искусстве. Купол и звонница храма – его творения. Великолепный купол, покрытый медью, позеленел от времени, здание восхищает своим внешним видом. Внутри храм кажется очень просторным, он обильно украшен скульптурами и картинами. На своде купола красуется картина, на которой изображен св. Микулаш на морском берегу у пристани, где стоят на якорях купеческие корабли. На пристани многолюдно, там разгружают с кораблей товары, привезенные заморскими купцами. Ведь св. Микулаш с давних времен был покровителем купцов.
Художник, которому было поручено создать эту картину в капелле, поставил условие, чтобы никто не видел его работу, пока она не закончена. Он хотел, чтобы ее оценили во всей красе, когда она уже будет полностью готова. Но один любопытный иезуит не мог устоять перед искушением посмотреть на роспись. И он забрался в костел, спрятался за колонну и стал подглядывать оттуда, следя за работающим художником. Он прятался очень осторожно, но художник его все-таки увидел. Он взял зеркальце, которое всегда было с ним, чтобы разглядывать с его помощью части картины, и повернул его так, чтобы иезуит был ему хорошо виден. Иезуит об этом и не догадывался. Художник взял кусок угля и набросал на своде лицо, как две капли похожее на лицо любопытного соглядатая, который снизу и не распознал, что это там рисует художник. Мастер же вдруг отвернулся на лесах от картины и, глядя вниз, на столб, воскликнул:
– Я хорошо разглядел того, кто прячется за колонной. И он будет наказан за свое любопытство!
Устыдившийся иезуит выскользнул из костела и думал, что художник будет жаловаться на него начальству. Но ничего такого не произошло, и иезуит был рад, что дело оказалось преданным забвению.
Когда же через некоторое время художник объявил, что картина готова, все собрались в костел, чтобы полюбоваться произведением. Собравшиеся принялись разглядывать изображение, восхищаясь искусством художника и тем, как прекрасно изобразил он святого Микулаша, пристань, корабли и людскую толчею. И вдруг один из епископов воскликнул, подняв руку к картине:
– Гляньте-ка, там, за написанной колонной, изображен какой-то человек, который подглядывает за тем, что происходит; но ведь мы все хорошо знаем это лицо!
И все обратились к той части картины, на которую указывал епископ. И каждый узнавал в портрете хорошо им знакомого человека. Он стоял между ними, не зная, что делать от стыда.
И тут художник с улыбкой объяснил, что произошло и как он решил наказать любопытного. Епископа очень рассмешил этот рассказ. А потом, когда новый костел стал открыт для людей, многие узнавали изображенного на картине подглядывающего за столбом, а когда разнеслась весть о том, почему художник создал такой сюжет, очень смеялись.
Так и сейчас каждый, кто придет в храм святого Микулаша на Малой Стране в Праге, увидит там на своде то, что здесь было описано.
Как Тынские башни доминируют на Старом Месте, так над Малой Страной гордо возносится прекрасный купол и стройная башня храма св. Микулаша, притягивающая к себе взгляды каждого идущего мимо.
О бывшем дворце Лихтенштейнском
В самой высшей части Малостранской площади стоит большое здание, занимающее всю западную ее сторону. Там располагается земское воинское руководство, а раньше это был Лихтенштейнский дворец, который к концу XVIII века состоял из нескольких рядов стоящих домов. Все они принадлежали Лихтенштейнам уже в конце XVII века; дом на углу Нерудовой улицы (она раньше называлась Оструговой, а еще раньше – Крокевной) и до этого был резиденцией Лихтенштейнов. В 1620 году там жил князь Карел из Лихтенштейна, которому император Фердинанд II после Белогорской битвы вручил Чешское королевство и поручил расследование и наказание участников чешского восстания.
В Лихтенштейнском дворце часто устраивали балы. На них бывали званы и богатые городские семьи, для которых большой честью было оказаться среди аристократов. Гордые родители стремились, чтобы платья и убранство их дочерей не уступали одеяниям дочерей дворянских.
В те времена самая большая из малостранских мельниц принадлежала богатому мельнику, чья дочь, красивая, но гордая и любящая роскошь, мечтала о том, чтобы ее пригласили в Лихтенштейнский дворец. Но по какой-то причине приглашения они все не получали, что весьма угнетало дочь мельника. Мельничиха же, простая женщина, которую богатство не сделало гордячкой, уговаривала дочь оставить мечты о господских развлечениях и не ждать приглашения, но слова ее были напрасными.
– Да я бы душу дьяволу отдала, лишь бы только попасть на бал и показаться там в своих одеждах, чтобы все барышни и дамы лопнули от зависти!
Так говорила дочь мельника сама себе, не в состоянии превозмочь свое желание. Однажды утром стояла она у окна в своей комнате и смотрела на мельничный двор. И тут она увидела, как какой-то человек в одежде господского слуги заходит к ним в ворота и спрашивает о ее отце. В руке у него было послание, которое он передал мельнику, который вышел к нему во двор. Дочь немедленно выбежала к отцу вниз.
– Ну вот, ты получила то, что хотела, – сказал отец, когда она подошла к нему, и протянул ей письмо.
Это было приглашение на бал в Лихтенштейнский дворец. Дочь вскрикнула от радости, что желание ее исполнилось, и стала ластиться к отцу, чтобы он дал ей денег на роскошное платье.
Мельник дал ей кое-какие деньги, но дочери все было мало.
– Я хочу иметь такое платье, чтобы на балу все поразились. Добавь же мне на него!
Потом она собралась и отправилась в город. Она знала о швее, которая шила платья богатым аристократкам. Она договорилась со швеей о фасоне платья и цене, а потом дома вытянула у отца такую кучу денег, что мать возмутилась. Но дочь доказывала отцу и матери, что это будет не напрасная трата денег, что она найдет себе на балу жениха благородных кровей.
Когда швея в день перед балом принесла ей готовое платье, дочь мельника выглядела в нем как принцесса. Папочка денег не пожалел, но мать сокрушалась над этими тратами, особенно когда подсчитала, сколько стоили туфельки, перчатки и другие вещички для бального наряда.
Но тут вдруг дочь начала размышлять, какие драгоценности она наденет к своему платью. У нее были украшения, подаренные отцом, мать была готова дать ей на бал свои, но дочери не нравилось ничего из того, что у них уже было. Она хотела купить что-то новое, но отец говорил, что уж больше денег ей не даст, что бал и так уже очень дорого обходится. Дочь была обижена, зная, что ничего не остается, как надеть то, что у нее уже есть.
Однако утром в день бала к ним снова пришел тот господский слуга, который принес приглашение на бал. На этот раз он
