Коммуна будет отделена от мира, и не потому, что я против мира, а потому, что в настоящее время этот мир не позволит подняться новой волне. Мир уничтожит ее. Новой волне нужно защищаться. Коммуна станет питомником. Когда мои санньясины станут достаточно сильными, тогда уже не будет никаких трудностей. Они смогут отправиться в мир, они смогут заниматься мирскими делами. Но только тогда, когда они станут сильными деревьями. Если они будут очень мягкими маленькими растениями, распускающимися бутонами, тогда мир раздавит их.
Коммуна будет питомником. И коммуна также будет мирским явлением, потому что надо же удовлетворять все ваши потребности. Я не против ваших потребностей. Я не против чего-либо. Я не отвергаю жизнь. В моем подходе к жизни нет ничего от аскета. Моя коммуна будет создавать цельных людей, Будд и Эпикуров, цельных людей, которые наслаждаются жизнью, которые наслаждаются Богом и ничего не разделяют.
Когда медитация высвобождена, мирские дела становятся храмом. И вы можете наблюдать, как это происходит здесь. Люди, которые работают здесь, превращают свою работу в поклонение.
Жозефина рассказывала мне о своей дочери, о Прем. Она не может поверить в то, что ее дочь каждый день работает по десять часов. Она все время печатает, и у нее нет выходных! И Прем все равно выглядит счастливой. Жозефина не верила своим глазам, она наблюдала за дочерью много месяцев.
Вам кажется, что Прем печатает десять часов. На первый взгляд, это так. Но в глубине происходит нечто иное. Так Прем занимается со мной любовью, ведь она печатает мои слова. Это поклонение, это ее молитва, это ее преданность.
И если вам нравится ваша работа, тогда и не встает вопрос о выходных. Все дни становятся выходными, и каждый миг дня свят.
Моя коммуна будет этим миром, и все же она будет открыта и для другого мира. Она должна быть укоренена в земле. На самом деле, растение может тянуться к небу только тогда, когда оно укоренено в земле. Для того чтобы расти высоко в небо, чтобы перешептываться с ветром, чтобы танцевать с солнцем, чтобы вести диалог со звездами, дереву необходимо, прежде всего, уйти глубоко в землю, распространить свои корни в глубочайшие слои земли.
Вы же не говорите дереву: «Ты противоречишь себе. Ты хочешь подняться высоко в небо, тогда зачем ты распространяешь свои корни в землю? Это противоречие». Да, это противоречие, если принять во внимание логику. Но жизнь лишена логики. Дерево посмеется над вашей логикой и назовет вас болванами, поскольку, если глубоко в земле нет корней, тогда в небо не потянутся ветви. Дерево может двигаться только пропорционально, в одной и той же пропорции: чем глубже корни, тем выше ствол. Глубина приносит высоту, в одной и той же пропорции. Все всегда уравновешено.
Мирские дела - это и есть земля. Моя коммуна будет мирским явлением. Она будет укоренена в земле, ее корни будут глубоко в земле. Но все равно она будет танцевать с ветром, петь с солнцем... Она поднимется еще выше и войдет в Бога.
Настоящая религия существует там, где встречаются Бог и мир.
Итак, Самведана, у тебя, по всей видимости, есть какое-то осуждающее представление о мирских делах. От мирских дел нельзя отказываться, но их нужно преображать. Ничего нельзя отбрасывать, все следует преображать. Вам все дается с определенной целью, чтобы вы могли использовать это. Навоз может стать как простым дерьмом, так и удобрением, создающим в розах сильное благоухание. Если же вы не сможете преобразить навоз в удобрение и станете накапливать его в доме, тогда он станет источать зловоние. А ведь это один и тот же навоз. Навоз источает зловоние, если вы накапливаете его. А если вы раскидываете навоз по почве, тогда он приносит тысячи роз, и их благоухание уже не от мира сего, и их свежесть тоже не от мира сего.
Нужно преображать всё и вся.
Моя коммуна должна быть волшебной.
У Декарта есть утверждение: «я мыслю - значит, я есть». В наши дни на Западе бытует другое утверждение: «я люблю - значит, я есть», или «я совокупляюсь - значит, я есть». Какая разница между этими двумя утверждениями?
Прежде всего, оба утверждения неверны. Дело в том, утверждение «я мыслю - значит, я есть» существует для того, чтобы перевернуть все вверх дном. Бытие первенствует, а мышление возникает позже. Мышление не может стать доказательством вашего бытия. Бытие предшествует, бытие первенствует. А мышление появляется позже.
