Среди вышеупомянутых йогов Матсьендранатха и Горакхнатха – основателей натха-йоги, в рамках которой зародилась хатха-йога[17] как одна из тенденций к сублимации тантры, – первый был известен как владыка кулы, или океана сансары (властелин мира), а второй – тапасвин и аскет (отрешенный от мира). Один из них воплощал собой символ нисходяшей вниз воды, или апаны, а второй – восходяшего вверх огня, или праны. В «Брахманда-пуране» Горакхнатх упоминается как владыка ветров – богов Марутов. Не случайно в Непале есть легенда о том, как Горакхнатх силой своего тапаса (подвижничества) наслал жару на всю страну, и наступила засуха, но проклятье снял его учитель Матсьендранатх, вызвав дождь, что спасло жителей от многолетнего голода. Эта история натхов говорит о том, что пути тапаса и тантры для тантрических йогов были взаимозависимыми, равно как и главные виды праны внутри человеческого тела – прана и апана.
В тантрическом внутреннем ритуале истечение семени по-прежнему служит жертвой, жар подвижничества – огнем, а дыхание – дуновением ветра, необходимым для разгорания огня и полного сжигания топлива. При тантрической мастурбации предполагается «секс богов внутри тела»: алхимик начинает с создания диаграммы в сердце своей лаборатории, устанавливая в нем образ лингама, а затем воспроизводит особые мантры, вызывающие сексуальное единение богов внутри него самого.[18] Далее, производя внешние действия по построению мандалы, он неизменно исходит из присутствия внутри блаженного слияния божественных супругов. В такой алхимической лаборатории тело отождествляется со всей вселенной, личная самость – с Абсолютом, а сама структура отождествления – с храмом. План построения внутреннего «храма любви» отвечает логике индуистского священного пространства, а также соответствует последовательности преобразований, приводящих в итоге к выделению из самого себя и для самого себя «элексира бессмертия».
Овнутрение ритуала жертвоприношения доводится в пределе до самарасы – «равновесия» между противоположными по качеству жидкостями, символически представленными белым семенем и красной кровью, буквально «единовкусия». Это понятие встречается как в поздних трактатах по хатха-йоге, так и в общих трудах по тантре, касающихся предмета психологической личной интеграции как технического средства для достижения полной самодостаточности. В данном состоянии побуждения самого Абсолюта к самовыражению и самопогружению безупречно уравновешены внутри человеческого микрокосма. В хатха-йогической системе натха-сиддхов расы представлены как мужские и женские половые жидкости, выступающие материальными субстанциями для проявления Шивы и Шакти соответственно. Обретение равновесия порождает маха-бинду – йогический «зародыш», из которого развивается всемогущая бессмертная самость дживан-мукты.
Все тело целиком отождествляется с «жертвой» в огне практики. Отсюда возникает такой метафорический ряд: жертвенное животное (пашу) превращается при самосожжении в героического подвижника, который посредством мистико-эротических техник достигает Шивости – становится богом. Сексуальное взаимодействие полностью «абсорбируется» и происходит внутри самодостаточной личности, причем в такой степени, что вмещает в себя не просто противопложность полов – мужского и женского, а возводит их на уровень божественных супругов, которые вмещают все противоположности безмерной вселенной. Таким образом, не следует воспринимать нижеследующие ритуалы самоудовлетворения в духе нео-тантры, ибо обе эти техники взяты из священных писаний, где они обоснованы. В данной главе мы продолжаем излагать сублимацию самой тантрической традиции, а уже в следующей – перейдем к абстрагированию стратегии сублимации.
