невозмутимость спокойного созерцания и неподверженность реакциям, которые лишают покоя, ослабляют и превращают в игрушку обстоятельств душу, вовлеченную во внешнюю природу, становятся основой чистоты безмолвного Бесконечного и условием его бесстрастного одобрения и поддержки многостороннего движения вселенной. Но и динамическая сила, с помощью которой Всевышний направляет и развивает вселенское движение, основывается на том же самом состоянии бесстрастия.
Владыка всего сущего не может быть взволнован или потревожен воздействиями, которые на него оказывают какие-то вещи или события; ибо, если бы это было так, то он находился бы от них в зависимости и не имел бы над ними власти; он не смог бы свободно развивать их, руководствуясь своей суверенной волей и мудростью, а также внутренней истиной и необходимостью того, что скрыто за их отношениями, а, скорее, был бы вынужден действовать, подчиняясь требованиям сиюминутных событий и явлений. Истина вещей пребывает глубоко внутри них в незыблемом покое, а не в движении изменчивых и непостоянных волн на поверхности. Высшее сознательное Существо, обладающее божественным знанием, волей и любовью, из этих глубин направляет их развитие – столь часто кажущееся нашему невежественному уму безумным хаосом и жестоким развлечением, – не обращая внимания на громкие протесты, раздающиеся на поверхности. Божественная природа не участвует в наших метаниях и страстях; когда мы говорим о божественном гневе или благосклонности, или о Боге, страдающем в человеке, мы используем человеческий язык, который искажает внутренний смысл описываемых явлений. Мы начинаем улавливать подлинную истину этих явлений, когда превосходим феноменальный ум и поднимаемся в высшие сферы духовного существования. Ибо тогда мы понимаем, что и в безмолвии чистого «я», и в своей космической деятельности Божественное всегда остается Сат-Чит-Анандой – бесконечным существованием, бесконечным сознанием и не нуждающейся во внешних опорах силой сознательного бытия, а также бесконечным блаженством, пронизывающим все его существование. Мы сами начинаем жить в незыблемом свете, силе, радости (которые являются психологическими формами выражения божественного знания, воли и восторга), пребывающих в нас самих и во всем, берущих начало в этих бесконечных источниках и наполняющих своими вибрациями всю вселенную. Поддерживаемое этим светом, силой и радостью, тайное «я» или дух внутри нас всегда приемлет и превращает двойственные образы ментальной интерпретации жизни в продукт своего совершенного опыта. Ибо, не будь в нас этого более великого тайного существования, присутствующего даже сейчас, мы не смогли бы выдерживать давление вселенской силы или продолжать свое существование в этом огромном и опасном мире. Абсолютная уравновешенность нашего духа и природы является средством, с помощью которого мы можем покинуть беспокойное и невежественное внешнее сознание и вернуться в это внутреннее царство небесное и овладеть вечными царствами величия, радости и покоя, принадлежащими духу, rājyaṁ samṛddham. Это восхождение над собой к божественной природе является конечным результатом и главной причиной практики уравновешенности, без которой не достичь цели, которую ставит перед нами Йога самосовершенствования.
Абсолютная уравновешенность и покой души необходимы для того, чтобы превратить всю субстанцию нашего существа, являющуюся в настоящее время сплетением беспокойных ментальных вибраций, в субстанцию «я». И в равной мере это необходимо, если мы стремимся заменить нашу беспорядочную и невежественную деятельность спокойной и просветленной работой свободного духа, повелевающего своей природой и находящегося в гармонии с универсальным бытием. Не только божественная, но даже совершенная человеческая деятельность невозможна, если мы не обладаем равновесием духа и не привели в равновесие движущие силы нашей природы. Божественное равно относится ко всему, бесстрастно поддерживает свою вселенную, невозмутимо взирает на все, санкционирует закон развивающегося существа, порожденного им из глубин своего существования, терпит то, что нужно терпеть, принижает то, что нужно принизить, возвышает то, что нужно возвысить, создает, поддерживает и разрушает с беспристрастным и совершенным пониманием всех причин и следствий, а также духовного и практического смысла всех явлений. Бог творит, не побуждаемый каким-либо страстным желанием, сохраняет, не имея пристрастий и привязанностей, разрушает, не испытывая приступов ярости, отвращения или неприязни. Божественное взаимодействует с великим и малым, правым и неправым, невежественным и мудрым, как изначальная Сущность всего, которая, будучи сокровенно связана и едина со всем существованием, ведет всех, согласно их природе и потребностям, с совершенным пониманием, силой и чувством меры. Но через все это Божественное движет вещами в соответствии со своим глобальным замыслом в циклах [развития вселенной] и увлекает душу вверх через ее внешние взлеты и падения, побуждая ее ко все более и более высокому развитию, которое и является смыслом космического становления. Совершенствующий себя индивид, стремящийся объединить свою волю с волей Божественного и сделать свою природу средством осуществления божественного замысла, должен перерасти эгоистические и пристрастные взгляды и мотивы, свойственные человеческому неведению, и стать живым воплощением этого высшего бесстрастия.
