Чем является то, что вы называете семьёй? Очевидно, это взаимоотношения близости и общности. Существует ли общность в вашей семье, в ваших взаимоотношениях с вашей женой, с мужем? Наверняка это подразумевается под взаимоотношениями, не так ли? Взаимоотношения означают общность без страха, свободу понимать друг друга, общаться напрямую. Очевидно, взаимоотношения означают это — находиться в состоянии общности с другим. Так ли это происходит у вас? Существует ли общность между вами и вашей женой? Возможно, в физическом смысле — но это не взаимоотношения. Вы и ваша жена живёте по разные стороны стены изоляции, не так ли? У вас свои устремления, свои амбиции, а у неё свои. Вы живёте за стеной и время от времени заглядываете поверх этой стены — и это вы называете взаимоотношениями. Таков факт, не правда ли? Вы можете увеличить это, смягчить это, ввести новый набор слов для описания этого, но таков факт — что вы и другой живёте в изоляции и что жизнь в изоляции вы называете взаимоотношениями.
Если существуют настоящие взаимоотношения между двумя людьми, а это означает, что у них есть общность, последствия этого грандиозны. Тогда нет изоляции, тогда есть любовь, а не ответственность и долг. Именно люди, изолированные за своими стенами, говорят об ответственности и долге. Человек, который любит, не говорит об ответственности — он любит. Поэтому он делит с другим его радости, его горести, его деньги. Таковы ли ваши семьи? Существует ли непосредственное общение с вашими жёнами, с вашими детьми? Очевидно, нет. Поэтому семья — только предлог для сохранения имени, или традиции, чтобы получить то, что вам нужно, сексуально или психологически; так семья становится способом продолжения себя, носителем вашего имени. Это вид бессмертия, вид постоянства. Семья также используется как способ получения удовлетворения. Я безжалостно эксплуатирую других в деловом мире, в политическом и социальном мире вовне, а дома я стараюсь быть добрым и великодушным. Или же мир для меня чрезмерен, мне нужен покой, и я иду домой. Я страдаю в мире, и я иду домой и пытаюсь найти утешение. Так я пользуюсь взаимоотношениями как способом удовлетворения, а это означает, что я не хочу, чтобы мои взаимоотношения доставляли мне беспокойство.
Итак, люди ищут такие взаимоотношения, которые дают взаимное удовлетворение; если вы не получаете удовлетворения, вы меняете взаимоотношения; вы либо разводитесь, либо остаётесь вместе, но ищете удовлетворения где-то ещё, или переходите от одних взаимоотношений к другим, пока не находите то, что вы ищете — а это удовлетворение и чувство защищённости, комфорта. В конце концов таковы наши взаимоотношения в мире, и так оно действительно происходит. Взаимоотношения ищутся там, где есть уверенность, где вы как личность можете жить в состоянии уверенности, в состоянии удовлетворения, в состоянии неведения — и всё это всегда создаёт конфликт, не так ли? Если вы не даёте мне удовлетворения, а я ищу удовлетворения, естественно, должен быть конфликт, потому что мы оба ищем друг в друге безопасность; когда возникает неуверенность в такой безопасности, вы начинаете ревновать, ожесточаетесь, неистовствуете, в вас пробуждается собственничество и так далее. Поэтому взаимоотношения неизбежно влекут за собой чувство собственничества, осуждение, настойчивое требование уверенности, безопасности, комфорта и удовлетворения, и в этом, естественно, нет любви.
Мы говорим о любви, мы говорим об ответственности, о долге, но в действительности нет любви; взаимоотношения основаны на удовлетворении, последствия этого мы видим в современной цивилизации. То, как мы обращаемся с нашими жёнами, детьми, соседями, друзьями, указывает на то, что в наших взаимоотношениях действительно совсем нет любви. Это только взаимный поиск удовлетворения. И если это так — в чём тогда цель взаимоотношений? В чём их конечная значимость? Если вы наблюдаете себя во взаимоотношениях с другими, не обнаруживаете ли вы, что взаимоотношения — это процесс самораскрытия? Разве мой контакт с вами не раскрывает моего собственного состояния бытия, если я осознаю, если я достаточно бдителен, чтобы осознавать мою собственную реакцию во взаимоотношениях? В действительности взаимоотношения — это процесс самораскрытия, а это процесс самопознания; это раскрытие обнаруживает много неприятных вещей, лишающие покоя неприятные мысли, поступки. Поскольку мне не нравится то, что я обнаруживаю, я бегу от взаимоотношений неприятных к взаимоотношениям приятным. Поэтому взаимоотношения мало что значат, когда вы просто ищете в них взаимное удовлетворение, но становятся чрезвычайно значимыми, когда благодаря им происходит самораскрытие и самопознание.
