Хор Эриний, богинь-мстительниц, принимающих, в течение трагедии, новое имя — Эвменид, или "благосклонных".
Пифия, дельфийская пророчица
Аполлон
Гермий
Тень Клитемнестры
Орест
Афина
Судьи афинского Ареопага и народ афинский с хором Провожатых.
Площадь перед храмом Феба Аполлона (Локсия) в Дельфах. По сторонам площади толпы богомольцев. На храмовой паперти, у запертых дверей, Аполлонова жрица-пророчица, увенчанная лаврами, с золотым ключом в руках.
Пифия В молитвах именую прежде всех богов
Первовещунью Землю. После матери
Фемиду славлю, что на прорицалище
Второй воссела, — помнят были. Третья честь
Юнейшей Титаниде, Фебе. Дочь Земли,
Сестры произволеньем, не насилием
Стяжала Феба царство. Вместе с именем
Престол дан, бабкой внуку в колыбельный дар.
От озера отчизны, от Делийских скал,
10 Cюда причалив, к пристаням Палладиным,
В удел Парнасский держит путь наследник — Феб,
Приводят бога в шествии торжественном
Сыны Гефеста; в зарослях тропы торят, —
Творят гостеприимным нелюдимый дол.
Пришельца ублажает и дарами чтит
Народ тогдашний этих мест и Дельф, их царь.
Созиждил вещим Зевс-отец сыновний дух:
Вступил четвертым Локсий во святилище,
Пророком Зевса: отчее вещает сын.
20 Cим, прежде прочих, дань молитвословия!
Палладу ныне в слове помяну, чья сень
Пред храмом; Корикийских нимф семью, чей дом
В утесе полом — птице мил, богам приют.
Там Бромий обитает ― не забыла я;
Менад оттуда поднял бог на брань, когда
Пенфея, словно зайца, затравить судил.
Ключи потока Плейста помянув, и мощь
Владыки Посейдона, и тебя, о Зевс,
Вершитель вышний, верх всего, — иду гадать!
30 Благословите вход мой! Вящей силою
Вещунью вдохновите!.. Кто из эллинов
Ждет слов пифийских? Храм отверст. По жребию
Да внидут! Провещаю, что внушит мне бог.
Пророчица вступает в храм, но через несколько мгновений возвращается, шатаясь, охваченная ужасом. И вымолвить ужасно, зреть ужаснее,
Что гонит жрицу вон из дома божьего!
Хочу крепиться — ноги отымаются;
Простерла руки дряхлые, — бежать нет сил:
Беспомощней младенца в страхе старица.
Вхожу внутрь храма, — все в венках святилище,
40 И вижу человека: там, где Пуп Земли,
Сидит опальный грешник. Богомерзостно
Кровь на пол каплет с рук его, скверня затвор.
В руках меч голый и молебной маслины
Росток высокий, благочестно длинною
Повит волною белой. Ясно все досель.
Вкруг богомольца сонм старух чудовищных,
Воссевшись важно, дремлет на седалищах.
Не старицами в пору, а Горгонами
Их звать; но и Горгоны — не подобье им.
50 На стенописи хищниц раз я видела,
Финея сотрапезниц: вот подобье! Лишь
Без крыльев эти; но, как те, страшны, черны.
Уснули крепко; гнусный издалече храп
Приводит в трепет; с кровью гной сочится с вежд.
Убранство ж их — кощунство пред обличьями
Богов; обидой было б и в людском жилье.
Неведом был мне этаких страшилищ род!
Земля какая нагло похваляется,
Что сей позор вскормила, — и не терпит кар?
60 Cам Локсий остальное да промыслит! Здесь
Домовладыка многомощный — Локсий сам.
Вещун-целитель, темных отвратитель чар,
Он и чужие очаги от скверн блюдет.
Открывается святилище. Близ остроконечного камня, Пупа Земли, сидит Орест, с мечом и маслиничною ветвью, повитою белою тесьмою, в руках. Вокруг спят в каменных креслах Эринии; Аполлон в длинной одежде появляется над Орестом.
Аполлон Тебе не изменю я; до конца твой страж,
Предстатель и заступник, — приближаюсь ли,
Стою ль поодаль, — грозен я врагам твоим.
И ныне видишь бешеных на привязи:
Сон обнял дев, которых все чураются,
Чад седовласых, с них же дани девственной
70 Ни бог не взял, ни смертный, ни дубравный зверь.
На горе, дети Ночи, родились они,
И дом их в преисподней — Тартар горестный.
Их люди ненавидят; ненавидят их
Жильцы Олимпа. Ты ж беги — без устали,
Без отдыха! Добычу до краев земли
Гнать будет гончих свора, по сухим тропам
И влажным, — и в заморских встретит пристанях.
Не падай духом, мужествуй в труде страстном!
В Палладии кремля спасайся и, пришед, воссядь,
80 На древний идол Девы опершись. Мы там
Судей обрящем, и вину смягчающих
Речей витийство, и пути — навек тебя
От сих мытарств избавить. Ибо помню: сам
На матереубийство я подвиг тебя.
