«В теософии существует убеждение, что эти миры проникают один в другой так же, как эфир (читай: поле — АШ), по нашим понятиям, пронизывает материю, что миры эти, каждый, представляет особую среду различной тонкости, и притом в степенях утончения, значительно отличающих одну среду от другой, и различающихся между собою не в меньшей степени, чем, например, воображаемый нами эфир по тонкости своей отличается от материи, которую мы ощущаем» (Там же).
Кстати, Ладыженский постоянно сам показывает, насколько Мистицизм схож с Наукой:
«Если наука, по утверждению, например, Густава Лебона, принимает гипотезу построения атома подобным построению планетной системы, хотя такого атома физическими глазами никто не видел, — то вышеозначенная гипотеза построения человеческой души, заимствованная у теософии, представляется, по нашему мнению, нисколько не слабее приведенной гипотезы об атоме» (Там же, с. 7–8).
Действительно, если посмотреть на гипотезу о планетарном строении атома глазами квантовой физики, то она, пожалуй, неверна, хоть при этом и работает. Сама же мысль соотнести понятие атома и понятие души будет развита несколько позже Ладыженского Алисой Бейли, о которой мы еще поговорим. Но пока — сознание теософии. Тут Ладыженский вполне последователен:
«Прежде чем приступить к определению понятия, заключающегося в слове «сверхсознание» — слове, помещенном в заглавии настоящей книги, считаем полезным привести на справку, что вообще следует понимать под словом «сознание», а именно, как это слово определяет наша наука» (Там же, с. 8).
Для меня очень важен этот переход. Он показывает, что мистики двадцатого века, легко говоря о сверхсознании и множестве иных миров, редко задумывались об исходных понятиях, а то и вообще приплетали их к своим прозрениям лишь для того, чтобы выглядеть наукообразно. Это значит, что, говоря о «сверхсознании», они, скорее всего, говорят вообще не о сознании, а о ком-то, имеющем сознание, превосходящее наше. До сознания им, пожалуй, дела нет. Поэтому они незатейливо заимствуют его простонаучное понимание. Это видно и из той жалкой научной выжимки, которую дальше приводит Ладыженский:
«По Шарлю Рише, слово «сознание» в его психическом смысле означает утверждение нашего «я». Утверждение это возникает и основывается на ощущениях, испытываемых человеком. Вместе с тем, этому утверждению своего «я», этому интуитивному человеческому понятию о своем существе присуще другое понятие — понятие о "не я", то есть о внешнем физическом мире, окружающем человека, откуда человек воспринимает впечатления своими органами чувств.
Вышеозначенные функции — сознание человеком своего «я» и сознание им окружающего его Мира (не я), связаны между собою неразрывно, так как сознание человеческого «я» непрестанно поддерживается и живет от притока впечатлений из "не я", от притока впечатлений из окружающего физического Мира. Эти впечатления суть пища человеческого сознания.
Таково сознание у человека, живущего в условиях физического Мира, черпающего из этого Мира свои впечатления.
Не то было бы сознание у того же человека, если бы он, кроме того, черпал свои впечатления непосредственно из Мира иного, чем физический, из сфер более тонких, и познавал бы эти сферы органами иными, чем наши пять чувств, если бы он мог развить в себе особое зрение, которым ощущал бы иные видения» (Там же, с. 8).
Вот эти самые многочисленные «сферы», то есть пузыри то ли миров, то ли сознания, описываемые мистиками, я и называю воздушной пеной, из которой мечтатели строят воздушные замки на прибрежном песке. Эти замки вполне могут быть отражением настоящих Небес, но отражение, как и детский игрушечный город в песочнице, не есть все-таки Небеса. Это лишь образ, от которого нельзя оттолкнуться, чтобы взлететь. Он не имеет прочного основания. Зато он манит и будит к поиску. В этом его величие.
