За заставой Телугуань путники встретились с Ню Гао, который шел в Юньнань.
— Что там за люди впереди? — спросил Ню Гао своих воинов, как только заметил движущийся навстречу отряд.
— Семья Юэ по высочайшему указу возвращается в столицу, — ответили ему.
— Доложите госпоже обо мне.
Госпожа Юэ тотчас же приказала остановиться на отдых и велела сыновьям немедленно пригласить доблестного соратника своего мужа. Ню Гао тут же явился и почтительно поклонился вдове.
— Брат Ню! — сказала госпожа Юэ. — Мы возвращаемся в столицу. Может быть, и вы отправитесь с нами ко двору и будете служить новому государю?
— Я поеду вместе с вами! — заявил Ню Гао. — Если позволите, я сожгу старый лагерь в Тайхане, а потом догоню вас.
Ню Гао вернулся в горы, а госпожа Юэ продолжала путь. Через несколько дней они снова встретились. На этот раз Ню Гао привел с собой и своих друзей Чжао Юня, Лян Сина, Цзи Цина и Чжоу Цина.
Добравшись до Линьани, госпожа Юэ и Ню Гао явились к главным дворцовым воротам. Евнух доложил о них Сяо-цзуну, и новый император принял гостей.
— Прежний государь внимал советам предателей, и от этого пострадали многие преданные нам люди. Но мы ныне жалуем супруге юаньшуая Юэ, урожденной Ли, титул владетельницы княжества Ао, а ее сыновьям — титулы хоу. Пусть Ню Гао и его полководцы носят звания усмирителей непокорных. Хань Ци-луна и Цзун Ляна назначаем начальниками нашей личной охраны. Погибшим сановникам мы завтра же принесем жертвы и объявим о пожаловании им посмертных званий.
На следующий день Сяо-цзун, окруженный свитой, прибыл на могилу Юэ Фэя, чтобы совершить жертвоприношения. Об этом знаменательном событии потомки сложили такие стихи:
Блещут доспехи, но в прах превратилось
Тело, лишенное жизни,
Яства и вина приносим к могиле
В час этой скорбной тризны…
Трем талисманам Небесного сына[68]
Верен был муж благородный,
И проникает его добродетель
Глубже самой преисподней!
Сын и отец, погребенные вместе,
Спят под холмом печальным,
Слышим таинственный рокот прибоя,
Видим простор океана.
Каждого смертного — поздно иль рано —
Скроет могильный камень,
Но благородному, светлому сердцу
Жить суждено веками.
Как только Ли Вэнь-шу окончил жертвоприношение, Сяо-цзун пожаловал Юэ Фэю посмертно титул вана, Юэ Юню — титул хоу Преданнейшего и Доблестнейшего, барышне Инь-пин — звание Благочестивой девы и повелел каждую осень устраивать жертвоприношения на их могилах.
Госпожа Юэ горячо благодарила государя за милость. Едва он отбыл во дворец, как на могилу полководца пришли два незнакомца. Оглашая воздух громкими рыданиями, они стали приносить жертвы.
Юэ Лэй подошел к ним и спросил:
— Кто вы, почтенные люди?
— Ван Нэн и Ли Чжи, — представились незнакомцы. — Когда-то мы пытались спасти юаньшуая, но нам удалось лишь выкупить трупы казненных и похоронить их в ракушечном холме. До сих пор мы носили траур, но сейчас его снимаем, потому что справедливость восстановлена.
Слушая их, госпожа Юэ только вздыхала…
Через несколько дней Ню Гао явился в храм Правосудия. Чиновники встретили его и проводили в зал. В этот раз суд вершил Чжоу Сань-вэй. Служитель ввел предателей и поставил на колени. В числе их был и Цинь Си.
— Твой отец был высшим сановником, а что полезного он сделал? — обратился к нему Чжоу Сань-вэй. — Ты тоже незаконно присвоил себе ученое звание и получал при дворе высокое жалованье. Но все это пустяки по сравнению с тем, что вы с отцом служили Учжу, подделывали императорские указы, губили честных и верных людей, обманывали государя! Что можешь сказать ты в свое оправдание?
Цинь Си от страха не смел вымолвить ни слова.
— Нечего его допрашивать! — крикнул Ню Гао. — Дать ему сорок оплеух.
Изнеженный юноша с трудом перенес наказание. Лицо его распухло и стало похожим на задницу.
Тогда Чжоу Сань-вэй обратился к Чжан Цзюню:
— Ты тоже совершил немало преступлений, но я хочу спросить тебя только об одном: как наказывают военачальника, который помогает предателям губить честных людей?
Чжан Цзюнь молчал.
— Да что его спрашивать! — вспылил Ню Гао. — Сорок оплеух негодяю!
