А теперь вернемся к Цинь Гую. Покушение Ши Цюаня на его жизнь так потрясло первого министра, что он заболел.
Встревоженная жена говорила ему:
— Господин мой, вы помните стихи, которые сочинил сумасшедший монах, когда мы были в кумирне Успокоения духов? Нет сомнения, этот негодяй был в сговоре с Ши Цюанем.
— Ты права, жена! А я об этом и не подумал! — воскликнул Цинь Гуй и велел Хэ Ли доставить во дворец сумасшедшего монаха.
Верный слуга с десятком стражников явился в кумирню и объявил монаху волю первого министра.
— И что вы так торопитесь? — улыбнулся тот. — Взгляните: я — карлик, у меня не хватит сил даже на то, чтобы справиться с курицей. Неужели вы думаете, что я от вас убегу? Я сам знаю, что рассердил министра дерзкими речами, и поэтому заслуживаю смерти. Но прежде чем явиться к нему во дворец, позвольте мне хоть умыться!
— Хорошо, иди! — согласился Хэ Ли. — Только поживее собирайся!
Монах скрылся в келье. Прошло довольно много времени, а он не выходил. Хэ Ли забеспокоился: «Что такое? Может быть, он покончил с собой?»
Хэ Ли приоткрыл дверь и заглянул в келью — там было пусто! На столике стояла шкатулка с надписью на крышке: «Все, что есть внутри, принадлежит Цинь Гую».
Хэ Ли не оставалось ничего иного, как забрать шкатулку и вернуться во дворец первого министра. Цинь Гуй открыл шкатулку — в ней лежал лист бумаги со стихами:
Я в облике безумного монаха
Пришел в тот мир, где люди зло творят,
И, обличив предателя Цинь Гуя,
Вновь возвратился в свой старинный сад!
А если ты и впрямь узнать захочешь,
Где я живу, где жил я до сих пор, —
Иди прямым путем к юго-востоку,
Меня найдешь на первой же из гор.
Прочитав стихи, Цинь Гуй в гневе напустился на Хэ Ли:
— Ах ты пес! Недавно я посылал тебя схватить колдуна Дао-юэ, а ты за взятку его освободил! Сумасшедшего тоже отпустил, а теперь какой-то шкатулкой морочишь мне голову! — Тут первый министр повернулся к своим приближенным и приказал: — Всю его семью бросьте в тюрьму! Завтра же он пойдет на эту самую Первую юго-восточную гору и приведет мне сумасшедшего монаха! Не приведет — казню его вместе со всей родней!
Перепуганный Хэ Ли только кивал головой да поддакивал.
На следующий день он стал искать на карте Поднебесной Первую юго-восточную гору. Такая гора была, но на ее вершине находилась обитель бессмертных. Разве подняться туда простому смертному?
Однако другого выхода не было — пришлось выполнять приказание. Хэ Ли явился в тюрьму, попрощался с матерью, женой, детьми и отправился в путь.
После казни Ши Цюаня первый министр Цинь Гуй постоянно ощущал тупую боль в пояснице. Через несколько дней на спине у него появилась опухоль. Гао-цзун прислал придворных лекарей.
К сожалению, вести рассказ можно только об одном событии. Поэтому оставим пока Цинь Гуя и вернемся к Юэ Тину.
Поклонившись могиле отца, Юэ Тин и его названые братья направились через горы в Юньнань. Долго они шли. Наконец добрались до владений Чай-вана, явились во дворец и приветствовали хозяина и его мать. Юэ Тин представил госпоже Юэ своих названых братьев и рассказал о дорожных приключениях.
Молодые люди от души благодарили госпожу Чай за ее заботу о госпоже Юэ, и старуха расчувствовалась.
— Смотрю я, как вы почтительны, и очень хочу, чтобы вы побратались с моим сыном! — воскликнула она.
— Не смеем даже надеяться на такую высокую честь!
— Не отказывайтесь, я так хочу!
— Конечно, матушка! Об этом не стоит и говорить! — подхватил Чай-ван.
Он тут же велел принести столик и курильницу, и молодые люди поклялись отныне быть братьями.
Подошел праздник Середины осени. Во дворце Чай-вана был устроен большой пир.
— Давайте поедем завтра на охоту в горы, — сказал за столом Чай-ван. — Кто убьет тигра или барса — за тем первый подвиг, за сайгу или оленя — второй, а за всякую мелочь — штраф три чашки вина.
Эта затея всем понравилась, и на следующий день юноши отправились со слугами в охотничий стан.
