– Несите сюда все, что есть: и постное, и скоромное! Да захватите бумагу для воскурения благовоний! Я сейчас принесу жертвы Небу и Земле и попрошу их быть нашими сватами. Уж на этот раз я непременно сочетаюсь с ним, этим благообразным монахом.
Тут Сунь Укун полетел прямо к восточной галерее, сел наставнику на макушку и шепнул:
– Я знаю, как тебя спасти, наставник! Когда я улетал отсюда, то заметил, что за домом есть сад. Постарайся заманить туда деву, предложи ей прогуляться, а остальное предоставь мне. Ступай с ней к персиковым деревьям, подойди к одному из них и остановись. Я тем временем взлечу на ветку и превращусь в румяный персик. Затем скажи, что тебе хочется отведать плодов. Сорви сперва румяный персик, это буду я. Она, конечно, тоже сорвет персик. Тогда уговори ее обменяться! Возьми ее персик, а ей отдай свой. Как только я попаду к ней в утробу, то сразу же примусь рвать на части ее внутренности, пока она не сдохнет. Вот тогда ты и избавишься от нее!
Танский монах согласился и стал звать деву, а когда она подошла, сказал:
– Не пройтись ли нам с тобой? Ведь я целый день просидел взаперти и чувствую томление духа.
Услышав это, дева очень обрадовалась и ответила:
– Милый мой! Сейчас мы с тобой прогуляемся. Эй, слуги! – крикнула она. – Откройте калитку в сад и подметите дорожки!
Толпа бесенят со всех ног бросилась выполнять ее приказание.
Тем временем дева открыла галерею и взяла под руку Танского монаха.
Посмотрели бы вы, как шествовала дева-оборотень с Танским монахом, окруженная целой свитой маленьких бесовок с напомаженными головками и напудренными личиками, нежных и грациозных, которые ни на шаг не отступали от них!
Бедный монах! Неожиданно попав в окружение этих прелестных созданий в роскошных нарядах, он молчал, словно немой. Не будь у него искреннего желания предстать перед Буддой, которое исходило из сердца твердого, словно кованое железо, он бы, пожалуй, не устоял перед подобным соблазном.
Как только они вошли в сад, дева-оборотень стала прижиматься к монаху, нежно шепча ему на ухо:
– Дорогой мой! Давай мы тут с тобой позабавимся. Право же, у тебя сразу пройдут тоска и печаль!
В саду было очень красиво, и Танский монах невольно залюбовался роскошными цветами и всевозможными растениями. Они шли мимо беседок и башен и незаметно очутились в самой красивой части сада, где росли фруктовые деревья. Подняв голову невзначай, Танский монах увидел персиковое дерево. Тут Сунь Укун ущипнул наставника, и тот сразу же остановился.
А Сунь Укун взлетел на сучок и превратился в румяный персик, очень лакомый на вид.
Танский монах подошел к дереву и сорвал персик. Дева тоже сорвала персик, только зеленый. Изогнувшись в поклоне, Сюаньцзан обеими руками поднес деве персик и произнес:
– Владычица! Возьми этот румяный персик и съешь его, а мне отдай зеленый.
Дева-оборотень согласилась, подумав про себя: «Ах, какой милый монах! Вот уж поистине праведник! Еще не стал мне мужем, а уже проявляет заботу!»
Радостная и довольная, дева взяла персик, поблагодарила, но не успела поднести персик ко рту, как Сунь Укун перекувырнулся и мигом проскочил ей в горло, а оттуда прямо в чрево. Дева перепугалась и кинулась к Танскому монаху, вскричав:
– До чего же злой персик! Проскочил целиком, даже не позволил его надкусить!
– Да это ты сама его проглотила, от нетерпения, – отвечал Танский монах.
Тем временем Сунь Укун, пробравшись к деве в чрево, принял свой настоящий облик и стал звать Танского монаха.
– Наставник! – кричал он. – Не говори с ней! Теперь она в моих руках!
– Братец мой, – жалостливо отозвался Танский монах, – не будь с ней очень жесток, не терзай ее!
– С кем это ты переговариваешься? – испуганно спросила дева.
– Со своим учеником Сунь Укуном, – ответил он.
– А где он, этот Сунь Укун? – снова спросила дева.
– У тебя в чреве! Персик, который ты только что проглотила, как раз и есть Сунь Укун!
От этих слов дева-оборотень совсем растерялась и принялась причитать:
– Все кончено! Все кончено! Смерть моя пришла, раз это обезьянье отродье забралось в мою утробу!
Сунь Укун между тем стал размахивать кулаками и колотить ногами, причиняя деве нестерпимую боль, отчего она повалилась прямо в пыль и больше не могла вымолвить ни слова. Затем, немного придя в себя, дева позвала слуг и сказала:
– У меня в чреве сидит бес. Живо проводите отсюда монаха, тогда я буду спасена.
