— Цинь Гуй оклеветал Юэ Фэя и хочет его погубить. Мало того, он обманом вызвал в столицу Юэ Юня и Чжан Сяна и бросил обоих в тюрьму при храме Правосудия. Что сейчас с ними — никто не знает. За упоминание одного лишь имени юаньшуая приспешники Цинь Гуя волокут на площадь и рубят голову! Вы уж не говорите никому, что я вам рассказал!
Ошеломленный Чжан Бао не мог вымолвить ни слова. Потом вытащил слиток серебра, отдал нищему и покинул храм.
Вернувшись на постоялый двор, он забрал оставленные в узле деньги, купил на них старую обтрепанную одежду, вина и закусок. Затем, уложив угощение в корзину, переоделся в лохмотья и отправился к воротам тюрьмы.
— Господин, я хотел вам кое-что сказать! — тихо обратился он к тюремному стражнику.
— Чего тебе?
— Подойдите ближе.
Стражник шагнул к решетке, и Чжан Бао шепнул ему:
— Тут у вас есть Юэ Фэй. Он мой бывший хозяин, весь век меня кормил, и я в благодарность за это принес ему немного вина и закусок. А это вам от меня, — Чжан Бао протянул тюремщику слиток серебра весом ляна в четыре. Тюремщик сперва презрительно усмехнулся — уж слишком ничтожным показалось ему подношение! — но потом подумал: «Господа Ван и Ли наказывали, что если придет кто из родных Юэ Фэя, быть к ним внимательным».
И он сказал:
— Юэ Фэй — враг министра Цинь Гуя, и тот постоянно присылает своих людей справляться о нем. Я вас впущу, но не разговаривайте громко и не шумите — иначе мне несдобровать!
— Само собой разумеется.
Тюремщик отпер ворота и впустил Чжан Бао. Едва переступив порог, Чжан Бао обернулся к тюремщику и грозно сказал:
— Ну-ка, взгляни! Знаешь, кто я такой?
Тюремщик посмотрел на Чжан Бао: только что за воротами стоял жалкий сгорбленный оборванец, а сейчас он превратился в могучего богатыря.
— Не губите меня! — вскричал испуганный тюремщик.
Не бойся! Я — Чжан Бао «обогнавший коня»! По милости юаньшуая был назначен начальником гарнизона в Хаолян.
Тюремщик упал на колени:
— Пощадите! Я ни в чем не виноват!
— Зачем мне тебя убивать? Скажи только, где мой господин.
— Он в камере, на дверях которой написан иероглиф «чжан». Молодые господа тоже с ним.
— Хорошо, проводи меня к нему.
Тюремщик поднялся с колен, с подозрением покосился на корзину Чжан Бао и промолвил:
— Господин, эти вино и закуски…
— Не беспокойся! Мы — люди честные, худого тебе не сделаем.
Когда тюремщик ввел Чжан Бао в камеру, Юэ Фэй, одетый в одежду простолюдина, беседовал с тюремным смотрителем Ни Ванем. Юэ Юнь и Чжан Сян, закованные в цепи по рукам и ногам, сидели на полу.
Чжан Бао опустился перед Юэ Фэем на колени и с болью в голосе воскликнул:
— Господин юаньшуай! За что же вас так?
— Как ты сюда попал? — строго спросил Юэ Фэй. — Почему не в Хаоляне?
— Не захотел больше служить, покинул должность и вернулся в Танъинь! Не знал, что и ваши сыновья здесь!
— Не захотел быть чиновником, так и жил бы в деревне! Зачем сюда явился?
— Прежде всего, поклониться вам, и потом — попросить вас уйти отсюда.
— Чжан Бао! — укоризненно покачал головой Юэ Фэй. — Ты много лет служил мне, неужели не знаешь моего характера? Хочешь, чтобы я отсюда ушел, — давай государево разрешение. Если же ты пришел меня навестить и принес угощение, я его приму, чтобы тебя не огорчить. Давай корзину и уходи — не губи доброго господина Ни!
Чжан Бао поднес вино и закуски. Юэ Фэй выпил кубок вина и сделал Чжан Бао знак удалиться, но тот заговорил с Юэ Юнем и Чжан Сяном:
— Молодые господа, неужели и вы не хотите уйти отсюда?
— Подданные обязаны почитать государя, сыновья — родителей! Не хочет уходить батюшка — не уйдем и мы!
— Простите за необдуманные слова! — извинился Чжан Бао. — Позвольте и вам поднести по кубку в знак уважения.
— С удовольствием принимаем.
Тюремный смотритель и стражник, наблюдая за этой сценой, растроганно вздыхали.
— А теперь уходи! — строго приказал Юэ Фэй.