Орест Мои ты оправданья, вещий, ведаешь:
Потщись, да правда надо мной исполнится!
Залог спасенья — мощь твоя молящему.
Аполлон Глагол мой помни; мыслью да не правит страх!
Ты ж бог-вожатый, брат единокровный мой, —
90 Зане мы, Гермий, — Зевсовы, и ты слывешь
Спасителем скитальцев, — упаси его
В путях опасных! Отчий освятил устав
Странноприимство; страннику будь пастырь ты!
Аполлон исчезает. Гермий, внезапно явившись, уводит Ореста. Перед спящими Эриниями возникает призрак Клитемнестры.
Тень Клитемнестры Увы, вы спите! Время ль почивать? Меня
Забыли вы меж мертвых, где преследуют,
Стоустой укоризной приумножены,
Укоры мной убитых тень опальную.
Скитаюсь я, от милых отлученная;
Клеймо на мне и кары бремя тяжкое.
100 От кровных, от родимых претерпела зло,
И бога нет, который бы прогневался
За мать, рукой сыновней убиенную.
Взгляни на эти раны оком внутренним!
Во сне все ясно видит, озаряясь, дух,
А днем запретно мысли прозорливой быть…
Не досыта ль, ночные псицы, с блюд моих
Соты медвяной, трезвых струй лизали вы?
Очаг мой помнит черные гостины в час,
Другим богам не милый, но любезный вам.
110 Cоюз нарушен! Попраны заветы! Как?
Едва в тенета загнан, ускользнул олень!
Прыжком проворным вырвался из сети вон,
Над ловчими далече потешается!..
Очнитесь, позаботьтесь о душе моей,
Богини царства темного! Взываю к вам,
Явясь в мечтаньи сонном Клитемнестрою!
Тень Клитемнестры Стенайте! Зверь на воле! Не догнать его!
Врагам моим домашним есть пособники.
Тень Клитемнестры Одержит сон вас, жалоба не трогает…
Орест, палач мой, матери палач, бежал!
Тень Клитемнестры Кряхтишь, но снова сон долит. Воспрянь! Скорей
За дело! Дело ж ведомо: ловить, травить!..
Тень Клитемнестры Так Труд и Сон, два сильных, заключив союз,
Змеи неутомимой мощь осилили!
Хор Стенает громко. 130 Лови, лови, лови, лови!.. тут!.. стой!..
Тень Клитемнестры Все рыщешь, лаешь, нюхаешь и ловишь дичь,
Заботой дня тревожась в грезе явственной.
Поймала — призрак! Томный плен усилием
Стряхни! Опомнись! Нежась, утеряешь лов.
Проснись — и пусть пронзишься угрызеньями:
Их острие знакомо сердцу мудрому.
Вскочи! В погоню!.. Дхни пожаром внутренним.
Палящей жаждой крови вслед бегущему!.
За травлю! Улюлюкай! Изнури его!
Хор 140 Буди, толкай соседку! Я тебя бужу.
Что спишь? Вставай же! Ну, встряхнись! Дрему долой,
Пооглядимся, — что тревога значила?
Строфа I
Хор Горе-беда, увы!
Сестры, беда пришла!..
Немало, обольщаясь, я терпела бед…
Ныне беда пришла,
Горшая прежних бед!
Горе и черный час!
Зверь выскочил из сети, в темный лес ушел!
Осилил вдруг
Ловчих сон:
Лов пропал!
Антистрофа I
Зевса надменный сын,
Ты воровать горазд
150 Cмял всадник юный старицу копытами!
Как за безбожника,
Мать погубившего,
Ты побораешь, бог?
Как, матереубийство покрываешь, бог?
Кто скажет мне:
"Правды страж —
Вещий бог"?
Строфа II
Мне снилось: зов я слышу; в нем укор: "ты спишь?"
Словно стрекалом в бок
Коня пырнул,
Гикнув, возница, — так
Мне сердце зов пронзил…
Он врезался
Плетью в мозг, —
160 До костей
Бич язвит…
Захолонула грудь во сне…
Антистрофа II
Творят самоуправство боги новые.
Правды сильней их власть.
Вот трон его:
Сверху и донизу
Весь кровью залит он!
Вот Пуп Земли, —
В пятнах весь
Черных дел,
В гное скверн!
Сосуд проклятий! Сток зараз!
Строфа III
Ты свой очаг, вещатель, предал сам греху!
170 Cам осквернил его,
Волей своей,
Чиститель!
Смертных заступник, ты.
Наперекор богам
В отмену правд,
Древних обидел Мойр!
Антистрофа III
Со мной, враждуя, все же не спасешь его!
Скройся под землю он,
Будет и там
Настигнут.
Месть на главу свою,
Дерзкий, навлек, — и месть
Его найдет.
И на распутьи — казнь!
