— Да как же я посмею сесть в присутствии столь высокопоставленных господ! — воскликнул новый советник.
— Почему же не сесть? Ведь государь назначил вас на должность, и нам полагается слушать ваши наставления! — возразил Юэ Фэй.
Чжан Цзю-чэн сперва отказывался, но потом все-таки сел в сторонке.
— Почему вы, с вашими замечательными талантами, не остались служить при дворе? — поинтересовался Юэ Фэй.
— Спасибо еще, что сын Неба не отправил меня в изгнание! — горько посетовал Чжан Цзю-чэн. — Звание советника для меня и то высокая честь! Дело в том, что я не оказал достаточного уважения государеву наставнику Цинь Гую, и он порекомендовал назначить меня на эту должность.
— Вот видите! — сказал Юэ Фэй военачальникам. — Государев наставник Цинь Гуй десять лет прожил на чужбине, знает, что такое бедность, и все-таки, возвысившись до первого министра, вымогает взятки!
Пока происходил этот разговор, юаньшуаю доложили о прибытии посланца с новым императорским указом. Военачальники вышли из лагеря ему навстречу. Не сходя с коня, государев посланец объявил:
— Указ касается «первого из сильнейших» Чжан Цзю-чэна — пусть он сам его принимает!
Чжан Цзю-чэн вышел вперед.
— Государь жалует Чжан Цзю-чэну верительный знак и повелевает навестить пленных императоров в Угочэне.
Чжан Цзю-чэн поблагодарил за доверие, а посланец продолжал:
— Государь также повелевает Юэ Фэю немедленно снарядить Чжан Цзю-чэна в путь.
Посланец вручил Чжан Цзю-чэну верительный знак, повернул коня и уехал.
Военачальники оживленно обсуждали случившееся:
— Это не государев указ! Видно, Цинь Гуй приобрел власть и задумал погубить господина Чжана!
— Ни один честный человек не будет чувствовать себя в безопасности, когда при дворе появился такой предатель! Страшно подумать, что теперь будет!
— Когда вы, господин Чжан, собираетесь отправиться в путь? — спросил Юэ Фэй.
— Придется ехать немедленно, как повелевает государь, — ответил Чжан Цзю-чэн. — Но только как мне сообщить об отъезде матушке и младшему брату Цзю-сы?
— Напишите письмо, — предложил Юэ Фэй. — Мой человек отвезет.
Чжан Цзю-чэну принесли столик и письменные принадлежности. Сдерживая слезы, советник написал письмо, положил в мешочек, запечатал его и передал Юэ Фэю. Тот вызвал одного из телохранителей:
— Срочно доставишь это письмо в Чанчжоу, и пусть его вскроет лично брат «первого из сильнейших».
Телохранитель с письмом удалился, а Чжан Цзю-чэн сказал:
— Письмо отправлено, так что разрешите попрощаться! У меня есть одна просьба, господин юаньшуай: дайте мне какого-нибудь военачальника, чтобы помог пробиться через неприятельский стан.
— С уважением принимаю ваше повеление, — сказал Юэ Фэй и обратился к военачальникам: — Кто из вас осмелится проводить государева посла через цзиньский лагерь?
— Я, — тотчас же послышалось в ответ.
Это был Тан Хуай. Юэ Фэй смахнул набежавшую слезу и сказал:
— Что ж, поезжайте, полководец Тан!
За воротами лагеря Чжан Цзю-чэн и Тан Хуай сели на коней. Их провожали военачальники и чиновники. У моста Сяошан все остановились.
— Простите, почтенный посол, но дальше нам ехать нельзя.
— Прощайте, друзья! Прощай, брат! — воскликнул Тан Хуай. — Нам пора!
Юэ Фэй хотел ответить, но к горлу подступил комок, и он заплакал. Юаньшуай возвратился в лагерь и, чтобы не показывать своего горя, укрылся в шатре.
Между тем посол и Тан Хуай добрались до лагеря чжурчжэней.
— Эй, варвары, слушайте! — громко крикнул Тан Хуай. — Государь великой династии Сун посылает «первого из сильнейших» Чжан Цзю-чэна в Угочэн навестить наших императоров. Доложите своему полководцу, чтобы нас пропустили!
— Подождите немного, сейчас сообщим повелителю! — отвечали цзиньские воины.
— Есть же на Срединной равнине такие честные и преданные люди! — воскликнул растроганный Учжу, когда ему сообщили о Чжан Цзю-чэне.
Он приказал открыть дорогу для императорского посланца через главный лагерь и выделил военачальника с пятьюдесятью воинами сопровождать Чжан Цзю-чэна в Угочэн.
Когда Чжан Цзю-чэн и Тан Хуай проезжали через лагерь, чжурчжэни с любопытством смотрели на них. Учжу тоже вышел из шатра. Он заметил Тан Хуая, который с копьем наперевес следовал за послом, и спросил военного наставника:
— Так это и есть сводный брат Юэ Фэя?
— Да, это Тан Хуай, его брат, — подтвердил Хамичи.
