В этом стоит разобраться. Пьяница, валяющийся на дороге, — это сцена, которую видишь сплошь и рядом; упасть для них — обычное дело. Если ты упадешь так же, как это делают они, то окажешься в больнице с переломанными костями, а с ними ничего не случается. Кажется, есть какой-то секрет, известный только пьяным. Так оно и есть, а секрет прост — пьяный не сознает происходящее. Когда ты находишься в сознании и что-то случается, ты пытаешься защититься; если же ты ничего не осознаешь, то ни о какой защите речь не идет. В момент происшествия человек, находящийся в сознании, испытывает страх. В попытке уберечь себя он весь сжимается.
Когда повозка переворачивалась, трое пассажиров были в состоянии напряжения, стараясь хоть как-то защититься, они сопротивлялись силе притяжения. Именно в таком состоянии напряжения твое тело получает повреждения, а кости ломаются. Но человек, пребывающий в состоянии опьянения, не сознает, что выпадает из повозки, поэтому никакой борьбы за выживание с ним не происходит. Будто вываливается не он, а кто-то другой; он падает как простой мешок или тюк, внутри которого нет никаких костей, — вот ломаться и нечему. Пьяный выпал так, будто внутри у него никого не было.
Когда нет того, кто стремится спасти себя, когда нет защитника, нет и сопротивления, нет эго, некому изображать напускную храбрость. В отсутствие сопротивления пьяный просто упал; для остальных — тех, кто сопротивлялся падению, — все закончилось плачевно. Окружающие, наверное, решили, что этот пьяница пребывает под защитой Сущего. Лао-цзы говорит: «Только пьяный спасается, трезвый человек гибнет». Причина, по которой пьяный выживает, в том, что он не сознает себя.
В этой истории из Пуран гибнут все, кроме маленького ребенка. Те, кто хотел спастись, уничтожены; выживает только младенец. Так часто случается, когда загорается чей-то дом: взрослые гибнут, а беспомощный ребенок выживает. В своих судорожных попытках спастись взрослые попадают в безвыходное положение и сгорают заживо, а младенец, который довольно улыбается в своей колыбельке, остается цел и невредим. Такое было уже множество раз.
Во всем этом есть какая-то загадка, и заключается она в том, что ребенок ничего не предпринимает, чтобы защититься. Бытие защищает тех, кто не пытается защитить самих себя. А те, кто стремятся себя защитить, сражаются с бытием. Таким образом, они как бы говорят: «Я тебе не доверяю, я устрою все сам». Но перед лицом распада Вселенной наши усилия не принесут никакой пользы. Даже теперь они не срабатывают; это лишь твоя иллюзия, что ты себя оберегаешь. В этой жизненной битве, где распад случается повсюду и в каждую секунду, ты тоже подвержен уничтожению, ведь ты не такой, как маленькие дети; иначе ты был бы спасен.
В этой истории есть еще более глубинный смысл: все, что стало прошлым, распадается, а будущее пока не наступило. Когда же оно приходит, это случается в настоящем моменте. По своей сути ты всегда был ребенком, но ты несешь в себе все свое прошлое. Тебе известны все события прошлого, ты все записал, разложил по папкам, отметил в своих гроссбухах и внес на банковские счета; ты знаешь состояние этих счетов — все, что ты сделал и что не еде-лал, что произошло и что нет. Все это ты носишь у себя в памяти — и его не существует нигде, кроме твоей памяти! Даже будущее ты носишь в своем уме — что следует, а чего не следует делать, станут твои планы реальностью или нет, получится у тебя или нет: всю эту мешанину ты носишь в уме. Всего этого тоже не существует. У бытия есть лишь настоящий момент в чистом виде, в котором все прошлое уже исчезло, а будущее еще не наступило.
Кто ты таков прямо сейчас, в настоящий момент? Каковы твои опыт и знания? В эту секунду у тебя нет никаких архивов и бухгалтерских книг; прямо сейчас ты подобен маленькому ребенку, только что появившемуся на свет из утробы матери, — младенцу, у которого даже нет ответа на вопрос «Кто ты?» и который не знает ничего, чья душа — чистый лист, где еще ничего не начертано. Эта душа, свободная от всех записей, — это чистая душа ребенка.
Так что в каждый момент медитирующий становится столь же невинным, как и душа ребенка. Медитация — это уборка всего хлама прошлого, растворение всего усвоенного тобой ранее, очищение и сброс того, что ты узнал, превращение его в неведомое. Все, что ты накопил вокруг себя, растворяется, и ты становишься свежим, светлым, обновленным — как новый побег на дереве. Пусть отмершие листья упадут, путь этот листопад происходит каждое мгновение, чтобы за осенью всегда следовала весна, чтобы вырастали новые побеги, а ты был совершенно свежим и обновленным и никакие отпечатки прошлого тебя бы не затрагивали.
