— Настоящий воин! — подумал Ху Тянь-бао и громко окликнул: — Кто ты? Назови свое имя!
— Я сын чанпинского вана — Лу Вэнь-лун! — отвечал молодой воин. — А ты кто?
— А я — Ху Тянь-бао, подчиненный юаньшуая Юэ Фэя! Ты же еще мальчишка! Неужели тебе хочется умирать? Уходи, пока не поздно, и пусть выезжает драться кто-нибудь постарше, чтобы потом не говорили, будто я убиваю детей!
Лу Вэнь-лун расхохотался:
— Мне говорили, будто Юэ Фэй настоящий богатырь, и я пришел сразиться с ним! С тобой нам и разговаривать не о чем!
От такой наглости Ху Тянь-бао пришел в ярость. Он хлестнул коня и бросился на противника.
Лу Вэнь-лун ловким движением отразил удар. Не успел Ху Тянь-бао опомниться, как копье Лу Вэнь-луна пронзило ему сердце.
— Ах ты варвар! — вскипел Ху Тянь-цин. — Берегись!
Он поднял меч и ринулся на молодого воина. Начался поединок. После десятка схваток Лу Вэнь-лун ударом копья выбил Ху Тянь-цина из седла, а другим ударом его прикончил.
— Эй, в сунском лагере! — крикнул Лу Вэнь-лун. — Кто из вас похрабрее — выходи в бой!
Воины, бежавшие с поля боя, доложили Юэ Фэю о гибели военачальников. Юаньшуай расстроился и снова обратился к приближенным:
— Кто еще хочет сразиться?
Вперед вышли Юэ Юнь, Чжан Сян, Янь Чэн-фан и Хэ Юань-цин.
— Хорошо, поезжайте! — разрешил Юэ Фэй. — Но только сперва послушайте меня, иначе вам не одолеть врага…
Четверо молодых воинов внимательно выслушали приказ.
Не по этому ли случаю написаны такие стихи:
Собрались полководцы в шатре
И держали военный совет —
Как врага оборону прорвать
И добиться великих побед!
Если вы не знаете, что сказал Юэ Фэй молодым воинам, то прочтите следующую главу.
Глава пятьдесят четвертая
Лу Вэнь-лун один вступает в бой с пятью военачальниками. Ван Цзо отрубает себе руку и проникает в стан противника
Как древний Яо Ли[16] когда-то,
Пожертвовав своей рукой,
Ван Цзо явился в стан чжурчжэней,
Но не с повинной головой.
То сердце, что хранило долг,
Не станет прахом в пыльном ветре,
Издревле всем таким сердцам
Предназначается бессмертье!
Итак, молодые воины слушали наказ юаньшуая.
— Поедете вчетвером, но не вступайте в бой все сразу. Поначалу схватится с врагом один, его сменит другой. Словом, ведите «бой по кругу».
Молодые люди приняли повеление и выступили к месту боя.
Юэ Юнь окликнул:
— Кто здесь Лу Вэнь-лун?
— Я! А ты кто такой?
— Я — Юэ Юнь, сын сунского юаньшуая Юэ Фэя. Брось хвастаться своей силой, чжурчжэнь, отведай лучше моего молота!
— О, я слышал твое имя! О тебе много говорят в северных землях! Но, боюсь, придется тебе сегодня расстаться с жизнью!
Лу Вэнь-лун нанес удар копьем. Юэ Юнь отбил его молотом. После тридцати схваток Янь Чэн-фан крикнул:
— Отдохни немного, старший брат! Дай мне помериться с ним силой!
И Янь Чэн-фан выехал вперед. Прикрываясь копьем от удара, Лу Вэнь-лун крикнул:
— Постой, южный варвар! Прежде назови свое имя!
— Я — Янь Чэн-фан, подчиненный юаньшуая Юэ Фэя!
— Ну, берегись моего копья!
Скоро на помощь Янь Чэн-фану пришел Хэ Юань-цин, на смену которому, в свою очередь, выехал Чжан Сян с копьем наперевес.
— Ну-ка, Лу Вэнь-лун, теперь попробуй, как я владею копьем!
Противники скрестили оружие.
В это время в цзиньском лагере военачальники говорили Учжу:
— Великий повелитель, вашему сыну навязали «бой по кругу». Смотрите, как бы он не попался в ловушку!
Учжу приказал ударами гонга отозвать войска. Лу Вэнь-лун своим копьем отстранил копье Чжан Сяна и сказал:
— Слушай, отец велит мне прекратить бой! Так что пока щажу тебя. Завтра продолжим бой.
С победным барабанным боем чжурчжэни ушли в лагерь.
Вернулись в свой стан и четверо молодых воинов. Юэ Фэй распорядился похоронить убитых братьев Ху, устроил жертвоприношение. В лагере были сделаны тщательные приготовления на тот случай, если Лу Вэнь-лун вздумает предпринять ночную вылазку.
На следующий день юаньшуаю доложили:
— Лу Вэнь-лун снова вызывает в бой!