В конечном счёте не существует взаимоотношений в любви, не так ли? Только когда вы любите что-то и ожидаете ответа на вашу любовь — взаимоотношения существуют. Когда вы любите, когда отдаётесь чему-то полностью, целиком, — взаимоотношений нет.
Если вы действительно любите, если существует такая любовь, это замечательно. В такой любви нет трений, нет одного и другого, а есть полное единение. Это состояние целостности, полноты бытия. Бывают такие моменты, такие редкие, счастливые, радостные моменты полноты любви, полноты общности. Обычно в любви важна не любовь, а важен другой, важным становится предмет любви; важность обретает тот, на кого направлена эта любовь, а не сама любовь. Тогда предмет любви становится важным — по разным причинам, биологическим, словесным или из-за желания получить удовлетворение, комфорт и так далее — а любовь отступает. Тогда чувство собственности, обладания, ревность и требования создают конфликт, и любовь отступает всё дальше и дальше; чем дальше она отступает, тем менее важной становится проблема взаимоотношений, тем меньше её ценность и значимость. Так что любовь — одна из наиболее трудно постигаемых вещей. Она не приходит в ответ на интеллектуальный запрос, её нельзя создать разными методами, способами и дисциплиной. Это состояние бытия, когда деятельность «са́мо», деятельность «я», прекращается; но она не прекратится, если вы просто подавите её, станете избегать её или подчинять дисциплине. Вы должны понять, как действует «са́мо» на всех уровнях сознания. У нас бывают моменты, когда мы действительно любим, когда нет мысли, нет мотивации, но такие моменты очень редки. А оттого, что они редки, мы цепляемся за них в памяти и так создаём барьер между живой реальностью и нашим повседневным существованием.
Для того чтобы понять взаимоотношения, прежде всего важно понять то, что есть, что на самом деле происходит в нашей жизни, во всех разнообразных тонких формах; и также что реально подразумевается под взаимоотношениями. Взаимоотношения — это самораскрытие; мы прячемся за комфорт, потому что мы не хотим открыть себя самому себе — тогда взаимоотношения утрачивают огромную глубину, значимость и красоту. Настоящие взаимоотношения возможны только там, где есть любовь, но любовь — это не поиск удовлетворения. Любовь существует только при самозабвении, при полной общности, не между одним или двумя, но общности, единении с высшим; и это может иметь место, только когда «са́мо» забыто.
ВОПРОС: Как мы можем разрешить наш нынешний политический кризис и прекратить хаос в мире? Может ли отдельный человек сделать что-либо, чтобы предотвратить неминуемую войну?
КРИШНАМУРТИ: Война — это зрелищная и кровавая проекция нашей повседневной жизни, не так ли? Война — всего лишь внешнее выражение нашего внутреннего состояния, наши повседневные действия в увеличенном виде. Она более зрелищна, более кровава, более разрушительна, но она — суммарный результат нашей личной деятельности. Поэтому и вы, и я несём ответственность за войну, и что же мы можем сделать, чтобы предотвратить её? Очевидно, что непрерывно надвигающаяся война не может быть остановлена вами и мной, потому что она уже в действии; она уже происходит, хотя в настоящее время главным образом на психологическом уровне. Поскольку она уже происходит, её нельзя остановить — противоречий слишком много, они слишком велики, и они уже проявились. Но вы и я, видя, что дом охвачен пламенем, можем понять причину этого пожара, можем уйти от него и построить в новом месте из различных материалов, которые не воспламеняются, которые не вызовут новые войны. Вот всё, что мы можем сделать. Вы и я можем увидеть, что порождает войны, и если мы заинтересованы в том, чтобы их остановить, мы начинаем менять самих себя, поскольку мы являемся причиной войн.
Пару лет назад, во время войны, ко мне пришла американка. Она сказала, что потеряла сына в Италии и у неё есть другой сын, ему шестнадцать лет и она хочет его спасти; мы обсудили эту проблему. Я сказал ей, что для спасения сына она должна перестать быть американкой; она должна перестать быть алчной, перестать накапливать богатство, стремиться к власти, к доминированию и быть простой в моральном смысле — не только простой в одежде, во внешних проявлениях, но простой в мыслях и чувствах, в своих взаимоотношениях. Она сказала: «Это слишком. Вы требуете слишком многого. Я не могу быть такой, потому что обстоятельства имеют слишком большую власть надо мной, чтобы я могла измениться». Поэтому она была ответственна за гибель своего сына.