Задача медитирующего заключается в том, чтобы каждую секунду медитации становиться настолько чистым, что ни единого следа прошлого в нем не остается. Каждую секунду медитирующий освобождается от прошлого, он умирает для прошлого и не попадает в ловушку создания собственного будущего. Нет никакой нужды создавать будущее, оно случится само по себе. Тебе не нужно заботиться о нем, оно случится без тебя. Небо не спрашивает тебя, дозволяешь ли ты ему существовать и дальше, луна и звезды не ищут твоего одобрения, да и реки не спрашивали у тебя разрешения течь по своему руслу. Время тоже идет своим чередом, а тебя не спрашивает... так зачем тебе волноваться?
Сотри следы прошлого, не позволяй, чтобы его пыль оседала на тебе, и не пытайся вылепить будущее. Оно родится само по себе. Тогда ты станешь свободным и невинным, как новорожденное дитя; и эта невинность называется медитация. Когда акт творения происходит изнутри твоего существа, вся твоя жизненная энергия превращается в энергию творца. Тогда ты становишься божеством. Тот, кто чист и прост, как младенец, и есть божество. Когда у тебя появляются сообразительность и хитрость, там и тогда ты превращаешься в обычного мирского человека.
Это может случиться, это уже случалось. Будда стал таким новорожденным младенцем и Кришна тоже. Тебя, наверное, сильно удивляет, почему Кришну, Будду, Маха-виру и Раму всегда изображали без усов и бороды. Есть только два объяснения, почему так происходит. Одно из них заключается в том, что все эти люди страдали недостатком мужских гормонов, поэтому их внешность настолько походила на женскую. Но это могло бы оказаться верным для одного из них, ведь нет никаких причин, по которым женоподобный мужчина не может достичь просветления. Здесь нет никаких препятствий. Однако без усов и бороды изображают не только Будду и остальных, кого я упомянул, но и всех 24 тиртханкар джайнов, всех будд не только прошлого, но и будущего — как, скажем, Майтрейю, который только должен прийти. Это наводит на мысль, что здесь должна быть какая-то другая причина. И дело не в том, что буддовость несовместима с ношением бороды и усов; у всех у них были и бороды, и усы.
Такими их изображают только на портретах, и тому есть свое объяснение. Нам хочется показать, что в каком-то смысле они так и не постарели. Да, возраст сказался на их телах, их спины, наверное, согнулись, но мы знаем, что их сознание не застыло и не состарилось, что оно всегда оставалось чистым, как у новорожденного младенца. Именно для того, чтобы подчеркнуть эту чистоту, их изображают такими же юными и свежими. Та молодость, которую мы передаем в их чертах, — не физическая, это молодость сознания.
Кто же может стать мостом между прошлым, которое уже исчезло, и будущим, которое еще не наступило, между тем мирозданием, что уже ушло в небытие, и тем новым, что еще не появилось? Если бы эту историю сочиняли мы, то главным ее героем у нас был бы какой-то старик — мыслитель, ученый, знаток Вед. Как раз подходящий персонаж, с которым вполне можно начать возрождение Вселенной. Но эта история предпочитает сохранить малыша, младенца. Тот, кто знает Веды, не может быть невинным. Невинный человек не знает Вед — они есть Веды.
Природа своим круговоротом растворяет все, что устарело, все, пораженное вирусом возраста, создавая на его месте новое. Соображения Божественного кажутся нам весьма странными, ведь они полностью противоречат тем воззрениям, которых сейчас придерживаются ученые. По словам ученых, то, что старики должны умирать, а вместо них должны рождаться новые дети, — очень невыгодно с экономической точки зрения. Все верно: это неэкономно и опасно для экономики, поскольку старик — это семидесятилетняя инвестиция, вместилище всего, чему его обучали все эти годы. Он образован, опытен, обладает необходимыми навыками мышления. А теперь собрался умирать! Дом возведен, а теперь .он приготовился к сносу. И мы — со всей неизбежностью — должны будем снова пройти через тот же процесс, со всеми сопутствующими ему проблемами.
Конечно, это экономически нецелесообразно. Ни одно правительство, если бы у него была возможность хоть что-то изменить, такого бы не допустило. Только потому, что ничего с этим поделать нельзя, все идет, как и раньше; иначе мы бы сохраняли жизнь старикам и препятствовали появлению на свет детей. Все происходящее сейчас — просто расточительность. Новорожденному опять придется пройти через все то же самое: школа, учеба, прописи, азбука — его заново придется учить уму-разуму; и когда он станет ценным членом общества, его смерть будет уже не за горами.
