DCCXXVI. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., XIV, 19]
Помпейская усадьба, 8 мая 44 г.
1. В майские ноны, находясь в помпейской усадьбе, я получил от тебя два письма: одно, отправленное пять дней назад, другое — четыре дня назад. Итак, сначала на первое. Как мне приятно, что Барней своевременно вручил тебе письмо!
Да, устрой с Кассием, как и прочее. Но как удачно, что о том самом, что ты советуешь, я написал ему четыре дня назад и послал тебе копию моего письма! Но после того как я от жадности 3658 Долабеллы (ведь ты так и написал мне) впал в большое отчаяние, вдруг письма и Брута и твое! Он 3659 обдумывает удаление в изгнание. Я же видел другую гавань, более подходящую к моему возрасту 3660; в нее я, действительно, предпочел бы прибыть при благоденствии для Брута и по восстановлении государственного строя. Но именно теперь, как ты пишешь, — не то, чего хочешь. Ведь ты согласен со мной в том, что наш возраст не пригоден для похода, особенно при гражданской войне.
2. Антоний ответил мне только насчет Клодия — что моя мягкость и снисходительность приятна ему и доставит большое удовольствие мне 3661. Но Панса, видимо, вне себя из-за Клодия, также из-за Дейотара 3662 и высказывается сурово, если хочешь верить. Одно, как мне, по крайней мере, кажется, нехорошо — он резко порицает действия Долабеллы 3663.
3. Что касается увенчанных 3664, то после того как сын твоей сестры был обвинен отцом, он написал в ответ, что он носил венок в честь Цезаря, снял по причине скорби; в конце — что он охотно выслушивает упреки за то, что любит Цезаря даже после его смерти.
4. Долабелле я написал тщательно 3665, как ты, по твоим словам, находишь нужным; также Сикке; на тебя этого бремени не взваливаю. Не хочу, чтобы он был сердит на тебя. С речами Сервия знакомлюсь: вижу, что в них больше страха, чем разума; но так как все мы перепуганы, соглашаюсь с Сервием. Публилий хитрил с тобой; ведь ими сюда была прислана Цереллия в качестве посла ко мне; я легко убедил ее в том, что то, о чем она просит, мне даже не дозволено, не только не угодно 3666. Если увижу Антония, настоятельно поговорю насчет Бутрота.
5. Перехожу к более свежему письму; впрочем, насчет Сервия я уже ответил. «Я представляю деяние Долабеллы великим» 3667. Клянусь, мне кажется, что большее не было возможно в таком деле и в такое время. Однако, что бы я ни воздавал ему, я воздаю на основании твоего письма. С тобой же согласен, что его более великим деянием будет, если он выплатит мне то, что был должен. Я бы хотел, чтобы Брут был в Астуре.
6. Ты хвалишь меня за то, что я не принимаю решения насчет отъезда, прежде чем не увижу, во что это выльется; я изменяю мнение, но все-таки — ничего, пока не увижу тебя. Радуюсь, что моя Аттика благодарит меня за мать; ей я предоставил всю усадьбу и кладовую и думал увидеть ее за четыре дня до ид. Ты передашь привет Аттике, я буду заботливо оберегать Пилию.
DCCXXVII. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., XIV, 18]
Помпейская усадьба, 9 мая 44 г.
1. Ты теперь слишком часто упрекаешь меня в том, что я, видимо, чрезмерно превозношу до небес действия Долабеллы 3668. Но хотя я и вполне одобряю поступок, тем не менее к столь сильному восхвалению меня привели твои письма — и одно и другое. Но Долабелла совершенно оттолкнул тебя от себя по той причине, по какой он и меня сделал своим злейшим недругом. О бессовестный человек! В январские календы был должен, до сего времени не заплатил 3669, особенно когда он избавился от огромных долгов благодаря записям Фаберия и добивался помощи от Помощи 3670; ведь можно пошутить, чтобы ты не думал, что я в сильном смятении. К тому же за семь дней до ид я отправил ему письмо рано утром, но в тот же день вечером получил твое письмо в помпейской усадьбе, очень быстро — на третий день после отправки тобой 3671. Но, как я написал тебе в тот самый день, я отправил Долабелле довольно колкое письмо; если оно не принесет никакой пользы, он, я считаю, постесняется встретиться со мной.
2. Дело Альбия ты, полагаю, закончил 3672. Что касается долга Патульция, то помощь, оказанная тобой, мне чрезвычайно приятна и подобна всем твоим поступкам. Но я, мне кажется, оставил Эрота, созданного, чтобы улаживать эти дела; не без его большой вины они и пошатнулись; но я решу вместе с ним.
3. Что касается Монтана, то тебе предстоит обо всем позаботиться, как я тебе часто писал 3673. Что Сервий, при своем отъезде, говорил с тобой с отчаянием, отнюдь не удивляюсь и нисколько не уступаю ему в степени отчаяния.
4. Если наш Брут, исключительный муж, не намерен являться в сенат в июньские календы 3674, то что он будет делать на форуме — не знаю. Но это он сам лучше. На основании того, что, как я вижу, подготовляется, считаю, что мартовские иды 3675 не принесли большой пользы. Поэтому с каждым днем все больше и больше думаю о Греции 3676. Ведь я не вижу, чем могу я помочь своему Бруту, помышляющему, как он сам пишет, об удалении в изгнание.
Письмо Леонида не доставило мне достаточного удовольствия. Насчет Герода я согласен с тобой. Я хотел бы прочесть письмо Сауфея 3677. Из помпейской усадьбы думаю — за пять дней до майских ид.
DCCXXVIII. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., XIV, 20]
Путеольская усадьба, 11 мая 44 г.
1. Из помпейской усадьбы я приехал на корабле в гости к нашему Лукуллу 3678 за пять дней до ид, почти в третьем часу 3679. Сойдя с корабля, я получил твое письмо, отправленное в майские ноны, которое твой письмоносец, как говорили, доставил в кумскую усадьбу. От Лукулла я на другой день почти в то же время прибыл в путеольскую усадьбу; там я получил два письма: одно, отправленное в ноны, другое — за шесть дней до ид из Ланувия.
2. Итак, слушай на всё. Во-первых, благодарю за то, что совершено для меня и по поводу уплаты и по поводу дела Альбия 3680. Что же касается твоего Бутрота 3681 — когда я был в помпейской усадьбе, к Мисену прибыл Антоний. Оттуда он выехал до того, как я услыхал о его прибытии в Самний. Суди, какая на него надежда. Итак, о Бутроте — в Риме. Речь Луция Антония 3682 на народной сходке ужасна, Долабеллы — прекрасна. Пожалуй, пусть он теперь владеет деньгами, только бы уплатил наличными в иды. Выкидышем у Тертуллы 3683 я огорчен; ведь Кассиев теперь следует сеять в такой же мере, как и Брутов. Что касается царицы, — я хотел бы 3684, и даже насчет сына Цезаря. Ответ на первое письмо я закончил; перехожу ко второму.
