В море отыскивать вас. Ибо сжалилась Матерь над нами,
235 Нам повелев богинями стать и жить средь пучины.
Знай же: Асканий теперь за стенами заперт и рвами,
Копий кольцом окружили его одержимые Марсом
Рутулы. Пусть отважный этруск и всадник аркадский
Встали уже на места – против них намерен направить
240 Турмы конные Турн и не дать им к стану пробиться.
Встань же с зарей, призови к оружью союзников новых,
Чтобы врагов упредить, и возьми свой щит, что окован
Золотом весь по краям, огнемощного бога созданье.
Завтрашний день – коль мои не сочтешь ты напрасными речи, —
245 Многих латинян узрит, в беспощадной поверженных битве".
Молвив, она отплыла, но сначала рукою умелой
С силой толкнула корму – и корабль полетел меж зыбями,
Скоростью споря с копьем иль стрелой, настигающей ветер.
Следом и все корабли убыстряют свой бег. В изумленье
250 Вести внимал Анхизид[909], но, ободренный знаменьем новым,
Взор устремил к небесам и вознес молитву Кибеле:
"Матерь благая богов, возлюбившая горы Диндима,
Башни, и стены, и львов, в колесницу парой впряженных!
Будь нам в битвах вождем, приблизь исполненье вещаний,
255 Вновь низойди благосклонной стопой к фригийцам, богиня!"
Так он сказал. Между тем заалела заря, воротилось
Утро, и темную ночь лучи его с неба прогнали.
Прежде всего приказал Эней друзьям, чтобы каждый
В битву готов был идти и послушен первому знаку.
260 Вот уж и тевкров своих, и лагерь отпрыск Анхиза
Видит с высокой кормы, и когда на солнце горящий
Поднял он щит на левой руке, – до небес долетели
Крики дарданцев со стен; разжигают их ярость надежды,
Стрелы их чаще летят. Так весной к потокам Стримона
265 В небе плывут журавли, окликая друг друга протяжно,
Между мятущихся туч уносимые Нотом попутным.
Крикам дивились и Турн, и вожди авзонийцев, покуда
К берегу мчавшийся флот не заметили все, оглянувшись,
Не увидали судов, подлетавших по глади все ближе.
270 Шлем горит на челе, пламенеет грива на гребне,
Выпуклый щит золотой посылает огненный отсвет, —
Так в прозрачной ночи среди звезд алеет зловеще
Пламя кровавых комет или Сириус всходит, сверкая,
Жажду с собой принося и поветрия людям недужным,
275 Жаром зловредным своим удручая широкое небо.
Турн один среди всех не утратил спесивой отваги:
Верит, что берег займет и прибывших не пустит на сушу.
"Срок желанный настал с врагом схватиться вплотную!
280 Марс, о мужи, – он в наших руках! Пусть каждый, сражаясь,
Помнит свой дом и жену, пусть великие подвиги предков
Каждый в душе воскресит. Так захватим берег, покуда
Строем не стали враги и неверны шаги их на суше.
С теми Фортуна, кто храбр!"
285 Молвит он так – и в душе размышляет, кого за собою
К морю вести и кому поручить осажденные стены.
Той порою Эней высаживал на берег войско,
Сходни спустив с кормы. Отливом затихшего моря
Пользуясь, многие вниз в неглубокую прыгают воду
290 Или по веслам скользят. А Тархон, приметивши место,
Где не бушует прибой, не рокочет волна, разбиваясь,
Но далеко на песок набегает вал безопасный,
Тотчас корабль направляет туда и соратников молит:
"Воины, славная рать, налегайте сильнее на весла,
295 Мчите, гоните челны! Пусть во вражью землю вонзятся
Острые ростры, пусть киль бороздой ее ранит глубокой!
Что мне с того, что корабль разобьется, с разлету ударясь, —
Только бы на берег нам скорей ступить!" И едва лишь
Речь окончил Тархон, как гребцы, на скамьях приподнявшись,
300 К пашням Латинским челны, покрытые пеной, погнали.
Врезались в берег суда, и в дно их кили зарылись,
Все невредимы – лишь твой, о Тархон, корабль быстроходный
Встал на мели, налетев на песок, нанесенный волнами.
Долго противился он, шатаясь, напору прибоя,
305 Но раскололся – и вот мужи в воде очутились;
Плавают вкруг и мешают идти им обломки и доски,
Зыбь сбивает их с ног и, отхлынув, относит от суши.
Времени Турн между тем не терял, но все свое войско
К морю повел за собой и построил, чтоб недруга встретить.