Декарт не знает, он вовсе не знает восточный подход. Ему неведомо, что наступает миг, когда мышление можно отбросить, но человек все равно остается. Именно это происходит в медитации: мышление останавливается, но вы остаетесь. Итак, мышление - это искусственное явление, оно несущественно. Для утверждения «я есть» оно не представляет важности.
Декарт говорит: «Я мыслю - значит, я есть». Все не так - «Я есть, поэтому я мыслю». Но это только одно измерение. «Я есть, поэтому я чувствую» - вот еще одно измерение. «Я есть, поэтому я люблю»... но всему предшествует «я есть». Это чистое существование, существо, которое предшествует всему.
Итак, оба утверждения неверны, они неистинны. Но если вам нужно сделать выбор между двумя утверждениями, тогда второй вариант гораздо лучше. Первый вариант звучит так: «Я мыслю - значит, я есть». А второй вариант такой: «Я совокупляюсь - значит, я есть». Второе утверждение гораздо лучше первого, потому что мышление от головы, а это частичное явление. Совокупление - это гораздо более цельное и более оргазмичное явление.
Вся философия Тантры может одобрить как раз второе утверждение. Первое утверждение обычно, а второе утверждение необычно. Но нужно помнить о том, что бытие предшествует всему. Вы есть в начале, и вы будете в конце. А все остальное находится между началом и концом. Эти вещи появляются и исчезают, как сон.
Я слышал такую историю.
Один престарелый крестьянин сидел на заборе и следил за тем, как мимо него проезжали машины. Рядом проносилось множество машин, грузовики и автобусы, и старик наслаждался этим зрелищем. Один водитель грузовика дальних перевозок, увидев старика, остановился. Этот старик был очень древний: должно быть, ему было лет восемьдесят или больше. И он радовался, сидя на заборе.
- В чем дело, папаша? - спросил водитель. - У тебя такой счастливый вид. Я не смогу усидеть на заборе и пары минут, я начну елозить. А ты выглядишь таким счастливым и безмятежным. Я всегда мотаюсь по дороге: из одного места в другое, из одного города в другой. Только так я сохраняю хорошее настроение. Я путешественник, я прирожденный бродяга. А ты как раз противоположен мне.
Старик рассмеялся и ответил:
- Сынок, не так уж сильно мы различаемся. Ты едешь в своем грузовике, наблюдая, как мимо проносятся заборы. А я сижу на своем заборе и наблюдаю, как мимо проносятся грузовики. Разница невелика. Все одно и то же.
В начале я есть, в конце я есть. Посередине происходит великое множество явлений, последователи дзен называют их десятью тысячами вещей. Но все одно и то же. Несчастье, счастье, экстаз, возбуждение, страх, боль и удовольствие - это только сновидения на пути. Источник остается незагрязненным. Весь процесс обретения истины сводится к возвращению к источнику.
Нечего делать, некуда идти. Вы так ясно это произносите. Ваши слова падают на мою голову как кристально чистый водопад. Некоторые ваши слова все время танцуют в моем сердце. И все же удивляюсь тому, что мы здесь делаем.
Прагита, я тоже удивляюсь этому, потому что, на самом деле, мы ничего не делаем здесь. Именно этим мы и занимаемся: мы учимся, как находиться в состоянии бездействия, ву-вей.
Ошо...
Там, где я никогда не была,
Безмолвно сияют твои глаза, излучая радость
Бытия за пределами всякого опыта.
В твоем самом слабом жесте есть то, что завораживает меня,
Чего я не могу коснуться, потому что это слишком близко.
Твой самый мимолетный взгляд легко заворожит меня,
Несмотря на то, что я закрылась, как сжатый кулак.
Ты всегда раскрываешь лепесток за лепестком,
Как весна раскрывает (касаясь лепестков искусно и таинственно)
Свою первую розу.
Если же ты захочешь закрыть меня,
Тогда я и моя жизнь закроемся тотчас же, очень красиво,
Как сердце этого цветка, когда оно воображает.
Что снег заботливо нисходит на округу.
Ничто из того, что нам следует постичь в этом мире,
Не сравнится с мощью твоей всесильной хрупкости.
Красота твоей силы переливается во мне разными цветами.
Она превосходит смерть, вечно живя в дыхании каждого существа.