Воплощение Шивы
В отличие от обычной вамачарской майтхуны, описанной во второй части книги, пуджа «Лингарчана-кальпа» представляет собой вариант мастурбации, то есть почитание Шивы в собственном лингаме. В тантрическом трактате «Виджняна-бхайрава-тантра»,[19] где упоминаются самые разные методы тантрической йоги, есть рекомендация совершать медитацию на половое соединение даже без наличия партнера. Напомним, что этот текст принадлежит традиции кашмирского шиваизма, которая оформилась во многом благодаря Абхинавагупте, а его философия любви излагалась выше. В нем Бхайрава говорит Деви: «О Царица Богов, наслаждение женщиной обретается даже в физическом отсутствии шакти. При полной поглощенности ума воспоминаниями о поцелуях и объятиях тебя переполнит блаженство». В этом священном трактате приводятся краткие наставления по визуализации совершаемой майтхуны как одного из духовных методов.
Поскольку этот ритуал принадлежит к отчасти интериоризированной и сублимированной тантре, постольку суть самой пуджи состоит именно во внутреннем богопочитании после самоотождествления с Шивой. Вот почему сначала практикующий обращается к Шиве в образе Маха-Линги, медитируя на мистическое единство с ним и мысленно воспроизводя мантру, которая представляет собой длинный текст на целую страницу, хотя допустимо читать и сокращенный вариант. Что касается Шакти, то в случае священного рукоблудия Богиня воплощена именно в ладони. Отсюда следует, что после отождествления с Шивой, практикующий созерцает ладони и медитирует на присутствие Богини в них, произнося мантру длиной всего в четыре строки. В результате, Шива и Шакти оказываются вместе в различных частях тела самого самодостаточного практикующего, и он уже воспринимает их соприкосновение как сверхличностное взаимодействие самих богов.
После принятия правильных установок сознания можно переходить к индивидуальному воспроизведению единства Шивы-Шакти в динамическом взаимодействии, что составляет собственно пуджу. Продолжая рассматривать ладонь как символический аналог йони, нужно обхватить ею лингам и возбуждать его, повторяя около полутора десятка кратких Шакти-мантр. Затем возбужденному лингаму совершается подношение пяти элементов, причем каждое сопровождается однотипной мантрой. Предусмотрен вариант отсутствия возможности предложить физические элементы, и в случае их мысленного представления просто заменяется последнее санскритское слово мантры. Подношение даров начинается с гандхи, далее на лингам возливается вода, подносятся огонь и благовония, а в конце возлагается цветок. При самопочитании после эякуляции семя подносится на янтру или Аджну с длинной мантрой, а остатками семени практикующий причащается.
В данном описании следует отметить важную деталь: в завершение все равно происходит семяизвержение, что и определяет данное действо как ритуал, хотя бы индивидуальный. Это не вполне чистая сублимационная практика, при которой происходит воздержание от эякуляции, однако не посредством подавления, а путем перенаправления энергии вверх, которое останавливает также и соответствующий физиологический процесс. При полной сублимации не только личностные взаимоотношения инвертирутся вовнутрь автономной личности, но и вся физиология отдельно взятого тела обращается вовнутрь него самого, создавая энергетический концентрат необыкновенной мощи. Разумеется, вверх по тонким каналам поднимается не семя как таковое, а та энергия, которая ранее тратилась на его создание. Более того, в процессе подъема она сама преобразуется настолько, что оджас (накапливаемый в центре головы) – это уже далеко не изначальная страстность.
Мужская йогическая практика, направленная на сублимацию, часто называется бинду-садханой, то есть преобразованием семени. Это не просто некое частное физиологическое изменение в физическом теле, ибо оно отвечает главному идеалу всей хатха-йоги в лоне тантры, а именно – полному преображению тела в свет. Поскольку сексуальная энергия служит жизнеобразующей и сильнейшей из всех «низших» энергий, постольку именно ее трансформация создает основу или канву для дальнейшего «утончения» более инертной грубой материи. Таким образом, ритуальная мастурбация – лишь переходный этап, где еще остается элемент самоудовлетворения в сексуальном смысле, поэтому он в большей мере доступен для освоения. Однако воспроизведение таких ритуалов на личном уровне заведомо предполагает дальнейшее следование ходу развития сублимации в тантрической традиции, и важно с самого начала понимать их место в целой системе.
