Итак, покинув город Львиного верблюда, паломники продолжали свой путь на Запад. Прошло несколько месяцев, близилась зима.
Скоро поблекнет
горных слив красота;
В прудах и озерах
вода подернется льдом.
Вихрь, налетев,
осыплет листья с дерев;
Только сосна
сохранит зеленый наряд.
Травы в горах,
иссохнув, приникли к земле;
В дальней дали
сполохи льдистых зарниц.
Пасмурно, стыло —
холод проник до костей.
И вот однажды путники подошли к какому-то городу и вышли на площадку перед главными воротами, полукругом обнесенную стеной. Здесь они увидели пожилого воина-стражника, который, прислонившись к стене, сладко спал.
– Эй, начальник! – окликнул его Сунь Укун.
Стражник вскочил, вытаращил глаза и, увидев Великого Мудреца, поспешно опустился на колени, отбивая земные поклоны.
– Ты, наверно, принял меня за святого праведника или за злого духа, а я монах из восточных земель и иду на Запад за священными книгами, – сказал Сунь Укун. – Увидел тебя и решил спросить, как называется этот город.
– А я думал, ты бог Грома, – едва оправившись от испуга, ответил стражник, зевнул, потянулся, потом сказал: – Эта страна, почтеннейший, сперва называлась страной Нищенствующих монахов бицю, а теперь зовется страной Детей.
– Есть ли в этой стране государь-правитель? – спросил Сунь Укун.
– Ну как же не быть? Конечно есть, – ответил стражник.
Тут Сунь Укун обернулся к Танскому монаху и сказал:
– Наставник! Эта страна прежде называлась страной Нищенствующих монахов бицю, а теперь зовется страной Детей. Никак не пойму, зачем ее переименовали.
– Давайте пройдем в город и там все разузнаем, – сказал Танский монах.
Так они и сделали. На главной улице было оживленно, нарядно одетые прохожие имели весьма благообразный вид.
Путники шли и шли и никак не могли налюбоваться пышностью и великолепием города. Но у каждого дома почему-то висели корзины, в которых носят голубей, и это несколько озадачило путников.
Сунь Укун решил разузнать, в чем дело, превратился в пчелку и, подлетев к ближайшей корзинке, пролез под полог. Каково же было его удивление, когда он в корзинке увидел ребенка. В другой корзинке тоже оказался ребенок. Сунь Укун просмотрел одну за другой несколько корзинок и во всех обнаружил детей, причем только мальчиков. Некоторые из них забавлялись, другие кричали и плакали, третьи лакомились фруктами или спали. Сунь Укун не стал осматривать остальные корзинки и, приняв свой настоящий облик, вернулся к Танскому монаху.
– В корзинках дети, – доложил он наставнику, – самому старшему не больше семи лет, а самому маленькому нет и пяти. Не пойму, в чем тут дело.
За углом была почтовая станция и постоялый двор. Там монахов радушно встретили. После взаимных приветствий все расселись по местам, и смотритель обратился к Танскому монаху.
– Почтеннейший! Откуда путь держишь? – спросил он.
– Я бедный монах, иду из восточных земель, из великого Танского государства, на Запад за священными книгами. У нас есть при себе подорожная, и мы сочли своим долгом предъявить ее и получить пропуск, а заодно попроситься у вас на ночлег и передохнуть с дороги.
Смотритель станции велел тотчас же подать чаю, а затем распорядился устроить путников на ночлег. Танский монах поблагодарил его и спросил:
– Могу ли я надеяться побывать сегодня на приеме у вашего правителя и предъявить ему свою подорожную?
– Нет, – ответил смотритель, – сегодня уже поздно. Придется вам отправиться завтра на утренний прием. А пока располагайтесь поудобнее и отдыхайте.
Вскоре все было готово, и, когда смотритель пригласил гостей к столу, Танский монах обратился к нему с такими словами:
– Мы, бедные монахи, очень хотели бы знать, как у вас здесь появляются дети на свет и как их растят.
– Как и везде, – отвечал смотритель. – Десять лун зародыш пребывает в материнской утробе, а в положенное время появляется на свет. Мать кормит младенца грудью три года, после чего он постепенно принимает свой настоящий облик. Неужто вам об этом ничего не известно?
– Выходит, в вашей стране все происходит точно так же, как и в нашей, – вежливо ответил Танский монах. – Почему же в вашем городе над воротами каждого дома висят корзины для голубей, а в каждой корзине – ребенок?
Тут смотритель приложил палец ко рту и, понизив голос до шепота, сказал:
– Почтеннейший, об этом надо молчать! Спокойно устраивайтесь на ночлег, а завтра утром отправитесь в путь-дорогу.
Но Танский монах настолько был взволнован, что схватил смотрителя за рукав и требовал, чтобы тот объяснил, в чем дело.
Тогда смотритель удалил всех служащих и слуг, остался наедине с монахами и при свете ночника начал едва слышно рассказывать:
– Прежде наша страна называлась страной Нищенствующих монахов бицю, а теперь зовется страной Детей. Три года назад здесь появился старец-даос, а с ним девица лет шестнадцати, настоящая красавица, очень похожая на богиню Гуаньинь. И вот эту девицу даос подарил нашему правителю. А тот совсем голову потерял, дни и ночи стал проводить в непрестанных утехах с молодой красавицей, которую называют Прекрасной государыней, и довел себя до того, что ослаб и духом, и телом, не ест, не пьет, жизнь в нем едва теплится. Лекари из придворной лечебной палаты испробовали все лучшие средства, ничего не помогло. Даоса, который подарил девицу, стали величать государевым тестем. Он знает секрет заморских снадобий, продлевающих жизнь. Когда-то ему довелось побывать на трех священных островах, где он собрал все целебные травы. Однако запивать их нужно отваром, приготовленным из сердца и печени тысячи ста одиннадцати детей. Зато действие его снадобья волшебно. Кто выпьет, тот тысячу лет не состарится. В корзинках как раз и находятся дети, которым суждено пойти на приготовление отвара. А родители их не смеют даже плакать от страха перед государем. Вот почему нашу страну стали называть страной Детей. Когда будете завтра на приеме у государя, смотрите не проговоритесь.
С этими словами смотритель удалился.
У Танского монаха по щекам неудержимо катились слезы, до того было ему жаль несчастных малюток.
Он так убивался и горевал, что ученики не знали, как его утешить. Наконец Сунь Укун сказал:
– Ложись спать, наставник, а завтра я отправлюсь с тобой вместе на прием к правителю и посмотрю, что это там за даос объявился, которого величают государевым тестем. Если он человек и впал в заблуждение, я помогу ему вернуться на Истинный Путь. Если же он злой оборотень, я расправлюсь с ним, а правителя научу умерять страсти и заботиться о своем здоровье. Ни за что не дам ему загубить столько невинных детских жизней. Но сейчас прежде всего надо унести из города все корзинки с детьми и спрятать подальше. Местные власти, разумеется, явятся с докладом, а неразумный правитель либо станет советоваться с тестем государя, либо прикажет найти других детей. Вот тогда-то, не опасаясь, что на нас возведут обвинение, и можно будет заговорить об этом деле с правителем.
Сказав так, Великий Мудрец вышел за ворота, присвистнул и сразу же поднялся в воздух. Там он щелкнул пальцами, прочел заклинание, и тотчас же к нему явились: бог – хранитель города, местный дух, духи очагов, праведники пяти стран света, вникающие в суть явлений природы, четыре стража времени, боги Людин и Люцзя, а также духи – хранители веры. Все они, совершив вежливый поклон, обратились к Сунь Укуну с вопросом:
– Великий Мудрец! Что привело тебя сюда? Уж не стряслась ли какая-нибудь беда в ночную нору?
Сунь Укун рассказал небожителям о том, что ему довелось узнать, и попросил на время спрятать детей в надежное место.
– Как только я уничтожу злого оборотня, наведу порядок в стране и уговорю правителя вступить на Путь Истины, мы тронемся в путь, – сказал Сунь Укун, – тогда вы доставите детей обратно.
Духи тотчас же принялись выполнять приказ Сунь Укуна и стали спускаться на землю, приготовившись пустить в ход волшебные чары. Завыл северный ветер, мгла окутала город, и ночью, в третью стражу, духи благополучно доставили детей в безопасное место.
Тем временем Сунь Укун по благодатному лучу спустился на землю и направился прямо на постоялый двор.
Он вошел радостный и обратился к наставнику с такими словами:
– Учитель! Дети спасены. Они в надежном месте. А когда все уладится, их доставят обратно и мы продолжим свой путь на Запад.
Танский монах принялся благодарить Сунь Укуна, после чего лег и спокойно уснул.
Утром Танский монах и Сунь Укун собрались во дворец на прием к правителю. Чтобы не испугать своей наружностью обитателей дворца, Сунь Укун решил изменить свой облик и, обращаясь к Танскому монаху, промолвил:
– Я буду невидимо следовать за тобой, а если понадоблюсь, то сразу же приду на помощь.
Так они и уговорились, после чего Великий Мудрец шмыгнул к дверям, встряхнулся, прочел заклинание и, превратившись в цикаду, с жужжанием взлетел на головной убор Танского монаха. А тот вышел с постоялого двора и направился прямо во дворец.
