Паломники поблагодарили небожителей, и те отбыли в небесные чертоги.
У пещеры остались только Лоча и дух земли.
Лоча стала просить обратно свой веер. Чжу Бацзе было прикрикнул на дьяволицу, но за нее вступился дух земли:
– Отдай ей веер, Сунь Укун. Она знает все его тайны и сможет гасить огонь.
– А как погасить навсегда Огнедышащую гору? – спросил Сунь Укун.
– Надо сорок девять раз махнуть веером, и огонь навеки погаснет, – ответила Лоча.
Выслушав ее, Сунь Укун взял веер и стал махать им в направлении вершины горы. После сорок девятого взмаха с неба хлынул ливень прямо в жерло горы и навсегда погасил Огнедышащую гору.
С той поры Лоча стала отшельницей, не творила больше зла, а со временем встала на Путь Истины, и имя ее увековечено в житиях буддийских святых.
Собрав свои пожитки, паломники отправились дальше, ступая по влажной прохладной земле.
В полном слиянии Неба с Землей
Изначальной Истины суть;
Пришли в равновесье Вода и Огонь —
родился Великий Путь.
Если хотите знать, какие еще испытания выпали на долю монахов, прочтите следующую главу.
в которой рассказывается о том, как в храме-пагоде было совершено телесное и духовное омовение, как доставили на суд правителя оборотней и как паломники решили совершить еще одно доброе дело
Дикие астры
лепестки на землю роняют,
На сливовых ветках
до весны затаились почки.
В окрестных селеньях
закончился сбор урожая —
Плывет над дворами
запах свежей похлебки.
Лес обнажился —
открылись дальние горы,
Последние радуги
тают в высоком небе.
В прудах и озерах
плавают ломкие льдинки.
Итак, паломники продолжали свой путь. Уже чувствовалось приближение зимы.
Долго шли путники и однажды увидели впереди город. Своими огненными глазами Сунь Укун рассмотрел вдали дворец.
По высоте строений и числу ворот – их было более десяти – Сунь Укун сразу понял, что это дворец правителя.
Вскоре путники приблизились к городским воротам, прошли по мосту через крепостной ров и вошли в город. На улицах шла бойкая торговля, люди здесь были богато одеты.
И вот среди этой нарядной толпы паломники вдруг приметили человек десять монахов, – в рубищах, с колодками на шее, прикованные друг к другу длинной цепью, они ходили от дома к дому, прося подаяние.
Глядя на этих несчастных, Танский монах тяжко вздохнул и сказал Сунь Укуну:
– Пойди разузнай, за что их так наказали.
Сунь Укун подошел к монахам и спросил:
– Вы из какого монастыря и за что отбываете наказание?
Монахи разом опустились на колени и, отбивая поклоны, отвечали:
– О добрый господин! Мы из монастыря Золотое сияние… Невинно пострадали…
– А где находится ваш монастырь?
– За углом, совсем близко. Пойдемте к нам, и мы все вам расскажем. А то здесь разговаривать опасно.
Сунь Укун подвел монахов к наставнику, и они все вместе отправились в монастырь Золотое сияние. Там паломникам открылась картина полного запустения.
Танский монах не смог сдержать слез. Между тем монахи открыли двери храма и предложили Танскому монаху поклониться изваянию Будды.
Сюаньцзан вошел в храм, огляделся и сразу же вышел во двор. Здесь он увидел нескольких отроков, тоже скованных цепью. Тем временем у настоятеля собрались все монахи.
Один из них сказал:
– Все вы идете из великого Танского государства, из восточных земель, а друг на друга ничуть не похожи.
– Как ты узнал, что мы идем из восточных земель? – спросил Сунь Укун.
– Всем нам ночью приснилось, будто пожалует к нам из восточных земель Танский монах и избавит нас от незаслуженного наказания. И вот сегодня когда мы тебя увидели, то сразу поняли, что сон в руку.
Услышав это, Танский монах очень обрадовался и спросил:
– Скажите, как называется ваша страна и за что вас обидели?
Монахи опустились на колени, и один из них стал говорить:
– Этот город – столица государства Благодарственных поклонений. Некогда сюда со всех сторон варвары несли дань. Несли добровольно, почитая само государство, которое никогда не вело войн, хотя правитель государства не отличался высокой добродетелью, а военные и гражданские сановники – мудростью и добротой. Все дело было в том, что священная пагода в нашем монастыре излучала дивное сияние, которое по ночам было видно на расстоянии десятков тысяч ли, а днем переливалось всеми цветами радуги, озаряя даже соседние государства. Жители этих государств были уверены, что наш город священный, поэтому и несли сюда дары. Но вот три года тому назад в день новолуния, в самом начале осени, ровно в полночь вдруг хлынул кровавый дождь, и пагода перестала излучать сияние. После этого никто больше не вез в наше государство даров.