Юэ Фэй опять приказал четверым молодым воинам сразиться с противником.
— Господин юаньшуай, — попросил Юй Хуа-лун, — позвольте и мне поехать! Хочу посмотреть, каков собой этот молодой чжурчжэнь!
Юэ Фэй дал разрешение.
На этот раз противники не обмолвились ни словом. Первым в бой двинулся Юэ Юнь. После тридцатой схватки его сменил Янь Чэн-фан.
Опять чжурчжэни стали предостерегать Учжу, и тот, боясь потерять сына, сам вышел с войском из лагеря, чтобы наблюдать за боем. Он видел, как бесстрашно Лу Вэнь-лун бьется с пятью противниками, и душа его ликовала.
День клонился к вечеру, а молодые сунские военачальники никак не могли одолеть противника. Тогда они решили напасть на него одновременно.
Учжу подал сигнал, и войско чжурчжэней перешло в наступление. Завязалось большое сражение. Лишь когда совсем стемнело, обе стороны ударами гонгов отозвали войска.
Четверо воинов доложили Юэ Фэю:
— Противник очень силен, никак с ним не справиться!
— Что ж, выставим табличку об отмене поединков! — сказал раздосадованный юаньшуай. — Придется брать его хитростью.
Военачальники разошлись по своим лагерям отдыхать. Только Ван Цзо не находил себе покоя. Он пил вино у себя в шатре и думал одну и ту же неотвязную думу: «С тех пор как я перешел на сторону сунов, мне так и не довелось сделать ничего полезного, чтобы отблагодарить государя, порадовать юаньшуая и оставить свое имя в истории».
Он подлил себе еще вина и вдруг его осенило:
«Когда-то в разделе «О царствах» книги «Весны и Осени»[17] я читал историю, как Яо Ли отрубил себе руку, а затем убил Цин Цзи. Может быть, и мне сделать так же, чтобы проникнуть в цзиньский лагерь? Если удастся попасть к Учжу, я его убью и прославлюсь навеки!»
Выпив еще вина, Ван Цзо приказал воинам убрать остатки ужина, а сам облачился в латы, вскочил на коня, начал размахивать мечом и, скрежеща зубами, браниться.
Удивленные воины встали перед ним на колени.
— Что с вами стряслось, господин?!
— Меня несправедливо обидели! — кричал Ван Цзо. — Сидите здесь в лагере и никому не говорите, что я уехал!
Воины не посмели возражать.
Взмахом меча Ван Цзо отсек себе руку по самое плечо, завернул ее в старый халат и спрятал за пазуху. Затем пробрался к шатру Юэ Фэя и сказал страже:
— Доложите юаньшуаю, что Ван Цзо хочет с ним повидаться по очень важному и секретному делу.
Воины доложили. Это было во время третьей стражи, Юэ Фэй еще не ложился спать и потому немедля принял Ван Цзо.
Тот вошел в шатер и опустился на колени. Юаньшуай обратил внимание на его желтое, как воск, лицо, окровавленную одежду и с тревогой спросил:
— Что с тобой, брат?
— Обо мне не беспокойтесь, юаньшуай! — отвечал Ван Цзо. — Я получил от вас столько милостей, что не знаю, как за них отблагодарить! Я вижу, как вы опечалены новым вторжением чжурчжэней на Срединную равнину. А тут еще этот Лу Вэнь-лун! Поэтому я решил по примеру Яо Ли из древнего царства отрубить себе руку, чтобы проникнуть во вражеский стан. Пришел просить вашего разрешения.
— Дорогой брат! — со слезами на глазах воскликнул Юэ Фэй. — Зачем ты так сделал?! Я и без этого разобью Учжу! Возвращайся в лагерь и лечись.
— Нет, юаньшуай! Что сделано, того не вернешь! А без руки кому я буду нужен? Если вы мне не доверяете, я лучше покончу с собой!
С нескрываемой болью Юэ Фэй сказал:
— Что ж, поезжай, если хочешь. О твоей семье я позабочусь!
Ван Цзо простился с Юэ Фэем, кое-как сел на коня и этой же ночью отправился в цзиньский лагерь.
Стихи, написанные по этому поводу, гласят:
Горы и реки в упадок пришли,
Скорбь на тысячи ли,
Жизни свои
Отдавали напрасно герои,
Высшая знать
Оставалась от войска вдали…
За длинною радугой
Ясное солнце плывет,
Ветрами осенними
Реки закованы в лед…[18]
* * *
Окровавлено плечо героя,
Свято выполняющего долг,
Что Ван Цзо своих друзей не предал, —
Было им, чжурчжэням, невдомек.
Так однажды утром обрела
Верного защитника страна,
Сердцем обращенного к луне,
Чистого, как белая луна!
Уже начало светать, когда Ван Цзо добрался до стана чжурчжэней. Он стоял у ворот до тех пор, пока из лагеря не вышли воины.
— Доложите вашему повелителю, что его хочет видеть сунский Ван Цзо, — попросил он.