Слуги обступили Танского монаха и хотели понести его на руках, но Сунь Укун закричал:
– Ты сама его вынеси, только тогда я тебя пощажу!
Деве ничего не оставалось, как взвалить Танского монаха себе на спину и быстрыми шагами направиться к выходу.
– Госпожа! Ты куда? – спрашивали слуги, еле поспевая за ней.
– Сейчас я вынесу вон этого негодяя, – ответила им дева, – а себе поищу другого мужа.
По радужному лучу дева вместе с монахом поднялась прямо к выходу. Тут послышался звон оружия.
– Брат мой! – воскликнул Танский монах. – Там наверху кто-то есть!
– Это, наверно, Чжу Бацзе орудует своими вилами, – отозвался Сунь Укун. – Ну-ка, окликни его!
Танский монах стал кричать:
– Чжу Бацзе! Чжу Бацзе!
Чжу Бацзе услыхал голос наставника и заорал:
– Шасэн! Наш наставник спасен!
Они оба освободили проход, и оттуда выскочила дева-оборотень, неся на спине Танского монаха.
Зловредного оборотня перебороть
обезьяна все же сумела.
Монаха встретили здесь у ворот
управы Земли и Древа.
Если вы хотите узнать, осталась ли в живых дева-оборотень, прочтите следующую главу.
Глава восемьдесят третья,
повествующая о том, как смышленая обезьяна узнала, кому подвластна дева-оборотень, и как эта дева обрела свою истинную природу
Итак, дева-оборотень вынесла Танского монаха из пещеры.
Шасэн и Чжу Бацзе, радостные, приветствовали наставника, после чего Шасэн спросил:
– Где же наш старший брат, Сунь Укун?
– Вот он где! – ответил Танский монах, указывая рукой на живот девы.
В этот момент раздался голос Сунь Укуна:
– Открой рот пошире! Сейчас вылезу!
Дева разинула рот, и Великий Мудрец выскочил наружу. Он тотчас же принял свой первоначальный вид и бросился на деву с посохом. Но у девы неизвестно откуда вдруг появились в руках два меча, и она стала ловко отбивать удары.
И вот между Великим Мудрецом и девой-оборотнем на вершине горы разгорелся бой. Можно сказать, что противники бились не на жизнь, а на смерть. Чжу Бацзе и Шасэн долго наблюдали за боем, потом не выдержали, схватили свое оружие и тоже стали колотить деву. Тут дева поняла, что ей не устоять, и побежала прочь.
Втроем они настигли деву, но она вдруг сбросила с правой ноги башмачок, дунула на него своим волшебным дыханием, произнесла заклинание, и башмачок тут же принял облик девы, которая так же ловко размахивала двумя мечами. Сама же она вдруг скрылась из глаз, превратилась в легкий ветерок и понеслась обратно. Ей и на этот раз не удалось одолеть монахов. Пора бы ей, казалось, подумать о спасении своей жизни, а между тем вышло иначе. Видно, зловещая звезда не покидала несчастного Танского монаха! Подлетев к арке у отверстия, служившего входом в пещеру, дева увидела Сюаньцзана, подлетела к нему и потащила за собой. Уволокла она также поклажу и белого коня.
Тем временем Чжу Бацзе изловчился и изо всех сил хватил вилами двойника девы-оборотня. Увы! На ее месте теперь лежал расшитый башмачок.
– Лучше бы вы оставались с наставником! – закричал Сунь Укун. – Кто просил вас лезть со своей помощью! Оборотень опять утащил учителя!
Они помчались обратно, но учителя и след простыл. Вместе с ним исчезли поклажа и белый конь.
– Придется мне снова лезть в пещеру, – промолвил Сунь Укун.
– Два раза не повезло, на третий повезет, – сказал Чжу Бацзе. – Иди же скорей!
Великий Мудрец снова прыгнул в пещеру и очутился прямо у того места, где было жилье девы-оборотня. Входные ворота оказались запертыми, и Сунь Укун разнес их своим посохом. За воротами никого не было. Из цветочной беседки исчезли куда-то столы и стулья, а также разная утварь и безделушки.
Как вы помните, пещера занимала в окружности более трехсот ли, и у оборотня здесь было видимо-невидимо всяких потайных логовищ. И вот сейчас, опасаясь, как бы Сунь Укун вновь не отыскал наставника, дева перешла на другое место, и Великий Мудрец не знал, где ее искать. От досады он стал топать ногами, колотить себя в грудь и звать наставника, но никто не откликнулся.
Сунь Укун уже впал в отчаяние, когда до него вдруг донесся едва уловимый аромат. Держа посох наготове, он быстро повернул назад и вдруг увидел небольшой домик из трех комнат, а в домике лакированный столик для жертвоприношений с золотой курильницей, из которой шел ароматный дым. На стене висела табличка с надписью из золотых иероглифов: «Место для достопочтенного отца небесного князя Вайсраваны», а пониже другая табличка: «Место для уважаемого старшего брата Ночжи».