Правитель хотел было пойти войной на соседние страны, но сановники сказали ему, что во всем виноваты монахи, что будто это они украли золото, которым была покрыта пагода, и с той поры она перестала излучать сияние. Неразумный правитель наш поверил коварным сановникам. Нас стали пытать, требуя признания. Те, что постарше, не вынесли пыток и погибли. Будь нам судьей, отец наш! Сжалься над нами, спаси нас! Ведь мы такие же монахи, как и ты.
Сюаньцзан выслушал монахов и сказал:
– Одного я не понимаю, почему вы сразу не сообщили правителю, что пагода потускнела от кровавого дождя.
– Отец наш! – отвечали монахи. – Даже старшим из нас такое в голову не пришло, а уж нам и подавно.
Тут Танский монах обратился к Сунь Укуну:
– Отправляясь на Запад, я дал обет возжигать во всех буддийских храмах благовония, поклоняться изваянию Будды во всех буддийских монастырях и очищать все буддийские пагоды, которые мне встретятся на пути. Прошу тебя, раздобудь мне метелку, я приберу пагоду. Тогда легче будет разобраться, почему она перестала излучать сияние, и я смогу вступиться перед правителем за этих несчастных.
Когда Сюаньцзан и его ученики поели, уже стало смеркаться. В это время монахи принесли две новенькие метелки.
Сюаньцзан надел рубаху с коротким рукавом, подпоясался шнуром, обул мягкие туфли, вооружился метелкой и вместе с Сунь Укуном направился к пагоде.
Сперва они вошли в главную залу и там зажгли глазурные светильники. Танский монах воскурил благовония и, совершая поклоны перед изваянием Будды, произнес:
– Я, твой скромный последователь Чэнь Сюаньцзан, получил повеление государя великого Танского государства в восточных землях направиться к Чудодейственной горе – Линшань, предстать перед Буддой Татагатой и попросить у него священные книги. Ныне я достиг государства Благодарственных поклонений и нахожусь в сем монастыре, именуемом Золотое сияние. Здешние монахи рассказали мне, что пагода осквернена и сияние ее померкло, а правитель страны по навету сановников наказал монахов – будто бы за то, что они украли золотую кровлю пагоды. Дело сие трудное и запутанное. Я, твой верный ученик, движимый искренними помыслами, явился в эту пагоду, дабы очистить ее от скверны, и умоляю тебя, великий Будда, дай мне прозрение, дабы я смог отличить правду от лжи и восстановить справедливость.
Закончив молитву, Танский монах вместе с Сунь Укуном открыл дверь, ведущую на лестницу, и стал мести пол, переходя с нижних ярусов на верхние.
Ко времени второй ночной стражи он уже добрался до седьмого яруса и почувствовал усталость.
– Учитель! Дай я немного помету, а ты отдохни!
– Сколько же всего ярусов в этой пагоде? – спросил Танский монах.
– Пожалуй, все тринадцать, – отвечал Сунь Укун.
Превозмогая усталость, Танский монах сказал:
– Нет, я все сделаю сам, раз дал обет.
Он прибрал еще три яруса, но тут поясница и ноги у него заныли так, что он невольно опустился на пол.
– Не могу больше, – произнес Танский монах, передавая Сунь Укуну метелку.
Сунь Укун приосанился и полез на одиннадцатый ярус. Вскоре он уже был на двенадцатом. Вдруг с крыши пагоды до него донеслись голоса. «Странно! – подумал Сунь Укун. – Кто в столь позднюю пору может здесь разговаривать? Не иначе как нечисть. Пойду погляжу!»
И вот Сунь Укун, тихонько ступая, с метелкой под мышкой, подобрав полы одежды, подкрался к дверям и сквозь щель увидел на тринадцатом ярусе двух оборотней, перед которыми стояли тарелка с едой, чашка и чайник. Оборотни играли в пальцы.
Проигравший должен был выпить штрафную. Сунь Укун отбросил метелку, вытащил из-за уха иглу, превратил ее в посох, встал в дверях и крикнул:
– Оборотни проклятые! Так вот, оказывается, кто похитил сокровища пагоды!
Оборотни вскочили на ноги и запустили в Сунь Укуна тарелку, чашку и чайник. Но тот заслонился посохом и сказал:
– Я убил бы вас здесь, на месте, но кто предстанет перед судом?
С этими словами он своим посохом прижал оборотней к стене с такой силой, что они даже пошевельнуться не могли, будто вросли в стену, и лишь робко молили:
