Ты замечал, насколько расслабленным и свободным от всякого напряжения ты бываешь по утрам, когда просто прогуливаешься? Через некоторое время ты пройдешь той же дорогой, в том же направлении, но теперь ты бежишь в магазин или на работу и в тебе сидит напряжение. Дорога та же, направление то же, и ты тот же, но теперь ты идешь куда-то, у тебя есть пункт назначения. Если ты опоздаешь или по какой-то причине туда не попадешь, у тебя будут неприятности. Отсюда и напряжение. Но утром, хоть ты и шел тем же путем, ты никуда не направлялся. Ты шагал легко, беспечно и не торопясь. Не так уж и важно, дошел ты куда-то или нет, ведь ты никуда и не собирался. И не имеет значения, какой дорогой ты вернулся домой. Удовольствие, которое получаешь от прогулки, совершенно невозможно, когда ты направляешься куда-то.
Игра тоже может доставить тебе большую радость. Но как только ты сделаешь игру, увлечение своей профессией, она перестанет тебя радовать. Когда ты играешь в шахматы или карты, для тебя это просто игра. Тебе все равно, выиграешь ты или проиграешь. Тебя интересует не победа, а сама игра. Это один вариант. Но если тебя наняли работать игроком, это совсем другое дело. Твоя игра — уже не игра для тебя, она стала твоим бизнесом. Как только появляется мотивация, все превращается в бизнес. Если есть цель, то это уже работа.
То, что я скажу сейчас, будет немного сложно для понимания, ведь обычно мы думаем, что, если человек забросил торговлю в своем магазине и удалился в Гималаи, он отошел от любых дел. Но если в его голове все еще присутствует некий мотив, значит, он в глубине души по-прежнему занимается бизнесом. Если он думает, что, сидя в Гималаях, достигнет Божественного, он продолжает вести свои деловые операции. Пока существует конечная цель, на которой застыл его взгляд, все происходящее — это его бизнес.
А если он испытывает блаженство лишь оттого, что живет в горах, и не важно, отыщет он Божественное или нет (получится — он будет доволен, не получится — он тоже будет доволен), вот тогда его сидение в Гималаях становится религиозным действом, когда средства стали целью, когда пребывание здесь — это пребывание в месте назначения.
Иными словами, это и есть состояние высшего удовлетворения.
Смысл удовлетворения именно в этом — когда средства становятся целью.
Если ты неудовлетворен, недоволен — это потому, что средства и цель для тебя разные вещи. Ты используешь средства, чтобы достичь какой-то цели. А наш ум живет целями. Так что, пока у тебя в жизни есть какие-то цели, — даже если это освобождение, Божественное, мир и счастье, — пока тебе есть к чему стремиться и чего достигать, ты так и останешься лавочником. И пока это так, в твоей жизни не будет той благодати, которая нисходит на жизнь медитирующего.
Хотей говорит, что смысл медитации таков: «Иди!» Нигде не останавливайся, просто иди вперед. Дело даже не в каком-то определенном направлении. Он говорит: «Плыви! Не останавливайся, не теряй этого состояния, не застывай!» Пруд затягивается тиной, с рекой такого не случается никогда. Даже если не бросать в пруд мусор, вода в нем все равно зацветет. Это потому что нет течения, он замкнут. А в реке вода никогда не зацветает, так как она самоочищается благодаря собственному течению. Если ты живешь деловой жизнью, ты уподобляешься пруду или луже; если же твоя жизнь медитативна, ты подобен реке.
Хотей никогда не оставался на одном месте. И не потому, что следовал каким-то правилам. Это очень интересный факт. Махавира просил своих учеников никогда не оставаться в одном городе дольше чем на три дня. Это правильно. Это наставление он дал после глубоких размышлений, поскольку три дня — это некий предел для ума; с четвертого дня появляется привязанность. Если ты переедешь в новый дом, три дня ты будешь чувствовать себя чужим, а начиная с четвертого у тебя появится ощущение, что это твое место. Вот почему смерть близкого индусы оплакивают в течение трех дней. Именно на четвертый день умерший действительно оставляет этот мир.
Психологи, изучавшие эти явления, подтверждают, что у человеческого ума существует этот трехдневный рубеж. Как они говорят, если ты хочешь сформировать привязанность, нужно провести с человеком три дня. Вот почему Махавира велел своим ученикам нигде не оставаться дольше чем на три дня. Чтобы не появилась зависимость, чтобы река не остановила свой бег. Через три дня появляются всевозможные чувства: стремление с кем-то сблизиться, желание держаться от кого-то подальше; одни люди покажутся тебе хорошими, другие — плохими. Ум возжелает тесных отношений с одним человеком и прохладных — с другим. Так начинает формироваться круг общения.
Но если ты захочешь сделать это наставление своим правилом, то упустишь суть. Три дня — не догма. Встретив предмет своих устремлений, ты можешь привязаться и за три секунды. А если ты не желаешь никаких привязанностей, то можешь провести с человеком хоть три жизни и по-прежнему оставаться свободным. Правила придуманы, чтобы наставлять неумных. Если же ты умен, ты уловишь суть.
Хотей никогда и нигде не задерживался, он проходил через селения с сумой за плечами. Будда, Кришна и Христос никогда не ходили с сумой, как Хотей. В его суме были конфеты, игрушки, цветы, печенье... в общем, всякая всячина для детей. Должно быть, он был замечательным человеком!
Для мистиков мы все — лишь дети, и живем мы совершенно по-детски. Даже вырастая, мы продолжаем возиться с игрушками; меняется только их цвет и размер. Маленькие дети устраивают свадьбы между своими куклами, мальчиками и девочками; а мы женим живых кукол — своих сыновей и дочерей. Но если ты видел то волнение, ту радость и восторг, которые испытывают дети, разыгрывая свадьбы кукол... на свадьбах своих живых кукол мы чувствуем то же самое.
Мы, взрослые, делаем то же, что делают наши дети. Конечно же, наши игры увеличились в размерах, но суть осталась та же. И мы женим не только мальчиков и девочек, мы устраиваем свадьбы даже Рамы и Ситы. Во время свадебной церемонии мы используем изображения Рамы и Ситы и разыгрываем их свадьбу. В этом участвуют даже старики, пожилые люди. Мы ничем не отличаемся от своих детей! Если игрушка сломалась, ребенок очень огорчается, а мы ему говорим: «Какой же ты маленький! Неужели ты не видишь, что это всего лишь игрушка? Скажи спасибо, что это не ты поломался». Но разве наши статуи и портреты святых не такие же игрушки?
Ты скажешь: «Но мы наполнили эти изображения Божественностью». А ты думаешь, что ребенок не проделал то же самое со своей игрушкой? На самом деле приверженность ребенка своей игрушке гораздо сильнее, чем у тебя, ведь ребенок столь невинен. Ты умен и хитер. Ты покупаешь себе идола, затем, в присутствии священников и ученых мужей, под звуки духового оркестра провозглашаешь, что твой идол отныне наделен Божественностью. Но в глубине души ты знаешь, что этот Бог — просто твоя очередная покупка, что даже совершая ее, ты торговался о хорошей цене, что ты всех нанял — и священников, и тех, кто устроил весь этот спектакль, и что ни они, ни ты не испытывали при этом никаких чувств. Все это была лишь деловая операция. И все же ты склоняешься у ног этого божества и в порыве набожности произносишь: «О спаситель грешников...» Поразительное ребячество!
Дети хотя бы честны в своих поступках, ведь они делают все с душой. Для них игрушки становятся живыми. А с тобой не так — Божественное не приходит к тебе живым. И все же, если какой-то нечестивец повредит твою статую, сломает ей руку или ногу, будет большая бойня. Если мусульманин разобьет твою статую или если индуист подожжет мечеть, в ход пойдут ножи и произойдет ужасное кровопролитие.
Человек как малое дитя. Хотей носил в своей сумке игрушки, и тем самым он показывал, что все вы — просто дети. Хотей говорит: «А что тебе еще можно дать? Ты не готов взять что-то другое. Тебе интересны только игрушки, конфеты, печенье. Это все!»
Хотей может дать тебе и Божественное. Он и его носит в своей суме. Но о нем ты просить не станешь, ты его не хочешь. А ведь нельзя дать тебе то, о чем ты не просил, чего ты не пожелал. В сущности, то, что ты на самом деле просишь, — очень странные вещи. Содержимое сумы Хо-тея показывает состояние твоего ума, иначе он не стал бы носить этот груз.
Ко мне приходят люди и обращаются с просьбами. То, о чем они меня просят, приводит меня в невероятное изумление. Один пришел, потому что у него нет работы, другой — потому что никак не может вылечиться от своей болезни, некоторые приходят, чтобы пожаловаться на раздоры с женой. А разве между мужем и женой бывает полное согласие? Разве бывают совершенно здоровые люди? Разве у кого-то есть работа, о которой он всегда мечтал?
В сумке Хотея лежат ответы на твои запросы. Хотей странствует от одной деревни к другой и раздает людям разные безделушки. Вокруг него собираются дети; он раздает им игрушки и конфеты. Всегда идти и всегда отдавать — вот основа Божественного. Это следует понять.