Служители мгновенно исполнили приказание.
— А ты что скажешь? — спросил судья у Вань Сы-во.
— Я сам никаких преступлений не совершал, — ответил тот. — Я только исполнял приказы Цинь Гуя.
Тогда Чжоу Сань-вэй обратился к Ло Жу-цзи:
— Как ты, главный судья государства, мог допустить, чтобы Юэ Фэя безвинно казнили?
— Что я мог поделать, если так приказали Цинь Гуй и Вань Сы-во? Они все решали без меня, — оправдывался Ло Жу-цзи.
— Вранье! — завопил Ню Гао. — Дать этим собакам по сорок палок!
Служители набросились на Вань Сы-во и Ло Жу-цзи, как коршуны на ласточек, и так избили, что на них живого места не осталось.
Затем Чжоу Сань-вэй взял кисть и написал приговор:
«Цинь Гуй и его жена тайно служили Учжу, предавали государство и обманывали государя, губили честных и преданных людей. Посему надлежит извлечь их трупы из могил и обезглавить.
Их сын Цинь Си плел интриги и подрывал порядок в государстве. Он вызвался написать историю династии, но преднамеренно в своих трудах искажал истину.
Чжан Цзюнь был полководцем, но не думал о службе, а, пользуясь властью, чинил смуту в государстве и разорял народ.
Вань Сы-во и Ло Жу-цзи были пособниками предателей, лестью и подкупами добились высоких должностей. Они губили честных людей и ради личной корысти поступались интересами государства.
Посему все они подлежат смертной казни, а их жены и дети приговариваются к каторжным работам на дальнем юге».
Приговор был представлен ко двору на следующий день, и Сяо-цзун утвердил его. Казнь должна была свершиться перед гробницей Юэ Фэя. По распоряжению императора госпоже Юэ было выдано из казны пятьсот цзиней железа, чтобы отлить из него фигуры коленопреклоненных предателей Цинь Гуя, его жены Ван, Чжан Цзюня и Вань Сы-во и поставить их на могиле Юэ Фэя.
Узнав о государевом указе, жители Линьани ликовали.
В тот же день госпожа Юэ приготовила все необходимое для жертвоприношений и вместе с сыновьями отправилась на могилу мужа.
Вскоре по приказанию Чжоу Сань-вэя связанных преступников повели к месту казни. Впереди процессии выступал начальник стражи, за ним несли знамя. Дальше шел палач и его подручные, которые вели осужденных. Гремели гонги.
Вдоль дороги стояли тысячи людей и громкими криками выражали радость — наконец-то предателей постигло заслуженное возмездие!
Перед могилой Юэ Фэя за судейским столом восседал Ню Гао в парадном одеянии. Он приказал открыть гробы Цинь Гуя и его жены, обезглавить их трупы и положить головы на жертвенный алтарь. После этого должны были казнить Чжан Цзюня, Цинь Си, Ло Жу-цзи и Вань Сы-во.
Поистине:
Убеждаю людей делать тысячи дел —
Лишь от злых и жестоких стараюсь отвлечь.
Но не зря занесен меч длиною в три чи —
Преисполненный правды и святости меч!
Пусть свершится теперь справедливая казнь,
Недостойны злодеи иного конца:
Если раньше раскаянье к ним не пришло, —
Значит, черные души у них и сердца!
Когда подручные палача подвели четверых преступников к гробнице, за воротами поднялся шум. Ню Гао вздрогнул, встревожилась и госпожа Юэ: уж не вздумал ли кто-нибудь освободить осужденных и помешать казни?
Госпожа Юэ послала телохранителей разузнать, что случилось.
Если вы этого тоже не знаете, то прочтите следующую главу.
Глава семьдесят четвертая
Разъяренная толпа расправляется с подлым Чжан Цзюнем. Доблестный Ван Бяо мстит за отца родственникам предателей
Если хочешь мудро рассудить,
Обратись сначала к небесам,
А потом на землю посмотри:
Что сильнее — правда или ложь?
Тот, кто прежде честных осуждал,
Ныне осужден за это сам;
Тот, кто был в опале, — отомстил,
Но его бесчестным не сочтешь!
Итак, госпожа Юэ услышала шум и послала телохранителей разузнать, в чем дело. Те скоро вернулись и доложили:
— У ворот собралась толпа. Оказывается, Чжан Цзюнь притеснял людей, отбирал у них землю и имущество, насиловал женщин, и сейчас обиженные требуют мести.
— Конечно, если покончить с негодяем одним ударом меча, это не удовлетворит народ. — согласилась госпожа Юэ. — Давайте выдадим преступника толпе, и пусть она чинит над ним расправу.
