Лопе де Вега - Том 5

Вместился к даме я в воскресный день,
Случившийся во вторник.

Что такое?

Ведь сказано, что вторник день тяжелый.

Да, не удержишь этот язычок
На привязи.

Как стройно, дон Фернандо,
И ясно ваш приятель излагает
Все pro и contra[13] тяжбы!

Я сказал вам,
Что это ум отменный.

Углубимся,
Однако, в дебри дела.

Не могли бы
Сильней и пламенней меня любить
Прелестницу хромую ни Калисто,
Ни Тулий, ни Парис, ни Калепино.[14]

Одну лишь книгу Калепино создал,
Но из шести, как помню, языков
Сплел для себя бессмертия венец.

Вот именно! Поэтому и я
Леплю стихи, как ласточка гнездо.
Но, к сожаленью, каждый стих мой в чем-то
Схож с ножками красавицы моей —
Тот недомерок, этот переросток.

Зачем усердствовать в искусстве, в коем
Природой лишены вы дарованья?
Ведь ibi repugnantia[15] — в законе
О том, что…

Все ж, сеньор, я стал поэтом,
Разбрасывая шутки мимоходом
Для лавров иль для степени ученой,
Ничуть не меньшим, чем все «Двадцать пять».
Но наилучшим я в моих стихах
Считаю то, что в них строка любая
Помоями и грязью обливает
Моих соперников. Ведь их стихи
Меня до исступленья доводили,
Мои же умиляли. Чтоб прослыть
Опасным острословом, я на людях
Кривил свой рот налево, отчего
Перекосилась рожа у меня
Направо.

Скажется ль на вашей тяжбе,
Что ту иль эту половину рта
Кривили вы?

Вот именно! И это
Мне кличку и дало Кривая Рожа,
Под коей я и стал известен всюду.

Что за животное!

Вам, дон Фернандо,
Осмелюсь затруднительный вопрос
Задать.

Я весь к услугам вашим.

Кто —
Студент иль дьявол ваш приятель?

Это
Поэт, ничуть не меньший, чем Вергилий,
По красноречию он Цицерон,[16]
А по уму…

Обыкновенный мул.

Вот именно, сеньор лисенсиат.

Зачем вокруг да около вопроса
Плутать, насилуя мое терпенье?

Увы! К прискорбью моему, не только
Терпенье ваше этому подверглось.

Но кто ж еще? Неужто ваша дама?

Нет, не совсем она, совсем не мною
Была насилием оскорблена.
Есть у епископа слуга, настолько
Со мною схожий, что самих себя
Мы друг от друга отличить не в силах.
А в доме дяди моего живет
Двойник мной обожаемой особы.
И мой двойник, хоть и не двойня мы,
Подверг насилью ту, что я по виду
С моей любимой мог бы спутать сам.
Из путаницы выпутаться силясь,
Слуга удрал, должно быть, мух ловить,
А женщина, чьи путы на себе
Ношу я, утверждает, что никак
Оковы эти не могли мне быть
Помехой в учинении насилья,
И, значит, я в нем виноват. Не спорю —
Я на слугу похож, но схожесть —
Еще не тождество, и потому
На торжище восторжествует правда.

Что легче тут найти — ее иль смысл?

Вот в этих поисках вам и придут
На помощь ножки дамы и длина их.

Но ваше доказательство хромает.

Вот именно! На две ноги! И это
Устойчивость ему и придает.
Измерив ноги у обеих дам,
Узнаете вы, кто из них моя
Прелестница. Потом вы убедитесь
Что я Кривая Рожа и понятно
Вам станет…

Кем совершено насилье?

Вот именно.

Да, казус небывалый!

Не правда ль?

Стыдно мне, что человек
Так непонятлив может быть.

Вы что-то
Сказали?

Сказанного не вернешь.

Вы хмуритесь?

О нет, сеньор! Я рада,
Что вам услугу оказать могу.

Поверьте: наивысшая отрада —
Пред чьей-нибудь любовью быть в долгу.
Но осторожность соблюдать вам надо.

Вы сердитесь на вашего слугу?

Вот тяжба! Не разделаешься с нею,
Не съездив за пандектами в Гвинею.[17]

Чем вас развлечь? Чем скрасить свой досуг
Вы любите?

Прогулками, охотой.

И карточной игрой?

Когда из рук
Заставит книгу выронить зевота.

Вот вам и случай.

В сад пойдем, мой друг,
Где тень листвы скрывает позолоту
Лучей дневных.

Нас тенью угостят.

Сыграем в «сотни».

Мавр им будет рад.

Но нет здесь Мендо, моего партнера.

За ним пошлите, чтоб сюда пришел.

К вам дон Энрике.

Он явился впору!
Чтоб ничего не уследил осел,
Сеньор его глазам заменит шоры.

Начнем игру.

Пусть подадут на стол
Нам всяких яств.