Об этой охоте сложены такие стихи:
Минуя утром фениксовы стены,
Мы от столицы двинулись к востоку,
Где отмели песчаные пестрели
Среди болот, окутанных осокой.
Наш алый флаг затмит луны сиянье,
Солнцеподобный — он источник света!
Все дальше кони белые несутся
Вослед порывам западного ветра…
В руках у нас — надежное оружье,
И стрелами наполнены колчаны,
Крутой дугою согнутые луки
Висят за богатырскими плечами.
Вот всадники коней остановили
И в поднебесье устремили взоры,
Но плавно пролетающего гуся
Уже сокрыли дальние просторы…
Четвертый сын юаньшуая Юэ Фэя, Юэ Линь, то и дело подхлестывал коня — юноша страстно мечтал убить зверя покрупнее. Когда он миновал две горы, из чащи вдруг выскочил золотистый барс. Юэ Линь выстрелил — барс покатился по земле. Быстроногий конь вмиг подскакал к раненому зверю, и Юэ Линь прикончил его копьем.
Воины, сопровождавшие Юэ Линя, хотели забрать добычу, как вдруг перед ними как из-под земли вырос военачальник из племени мяо с десятком телохранителей.
— Стойте! — крикнул он. — Это мой барс! Я его преследовал!
— Зверь мой, я его убил! — запротестовал Юэ Линь. — В нем еще торчит моя стрела!
— Стрела твоя, а добыча моя! — крикнул в ответ военачальник. — И попробуй не отдать!
— Если хочешь взять барса, сперва победи меня! — заявил Юэ Линь. — Останешься без головы, пеняй на себя!
— Желторотый юнец! — рассвирепел военачальник. — За такую наглость ты отведаешь моего меча!
Юэ Линь отразил удар и сам сделал выпад, целясь противнику в сердце.
Сходились раз десять. Юэ Линь неожиданно повернул коня и обратился в бегство. Противник бросился за ним вслед. Юноша на скаку обернулся, одним ударом копья сбил его с коня, а другим ударом прикончил. Телохранители убитого в страхе бросились наутек.
Юэ Линь забрал барса и двинулся к лагерю. Но не успел он проехать и десятка шагов, как услышал грозный окрик:
— Стой, желторотый! Я пришел за твоей жизнью!
Юэ Линь обернулся и обмер от страха — перед ним был военачальник племени мяо!
Синий купол — лицо.
Смотрят, гневом горя,
Два зрачка —
Словно два фонаря.
Устрашают клыки:
Что ни клык — то стрела,
Пасть кругла
Как сосуд-пиала!
Каждый волос
Торчит в голове, как игла!
* * *
Он высок, он могуч,
Но в бою осторожен,
Грудь броня защищает
И кольчуга из кожи.
С плеч его ниспадает
Темно-красный халат,
А глаза
По-шакальи горят!
* * *
Красный конь —
Как огонь, —
Конь и резв и могуч:
Он как ветра порыв!
Он как молнии луч!
* * *
Бубенцами украшена
Тонкая сбруя,
Конь, узде повинуясь,
Шагает, танцуя…
* * *
Вот каков богатырь!
Вот каков его конь!
Смотришь издали, —
Кажется, лютый дракон,
А посмотришь вблизи —
Настоящий Цзюй-лин, —
Царства молний
И громов святой властелин!
Голос богатыря напоминал громовые раскаты. С поднятым оружием он мчался прямо на Юэ Линя.
— Чем я вас обидел? — спросил юноша, стараясь не выдать своего волнения. — За что вы на меня гневаетесь?
— Ты убил военачальника моего передового отряда Чи Ли, и я тебе этого не прощу!
После первой же схватки юноша понял, что враг ловок и силен, и затрепетал от страха. Неожиданно противник сделал быстрый выпад, отбил в сторону копье Юэ Линя, схватил юношу за шнур, скрепляющий латы, и вырвал из седла.
Воины подобрали труп Чи Ли и двинулись в путь. Так Юэ Линь оказался в плену у племени мяо.
Перед лягушкою морская черепаха
Хвалилась, взор в колодец устремив,
Что, мол, она — не черепаха вовсе,
А крыльями скрутивший небо гриф!
Того, кто большей силой обладает,
Не лучше ли смиренно уважать?
И чем отвагой ложною кичиться —
Не лучше ли язык попридержать?
Если вы не знаете, какова дальнейшая судьба Юэ Линя, то прочтите следующую главу.
Ван племени мяо выдает дочь замуж за Юэ Линя. Хэ Ли на юго-восточной, горе встречается с буддой Ди-цаном
