Всюду – вдоль улиц, в домах, у дверей заповедных святилищ —
365 Груды тел неподвижных лежат, во прахе простертых.
Пеню кровавую тут не одни лишь платят троянцы:
Даже в сердца побежденных порой возвращается храбрость,
И победитель тогда данаец падает наземь.
Всюду ужас, и скорбь, и смерть многоликая всюду.
370 Первый данаец, что нам повстречался, толпой окруженный,
Был Андрогей. За соратников нас в неведенье принял
Он и с речью такой приветливо к нам обратился:
"Эй, торопитесь, друзья! Как можно медлить так долго
В праздности? Грабят без вас и разносят Пергам подожженный!
375 Вы же только теперь с кораблей высоких идете!"
Молвил – и понял он вдруг, не услышав ясных ответов
Ни от кого, что в гуще врагов оказался нежданно.
Тотчас же с криком назад Андрогей изумленный отпрянул, —
Так же, случайно ступив, в колючем терновнике путник
380 Вдруг потревожит змею – и с трепетом прочь он стремится,
Видя, что гад поднялся и свирепо раздул свою шею.
Так отступил Андрогей, когда нас узнал, устрашенный.
Сомкнутым строем на них мы со всех сторон нападаем,
385 Видим: сопутствует нам Фортуна в первом сраженье.
Духом воспрянул Кореб, мимолетным ободрен успехом,
Молвит: "Друзья, если нам указала Фортуна к спасенью
Путь, где она благосклонна была, – последовать должно
Этим путем. Обменяем щиты и к нашим доспехам
390 Знаки данайские мы приладим. Хитрость и храбрость
В битве с врагами равны! Сам недруг даст нам оружье".
Молвив так, надевает он шлем Андрогея косматый,
Пышно украшенный щит и меч аргосский хватает.
Делают то же Рифей и Димант, и радостно следом
395 Юноши все оружье берут, добытое с бою.
Без изволенья богов мы рыщем ночью слепою,
Тут нападаем и там, с толпой смешавшись данайцев;
Многих отправили мы в обитель мрачную Орка.
Враг разбегается: те на берег спешат безопасный —
400 Спрятаться возле судов, а те, в постыдном смятенье,
Лезут опять на коня, – чтоб в знакомом чреве укрыться.
Но против воли богов ни на что нельзя полагаться!
Видим: из храма влекут, из священных убежищ Минервы,
Деву, Приамову дочь, Кассандру; волосы пали
405 На плечи ей; пылающий взор возвела она к небу, —
Только взор, ибо руки поднять не давали оковы.
Зрелище это Кореб снести не мог и, взъярившись,
В самую гущу врагов устремился на верную гибель.
Следом за ним и мы напали сомкнутым строем.
410 Тут посыпались вдруг с высокой святилища кровли
Копья троянцев на нас: началась плачевная битва, —
Из-за доспехов чужих, из-за греческих шлемов гривастых.
Враг сбежался на крик: за добычу отбитую в гневе,
Мчатся со всех сторон данайцы – оба Атрида,
415 Пылкий Аякс и за ним долопов грозное войско.
Так иногда срывается вихрь, и встречные ветры
Борются: Нот, и Зефир, и Эвр, что радостно гонит
Коней Зари; и стонут леса, и свирепо трезубцем
Пеной покрытый Нерей до глубин возмущает пучины.
420 Даже и те, кого удалось во тьме непроглядной
Хитростью нам разогнать и рассеять по городу, – снова
Все появляются здесь: щиты и подложные копья
Тотчас они узнают, услыхав наш выговор странный.
Враг подавил нас числом. Сражен рукой Пенелея,
425 Падает первым Кореб к алтарю копьеносной богини.
Пал и Рифей, что всегда справедливейшим слыл среди тевкров,
Следуя правде во всем (но иначе боги судили).
Пал Гипанид и Димант, убиты троянцами оба.
Панф! И тебя не спасли, когда был ты повержен врагами,
430 Ни благочестье твое, ни повязки жреца Аполлона!
Трои прах и огонь, в котором друзья погибали,
Вы мне свидетели: в час крушенья я не стремился
Копий данайских бежать и уйти от участи грозной.
Гибель я заслужил – но рок мне иное назначил.
435 Вырвался с Пелием я и с Ифитом (Ифит отягчен был
Возрастом, Пелий был слаб от ран, нанесенных Улиссом).
Крики и шум непрестанно влекли нас к дому Приама.
Битва такая здесь шла многолюдная, словно нигде уж
Не было больше войны, и бойцов не удерживал город.