— Мне надо еще кое-что вам сказать, господин юаньшуай. — Чжан Бао снова опустился на колени. — Вы оказывали мне много милостей, назначили на высокую должность, а у меня нет возможности служить вам до конца. Пусть я человек невежественный, но все-таки ничем не хуже Ван Хэна! Я не могу смотреть, как вас обижают! Лучше я первый отправлюсь в загробный мир и буду вас там ждать, чтобы служить, как прежде!
Чжан Бао порывисто встал и из всех сил ударился головой о каменную стену. Череп раскололся от удара, и верный слуга рухнул на пол бездыханным.
О преданности Чжан Бао потомки сложили такие стихи:
Бровью не дрогнув, скончался он,
Один из самых верных друзей.
Долгом освящена эта смерть,
Как облако солнцем в сиянии дня.
В царстве подземном встретится вновь
С верными воинами Юэ Фэй —
С Чжан Бао, что был «позади коня»,
С Ван Хэном, что был «впереди коня».
Тюремный смотритель растерялся. Юэ Юнь и Чжан Сян горько рыдали. И только один Юэ Фэй рассмеялся:
— Хорош, хорош Чжан Бао!
— Бедняга спешил к вам издалека, не мог смотреть, как обижают его господина, и покончил с собой! — сказал смотритель Ни Вань. — Если вам его не жаль, это ваше дело. Но как можно смеяться над благородным поступком человека? Он ведь исполнил долг!
— Вот именно! Примеры преданности, сыновней почтительности и честности вы видели, не хватало только долга! Теперь Чжан Бао показал, что значит быть верным долгу! — вздохнул Юэ Фэй и тоже зарыдал. Потом вытер слезы и сказал тюремному смотрителю:
— Надеюсь, вы прикажете убрать умершего и похоронить его как следует!
— Об этом вы могли бы и не напоминать, господин юаньшуай, — ответил Ни Вань и послал человека за Ван Нэном и Ли Чжи.
К вечеру те принесли гроб, положили в него Чжан Бао, крышку заколотили гвоздями, и на ней написали: «Гроб с телом господина Чжан Бао, начальника гарнизона в Хаоляне». Затем верные люди вынесли гроб из города и погребли в ракушечном холме на берегу озера Сиху.
Так окончил жизнь Чжан Бао, много лет служивший Юэ Фэю. Он совершил много подвигов, мог бы стать богатым и знатным, но не захотел этого и предпочел остаться до конца верным долгу!
В тысячах форм воплощаются
Три жизненных эликсира[37].
Перерождение свойственно
Тысячам жизней мира![38]
Если вы не знаете о дальнейших событиях, то прочтите следующую главу.
У восточного окна муж с женой составляют коварный план. В дворцовой беседке отец и сыновья кончают земную жизнь
Несправедливо сановник Цинь Гуй
Казни предал Юэ Фэя.
Светлое солнце династии Сун
Блекнет от скорбной молвы.
Там, в преисподней, поныне гремят
Цепи на теле злодея,
Тысячу калп[39] не осмелится он
Даже поднять головы.
Расскажем теперь о том, как в один прекрасный день сунский император Гао-цзун, нарядившись купцом, вдвоем с Цинь Гуем отправился в город.
Прогуливаясь по улицам, они случайно попали в монастырь Стоны дракона. У ворот толпились люди. Гао-цзун и Цинь Гуй заинтересовались, что там происходит, протолкались вперед и увидели гадателя, восседавшего на подмостках. Перед ним лежала доска с надписью: «Учитель Се Ши из Чэнду угадывает судьбу по иероглифам».
Гао-цзун посмотрел, как он гадает, и его предсказания показались императору не лишенными смысла.
— Учитель, погадайте мне, — попросил Гао-цзун, выступая вперед.
— Напишите какой-нибудь иероглиф, — предложил гадатель.
Гао-цзун, не задумываясь, написал иероглиф «чунь» — «весна» и подал гадателю.
— Замечательный иероглиф! — одобрительно сказал тот. — Даже поговорка есть: «Весна — голова всему году». К тому же у каждого живого существа есть своя весна, которая охватывает все четыре времени года. Так что позвольте спросить, о чем именно вы хотите гадать?
— Я хотел бы знать, что меня ждет в будущем, — сказал Гао-цзун.
— О, об этом и спрашивать нечего! — воскликнул Се Ши. — Будете так богаты и знатны, что и сказать страшно! Только одно не совсем хорошо: верхняя часть иероглифа «чунь» такая же, что и у иероглифа «цинь», и она затмевает иероглиф «жи» — «солнце», который пишется в нижней части знака «чунь». Так что, если есть возле вас человек по фамилии «Цинь», не доверяйте ему, не то он вас погубит! Запомните это хорошенько!
Гао-цзун дал гадателю слиток серебра, отошел в сторонку и тихо сказал Цинь Гую:
— Попробуйте погадать вы.
Цинь Гую волей-неволей пришлось написать иероглиф и подать гадателю. Тот посмотрел на иероглиф, потом на Цинь Гуя и спросил:
