Если вы проследите страх смерти до того объекта, утрата которого его вызывает, то обнаружите, что этот объект не тело, а ум, который в нем функционирует. Многие были бы очень рады избавиться от подверженного болезням тела и всех проблем и неудобств, которые с ним связаны, если бы им удалось удостоиться непрерывного сознавания. Ведь именно это сознавание, сознание, а совсем не тело, человек боится потерять. Люди любят существование, потому что оно есть вечное Сознавание – их собственное Я. Почему же тогда не держаться за это чистое Сознавание прямо сейчас, будучи в теле, и не освободиться от всякого страха?
И: При попытке остаться без мыслей я засыпаю. Как мне избавиться от этого?
М: Раз вы заснули, то в таком состоянии ничего сделать не сможете. Однако во время бодрствования старайтесь держаться в отдалении от любых мыслей. Почему надо думать о сне? Даже это есть мысль, не так ли? Если вы способны быть без мыслей, пока бодрствуете, то этого достаточно, ибо состояние до засыпания продолжится после пробуждения, причем с того места, где вы остановились при засыпании. Пока есть мысли об активности, будет также и сон. Мысль и сон – две стороны одной медали
Не следует спать слишком много или вообще обходиться без сна. Спать надо исключительно умеренно. Чтобы предотвратить длительный сон, следует стараться не иметь мыслей или чаланы [движения ума], должно есть только саттвическую пищу и только в умеренном количестве, нельзя предаваться слишком большой физической активности. Чем больше мы сдерживаем мысли, активность и питание, тем более способны сдерживать сон. Как сказано в Гите[45], умеренность должна стать правилом для искателя на его пути. В Писаниях также разъясняется, что сон является для садхаков первым препятствием. Вторым называют викшепу, или чувственные объекты этого мира, которые отвлекают внимание искателей. Третьим считается кашайя, или мысли о прежних переживаниях с объектами чувств. Четвертое – Ананда [Блаженство], тоже именуемая препятствием, поскольку в этом состоянии присутствует чувство отделенности от источника Ананды, которое позволяет наслаждающемуся сказать: «я наслаждаюсь Анандой». Даже это препятствие должно быть преодолено. Необходимо достичь конечной ступени самадхи, когда искатель становится Анандой, или единым с Реальностью. В таком состоянии двойственность наслаждающегося и наслаждения исчезает в океане Сат–Чит–Ананды, или Атмана.
И: Поэтому не нужно стараться навсегда сохранить состояние блаженства или экстаза?
М: Последним препятствием в медитации является экстаз, ибо вы чувствуете огромное блаженство и счастье и хотите остаться в этом экстазе. Не уступайте ему, но переходите дальше к следующей стадии – великому спокойствию. Оно выше экстаза и сливается с самадхи. Успешное самадхи вызывает состояние бодрственного сна, в котором вы знаете себя как постоянное Сознание, ибо Оно есть ваша природа. На самом деле человек всегда пребывает в самадхи, но не знает этого. Чтобы познать, он должен только удалить все препятствия.
И: Посредством поэзии, музыки, джапы, бхаджан [песен преданности], созерцания прекрасных ландшафтов, чтения духовных стихов и т. п. человек иногда переживает истинное чувство всеединства. Является ли это чувство глубокого блаженного покоя (где нет отдельной личности) тем же, что и проникновение в Сердце, о котором говорит Бхагаван? Может ли такая практика вести ко всё более глубокому самадхи и, окончательно, к полному видению Реальности?
М: Когда ум воспринимает то, что ему нравится, это и есть счастье и оно является Счастьем, присущим Атману, а другого Счастья нет. Оно не чуждое и далекое. Вы погружаетесь в Атман при тех обстоятельствах, которые считаете приятными, и это погружение заканчивается самосуществующим Блаженством. Однако цепочка мыслей ответственна за перенос этого Блаженства на внешние предметы и происшествия, тогда как фактически Оно находится внутри вас. В тех упомянутых выше случаях вы, хотя и бессознательно, но погружаетесь в Атман. Если же вы сделаете это сознательно, с убеждением, вытекающим из переживания вашего тождества со Счастьем, которое есть действительно Атман, единственная Реальность, то вы назовете это Реализацией. Я желаю вам сознательно погрузиться в Атман, то есть в Сердце.
И: Я практикую садхану вот уже двадцать лет, но не вижу никакого прогресса. Что мне делать? Каждый день с пяти утра я концентрируюсь на мысли, что только Атман реален, а всё остальное – нереально. Несмотря на почти двадцатилетние усилия в этом направлении, мне удается сосредоточиться не более чем на две–три минуты, после чего мысли начинают блуждать.