310 Трубный разносится звук, и – добрый знак! – нападает
Первым Эней на полки земледельцев – и первою жертвой
Воин латинский упал: бегом навстречу герою
Бросился мощный Терон, но, пробив его медные латы,
Туники ткань разорвав, тяжелой от золота, в ребра
315 Впился Энея клинок. И Лихас пал, посвященный
Фебу[910]: он был извлечен из утробы матери мертвой,
Но лишь младенцем ему удалось избегнуть железа.
Пали Гиас и Киссей, валившие палицей толстой
Толпы врагов: ни сила рук, ни оружье Алкида
320 Их не спасли, ни родитель Меламп, Геркулеса помощник,
С ним неразлучный, доколь земля отягчала трудами
Бога. Бросает Эней в понапрасну вопившего Фара
Дрот – и в раскрытых устах застревает острое жало.
Пал бы и ты, о Кидон, за возлюбленным следуя новым,
325 Клитом, чьи щеки покрыл впервые пушок золотистый,
В прахе лежал бы и ты, от руки Дарданида погибнув,
Страстью, что к юношам лишь тебя влекла, не тревожим,
Если бы братья твои не примчались когортой сплоченной,
Форка сыны; как один, все семеро копья бросают,
330 Но отскочили они от щита и шлема Энея
Или, Венерой благой отклоненные, только задели
Тело ему. Тут верному царь промолвил Ахату:
"Копья подай! Из них ни одно не метнет понапрасну
В рутулов эта рука: ведь под Троей не раз оставались
335 Копья мои у аргивян в груди!" И, промолвив, схватил он
Пику и бросил ее, и она у Меона с разлета
Медь пробивает щита и сквозь панцирь в грудь проникает.
Брат Альканор подбегает к нему, чтоб Меона в паденье
Правой рукой поддержать, но копье, не утративши силы,
340 Дальше бег свой стремит и пронзает плечо Альканору,
И, омертвев, повисает рука, держась лишь на жилах.
Нумитор, вырвав копье из тела брата, в Энея
Метит, – но поразить не дано ему было героя:
Только Ахата в бедро могучего ранила пика.
345 Юной силою горд, подбегает воитель из Курий,
Клавз, и Дриопа разит он издали пикой негибкой;
Брошена сильной рукой, говорившему что-то Дриопу
В горло вонзилась она, и речь и жизнь обрывая;
Вниз лицом он упал и кровью густой захлебнулся.
350 Трое фракийских бойцов, Борея дальних потомков,[911] —
Идас-отец их прислал из отчего Исмара в битвы, —
Клавза рукой сражены, погибли от ран. Подбегает
С войском аврунков Алез, и Мессап, Нептунова отрасль,
Мчит на прекрасных конях. И одни, и другие стремятся
355 Вспять врагов оттеснить. На пороге Авзонии битва
Грозно кипит. Так ветры порой, враждуя в эфире,
Борются между собой, равны отвагой и силой,
И не хотят уступить ни они, ни море, ни тучи:
Долго упорствуют все, и неясен исход их сраженья.
360 Так же троянская рать с латинской ратью схватилась,
Грудью в грудь, нога к ноге, противники бьются.
В поле с другой стороны, где поток весенний оставил
Множество шатких камней и с обрыва смытых деревьев,
Дрогнул аркадцев отряд, непривычных к пешему строю
365 (Местность неровная их заставила седла покинуть);
В бегство пустились они от латинян, в погоне упорных.
Это увидев, Паллант – что еще в нужде остается? —
Доблесть друзей стремится зажечь то мольбой, то упреком:
"Что же бежите вы все? Эвандра именем громким,
370 Славой деяний его и былых побед и надеждой
Сына сравняться с отцом и стяжать хвалу – заклинаю:
В бегстве спасенье себе не ищите! Мечами должны мы
Путь прорубить! Туда, где враги лавиной густою
Мчатся на нас, отчизна зовет и вас и Палланта.
375 Нас не боги теснят: противник преследует смертный
Смертных, – не меньше у нас и сердец, и рук, и оружья!
Стойте! Волна преграждает нам путь, кончается суша:
Некуда дальше бежать! Иль помчитесь вы по морю в Трою?"
Так он промолвил – и сам врубился в гущу латинян.
380 Первым злая судьба послала навстречу Палланту
Лага: тяжелый поднять хотел он камень, нагнувшись,
Но размахнулся Паллант и копье вонзил ему в спину
Там, где ребра хребет раздвигает, – и вытащил с силой
Жало копья из костей. Тут Гисбон, напрасно надеясь
385 Юношу первым сразить, нападает, забыв осторожность, —
Ум помрачил ему гнев и боль за убитого друга, —
Но принимает его на клинок Паллант и вонзает
В легкое меч. Анхемол, старинного рода потомок,
Рета дерзостный внук, осквернивший мачехи ложе,[912]