— Пока на Срединной равнине есть такие смелые и преданные люди, не овладеть мне Сунской империей! — вздохнул Учжу и приказал: — Пусть закроют дорогу. Когда Тан Хуай будет возвращаться, захватите его живьем. Не убивать ни в коем случае! Кто нарушит приказ, будет казнен!
Лишь только Чжан Цзю-чэн и Тан Хуай миновали цзиньский лагерь, их нагнал военачальник с пятьюдесятью воинами и спросил:
— Кто из вас едет в Угочэн? Мне приказано сопровождать.
— Он. — Тан Хуай указал на Чжан Цзю-чэна. — Хорошенько служите ему в пути!
Чжурчжэни пообещали исполнить его наказ.
— Господин Чжан, дальше сопровождать вас не могу! — сказал Тан Хуай.
— Что ж, расстанемся! — печально произнес Чжан Цзю-чэн. — Наверно, в этой жизни нам уже не удастся свидеться!
Он закрыл лицо руками и зарыдал. Тан Хуай тоже уронил слезу.
Когда императорский посол скрылся вдали, Тан Хуай вытер слезы, поднял копье и ворвался в лагерь чжурчжэней. Враги преградили ему дорогу.
— Тан Хуай, от нас ты не уйдешь! Повелитель приказал тебя схватить! — кричали они. — Сдавайся! Покоришься — будешь помилован и получишь высокую должность!
— Варвары! — в гневе крикнул Тан Хуай. — Не бывать тому!
Завязался ожесточенный бой. Тан Хуай особой ловкостью не отличался и пробиться через ряды врагов ему не удалось.
Чжурчжэни наступали, Тан Хуай не успевал отбиваться.
«Видно, я погиб, — подумал он. — Из кольца мне все равно не выбраться! Просить пощады бесполезно — варвары только меня опозорят! Лучше покончить с собой».
— Сдавайся, чужеземец! — кричали чжурчжэни.
Тьфу! — плюнул Тан Хуай. — Думаете, я подлец? Мой брат Юэ Фэй истребит вас всех до последнего, возьмет Хуанлунфу и отомстит за меня вашему старику Ваньяню!
Обратив лицо к небу, Тан Хуай воскликнул:
— Брат Юэ Фэй! Больше нам с тобой не свидеться в этой жизни! Дорогие братья, расстаюсь с вами!
Он поднял копье и вонзил себе в горло.
Пусть уже бездыханно,
Недвижимо бренное тело,
Тан Хуая душа
В мир иной, в небеса улетела!
* * *
Он ушел навсегда,
Пламень мужества в сердце остыл,
Если сердце устало —
Тело тоже лишается сил!
Пусть истекшая кровью
В небеса улетела душа,
Дружба смерти сильней,
Дружбе смерть не страшна!
Когда чжурчжэни увидели, что Тан Хуай покончил с собой, они доложили Учжу. Тот распорядился отрубить мертвому голову и выставить ее у ворот лагеря.
А Юэ Фэй у себя в шатре думал о Тан Хуае, как вдруг ему доложили:
— Чжурчжэни убили полководца Тана и выставили его голову напоказ!
Юэ Фэй разразился рыданиями:
— Брат мой Таи! Мы с тобой с детства учились воевать, добивались почестей и наград, и вот тебя нет!
Охваченные скорбью, военачальники устроили жертвоприношение и оплакали погибшего друга.
Похоронив Тан Хуая, Учжу долго сидел в своем шатре и восхищался отвагой сунского воина, как вдруг ему доложили о прибытии наследника.
Учжу пригласил его в шатер. Когда молодой воин Лу Вэнь-лун ответил на приветствия, Учжу спросил:
— Ты почему так поздно явился?
— Залюбовался здешней природой, — отвечал молодой человек. — Простите меня! Но только почему вы до сих пор не захватили всю Срединную равнину? Почему не взяли Линьань?
Учжу рассказал ему, как сражался Ян Цзай-син, как бились Юэ Юнь и Янь Чэн-фан и почему невозможно победить Юэ Фэя.
— Время еще не позднее! — воскликнул Лу Вэнь-лун. — Разрешите мне побить южных варваров и рассеять вашу печаль!
— Что ж, иди, сын мой! — согласился Учжу. — Но будь осторожен!
Лу Вэнь-лун во главе войска перешел мост Сяошан и подступил к сунскому лагерю.
Воины доложили юаньшуаю:
— Какой-то вражеский военачальник вызывает в бой.
— Кто из вас осмелится ответить на вызов? — обратился Юэ Фэй к приближенным.
Ху Тянь-цин и Ху Тянь-бао вышли из толпы, поклонились и в один голос сказали:
— Позвольте нам!
Получив разрешение, оба военачальника выступили из лагеря. Ху Тянь-бао первым выехал навстречу врагу. Неприятельскому военачальнику можно было дать не больше шестнадцати — семнадцати лет, и одет он был необычно: в шитую золотом и украшенную двумя фазаньими перьями шапку, красную куртку и золоченые латы.