440 Лютый свирепствует Марс. Данайцы рвутся в чертоги,
Тщатся входы занять, прикрываясь сверху щитами,
Лестницы ставят к стенам и у самых дверей по ступеням
Лезут все выше они, против стрел щиты выставляя
Левой рукой, а правой уже хватаясь за кровли.
445 Башни рушат на них, черепицу мечут дарданцы, —
Видя последний свой час, на краю неминуемой смерти
Этим оружьем они от врагов хотят защититься.
Дедовских древних времен красу – золоченые балки
Катят сверху одни; другие, мечи обнаживши,
450 Встали в дверях изнутри, охраняют их сомкнутым строем.
Духом воспрянув, спешим скорее к царским чертогам,
Чтобы пополнить ряды и помощь подать побежденным.
Дверь потайная была и ход, покинутый всеми:
Сзади он вел во дворец через все покои Приама,
455 Здесь ходила не раз, пока наше царство не пало,
Без провожатых, одна, Андромаха[458] к родителям мужа,
К деду несчастная мать носила Астианакса.
Быстро выбежал я на высокую крышу, откуда
Бедные тевкры вниз безвредные копья метали.
460 С краю там башня была, до самых звезд поднималась
Кровлей высокой она, с нее видна была Троя,
Ряд привычный судов данайских и лагерь ахейский.
Башню вокруг обступив, мы железом крушим основанья
Там, где высокий настил расшатался в швах ослабевших,
465 Вниз толкаем ее, и внезапно с грохотом грозным
Рушится все, и вражеский строй засыпают обломки.
Но подступают еще и еще данайцы, и градом
Камни и копья летят.
Возле самых сеней на пороге царском ярится
470 Пирр[459], и ярко блестит доспех, сверкающий медью.
Так выходит на свет, напитавшись травой ядовитой,
Змейка: зимой холода под землей ее долго держали;
Юностью ныне блестя и сбросив старую кожу,
Скользкую спину она извивает и грудь поднимает
475 К солнцу опять, и трепещет язык раздвоенный в пасти.
Рядом стоит великан Перифант и возница Ахилла
Автомедонт-щитоносец и с ним скиросское войско:[460]
Все, дворец обступив, на крышу факелы мечут.
Пирр – в передних рядах: схватив топор двулезвийный,
480 Рубит порог и дверь, обитую медью, срывает
Прочь с косяка. Уж насквозь прорубил он дубовую доску;
Словно раскрытая пасть, широко в ней зияет отверстье:
Внутренность дома видна, череда чертогов открылась,
Виден Приама покой и царей наших древних палаты,
485 Люди с оружьем видны, что стоят за первою дверью.
Полнится дом между тем смятеньем и горестным стоном:
В гулких чертогах дворца отдаются женские вопли,
Крик долетает до звезд. Объятые трепетом, бродят
Матери, жены везде по обширным покоям, и двери
490 Держат в объятьях они,[461] поцелуями их покрывая.
Натиском Пирр подобен отцу: и запоры и стражи —
Все бессильны пред ним. От ударов частых тарана
Дверь подалась наконец, сорвалась с шипов и упала.
Сила путь пролагает себе: вломились данайцы,
495 Первых стражей свалив, разлились по дворцу, словно волны.
С меньшей силой поток вспененный, прорвавши плотины,
Натиском волн одолев на пути стоящие дамбы,
Бешено мчит по лугам и по нивам стремит свои волны,
Вместе со стойлами скот унося. Разъяренного Пирра
500 Видел я сам и Атридов двоих на высоком пороге,
Видел меж ста дочерей и невесток Гекубу[462], Приама, —
Кровью багрил он алтарь, где огонь им самим освящен был.
Брачных покоев полста – на потомков обильных надежда,
Двери, щитами врагов и варварским гордые[463] златом, —
505 Рушится все. Что огонь пощадил, – досталось данайцам.
Спросишь, быть может, о том, какова была участь Приама?
Видя, что занят врагом разрушенный город, что входы
Взломаны царских палат, что дворец наполняют данайцы,
Старец, отвыкший от битв, дрожащей рукой облачает
510 Дряхлое тело в доспех, надевает меч бесполезный,
Прямо в гущу врагов устремляется в поисках смерти.
В самом сердце дворца, под открытым сводом небесным
Был огромный алтарь, и старый лавр густолистый
Рос, нависая над ним, осеняя ветвями пенатов.
515 В тщетной надежде вокруг с Гекубой дочери сели,
Жались друг к другу они, как голубки под бурею черной,
Статуи вечных богов обнимая.[464] Когда же Гекуба
Мужа увидела вдруг в доспехах, приличных лишь юным, —
Молвила: "Бедный Приам, о что за умысел страшный
520 Это оружие взять тебя заставил? Куда ты?