«Мы взяли для нашего исследования термин "Сверхсознание, или Расширенное сознание", которые применяет в своих сочинениях А. Безант. Термин «Сверхсознание», по нашему мнению, более пригоден для верного обозначения трактуемого предмета, ибо явления, о которых мы будем говорить, ощущаются организацией человека более тонкого, чем у обыкновенных людей. По нашему мнению, в процессе приобщения человека к такой более тонкой организации и в развитии этой организации и заключается процесс эволюции, процесс, идущий к усовершенствованию человека, к поднятию его на высшую ступень Сознания, то есть к Сверхсознанию» (Там же, с. 9—10).
В этих словах описана задача, которую человечество решает тысячелетия, начиная от первобытных инициации, через мистерии античного мира и до расширения сознания психоделиками, столь модного у современной молодежи. И это действительный рубеж, граница, которой человечество разделяет себя на толпу и людей, приобщенных к тайне. В этом — великий призыв и полное отсутствие понимания сознания. И поскольку я хочу идти этим путем, я удержу себя на пограничье, и буду искать не сверхсознания, а сознания.
Следующий шаг в совмещении мистики с современными научными взглядами сделала Алиса Бейли — одна из после-теософских писательниц. В 1922 году она выпустила книгу «Сознание атома», где тоже сопоставляет атом и душу.
«Все эти качества атома — энергия, интеллект, способность выбирать и отвергать, притяжение и отталкивание, чувствительность, движение и желание, — очень напоминают психологию человека, но только в меньшей степени и в более ограниченных пределах.
Не подводит ли нас это к тому, что можно назвать "душой атома"? <… >
Давайте расширим наше представление об атоме и коснемся возможной фундаментальной причины, которая может содержать решение мировых проблем. Концепция атома, как положительного носителя энергии, удерживающего в радиусе своей активности свою полярную противоположность, приложима не только к атому каждого типа, но и к человеческому существу.
Каждую единицу человечества мы можем рассматривать как человеческий атом, то есть представлять человека как атом большого размера» (А. Бейли, с. 29–30).
Поразительно быстро перерабатывали мистики прошлого века информацию. Даже не успев понять простонаучное понятие атома — она явно путает здесь атом и атомное ядро — Бейли уже написала об этом книгу. Боюсь, что и в понимании сознания она не глубже.
В пятой лекции она переходит «к рассмотрению сознания внутри формы», что позволит ей расширить свое сознание и до планетарных масштабов.
«Слово «сознание» ("consciousness") происходит от двух латинских слов: con — «с» и scio — «знать» и буквально означает "то, что мы знаем".
В словаре вы найдете приблизительно такое определение: это "состояние осведомленности" или состояние восприимчивости, способность откликаться на стимулы, ощущать контакты, синхронизироваться с вибрацией. Все эти фразы можно включить в любое определение сознания, но сегодня я хочу выделить определение из "Нормативного словаря, как раз то, которое я процитировала.
Просматривая большинство книг по данному предмету, средний мыслящий человек, скорее всего, сочтет их слишком путанными из-за приводимых в них многочисленных классификаций сознания и состояний осведомленности, в которых можно совершенно запутаться. Сегодня мы только коснемся трех видов сознания, которые назовем Абсолютным сознанием, универсальным, или всеобщим, сознанием и индивидуальным сознанием» (Там же, с. 61).
Считается, что Алиса Бейли, так же как и Елена Рерих, вещала свои откровения со слов некоего «тибетца», являвшегося ей мистически и учившего ее истинам, скрытым в тайной стране мудрецов. Наверно, Шамбале или Агарти. Лично для меня это утверждение является совсем не маловажным, потому что ставит вопрос о языке передачи.
Я сейчас имею в виду то, что в научной буддологии существует та же самая сложность, из-за которой я в этой книге даже не затрагиваю вопрос о буддийском понимании сознания. Голос тибетского учителя вполне мог звучать в головах медиумов уже по-русски или английски. Еще вернее, что он вообще не звучал, а просто они его так понимали. Но звучал или не звучал голос, кто-то должен был осуществить перевод. И как удалось этим переводчикам понять, что, к примеру, санскритское слово vijnana означает сознание? То же самое относится и к тибетским словам. Перевести это слово как «сознание» можно, но это просто постановка одного слова вместо другого. Понимает ли буддист или тибетский учитель слово «сознание» так же, как я? И понимаю ли я его, когда перевожу какое-то его слово словом «сознание»?