М: Для достижения успеха нет иного способа, кроме как вести ум обратно всякий раз, когда он поворачивается вовне, и устанавливать его на Атмане. В медитации, мантре, джапе или в чем–либо подобном нужды нет, ибо все они – наша истинная природа. Требуется только перестать думать обо всем, кроме Атмана. Медитация – это не столько размышление об Атмане, сколько отбрасывание мыслей о не–Атмане. Когда вы бросаете думать о внешних объектах и предотвращаете уход ума наружу поворотом его вовнутрь и фиксацией на Атмане, остаётся только Атман.
И: Что мне делать для преодоления посторонних мыслей и желаний? Как отрегулировать жизнь во имя достижения контроля над своими мыслями?
М: Чем больше вы установитесь в Атмане, тем большим будет самопроизвольный отток посторонних мыслей. Ум – не что иное, как связка мыслей, а «я» — мысль – корень их всех. Поэтому, когда вы поймете, кто есть это «я», и узнаете, откуда оно приходит, все мысли сольются с Атманом.
Регулирование жизни, такое, как подъем в определенное время, ванна, выполнение мантры, джапы, соблюдение ритуалов, предназначено только для людей, не чувствующих влечения к само–исследованию или не способных к нему. Но для тех, кто может практиковать этот метод, все правила и дисциплины не нужны.
И: Почему, несмотря на повторяющиеся попытки, ум никак не повернуть вовнутрь?
М: Это совершается только постепенно с помощью практики и бесстрастия. Ум напоминает корову, которая привыкла длительное время без ведома хозяина пастись на воле и которую нелегко поэтому приучить к стойлу. Как бы сторож ни соблазнял ее сочной травой и другим превосходным кормом, она сначала отказывается от них. Затем пробует немного, но срабатывает внутренняя склонность к свободе и она покидает стойло. При повторных попытках хозяина корова привыкает к стойлу и в конце концов никуда не уходит, даже если ее не удерживать. Подобное творится и с умом. Если однажды он найдет свое внутреннее счастье, то уже не будет блуждать вовне.
И: Но разве не существует в созерцании модуляций, соответствующих обстоятельствам?
М Да, они есть. Временами присутствует какое–то просветление, и тогда созерцание становится легким, а в другие периоды созерцание невозможно, даже при многочисленных попытках Это зависит от действия трех гун [саттва, раджас и тамас].
И: Влияют ли на созерцание активности человека и обстоятельства его деятельности?
М: Они влиять не могут. Только чувство делателя – картритва буддхи – создает препятствие для медитации.
И: Мой ум в течение двух–трех дней ясен, а затем на такой же отрезок времени становится совершенно тупым, и эти периоды чередуются. В чем дело?
М: Всё совершенно естественно. Это игра сменяющих друг друга чистоты [саттва], активности [раджас] и инертности [тамас]. О тамасе не сожалейте, но, когда приходит саттва, держитесь за нее и берите из нее наилучшее.
И: Иногда выясняется, что физическое тело не позволяет устойчиво медитировать. Следует ли практиковать йогу, чтобы приучить тело к устойчивости?
М: Всё зависит от самскар [предрасположенностей] человека. Один практикует хатха–йогу, чтобы излечить болезни тела, другой доверяет свое лечение Богу, третий использует для этой цели силу воли, а четвертый может остаться вообще равнодушным к ним. Но каждый из четырех будет упорствовать в медитации. Поиск Себя есть непременный фактор, а все остальное носит вспомогательный характер.
И: Мои попытки сконцентрироваться расстраиваются сердцебиением и сопровождаются тяжелым, коротким и быстрым дыханием. Затем набрасываются мысли, и ум становится неконтролируемым. В здоровом состоянии сосредоточение идет более успешно, и мое дыхание останавливается при глубокой концентрации. Долгое время я жаждал воспользоваться близостью к Бхагавану ради достижения удачного пика моей медитации, а потому приехал сюда, преодолев значительные трудности. Но здесь я заболел и не мог медитировать, а поэтому испытал депрессию. Несмотря на обеспокоенность коротким и быстрым дыханием, я всё–таки предпринял решительные усилия для концентрации ума и хотя частично достиг успеха, но это меня не удовлетворяет. Приближается время моего ухода отсюда, и я чувствую всё большую подавленность при мысли об этом. Здесь я нашел людей, получивших покой медитацией в этом Холле, тогда как мне не удалось обрести блаженства такого покоя. Это само по себе действует угнетающе.
