- Поговорить можно, - кивнул головой Борис, - я не врач, конечно, но кое-что знаю.
- А пока, если можешь посоветовать где нам дом купить, мы будем благодарны, - снова влез с насущными проблемами Константин. - Сам дом нам небольшой нужен, но, чтобы двор был приличный и подсобные помещения для мастерских были.
- Тогда вам надо дом либо в Худерии, либо в Алкалсерии надо дом покупать. В Алкалсерии дешевле обойдется. Мавров в прошлом году практически всех в рабство обратили. Их дома, те что получше, церковь себе забрала или раздали за заслуги разным кабальерос. То, что осталось корона дешево распродает христианам. Тебе, - он ткнул Константина в грудь, - достаточно будет крест предъявить и меньше чем за сотню золотых можешь большой дом купить.
- Так его еще иметь надо, крест-то, - Николаев почесал в затылке, - сказать честно, так я вообще некрещенный.
- Неужто ты из тех, кто в старых греческих богов верит? - от удивления глаза у Шимона полезли на лоб.
- Нет, я в них тоже не верю, - усмехнулся Константин, - я вообще в бога не верю. Ну, я в принципе допускаю, что может быть существует Создатель, сотворивший наш мир. Но вселенная живет по установленным им законам и нет никого, кто бы управлял ею и людьми.
Шимон в сомнении покачал головой, но вступать в теологическую дискуссию не стал. Обсудили еще кое-какие детали и договорились утром навестить знакомого ювелира, который подберет Косте подходящий крест для презентации, а также поискать подходящий дом в округе.
Кроме того, Шимон поведал, что на днях ожидает возвращения судна, которое повезло большую партию зеркал в Неаполь. Караван, который везет еще одну партию в Каир, еще туда не добрался и что он там выручит будет известно только после Хануки35. А пока его люди организуют посты связи между Алжиром и Сеутой. А от Сеуты через Гибралтар и до Кадиса связь уже действует. Благодаря чему ему удалось заключить пару выгодных сделок. Прибыль еще пока не ясна, но на долю друзей придется не менее трехсот золотых. А в Лиссабоне тоже зеркал продали почти на тысячу динаров, но отправленная туда партия была небольшой.
- А судно из Неаполя - оно как, большое? - поинтересовался Борис.
- Каррака, - Шимон пожал плечами, - две мачты, где-то тридцать варас36 длиной, или чуть больше.
- Годится, хочу ее у тебя зафрахтовать на один рейс в Канэ-ан-Русильон, - Борис поднял глаза к потолку, прикидывая продолжительность, - на неделю или чуть больше.
- Пожалуйста, но только после того, как она еще партию зеркал из Алжира в Севилью доставит, - согласился Шимон и тут же полюбопытствовал: - А зачем вам туда на неделю? До Канэ за день дойти можно, если шторма не будет.
- У нас там поблизости после крушения груз припрятан, - пояснил Гальперин. - Корабль нас в порту подождет, пока мы его найдем и доставим.
- Что за груз? - сразу заинтересовался Бен Эзра. - Если хлопок, то я его у вас перекупить могу за хорошую цену. Вино, оливки, кожи здесь свои есть и дешевле, чем в Египте или Риме. Конечно продать можно, но себе в убыток будет.
- Нет, ничего подобного, - отмахнулся Борис, - Механизм там у нас большой. Только он при крушении сломался. Починить его вряд ли удастся, но материалы там нужные есть. Мы его разберем, и кое-что используем.
- Хорошо, - объяснение удовлетворило Шимона, - за фрахт я с вас денег не возьму, но команде за рейс сами заплатите. Где-то в три золотых уложитесь.
Допив вино, они втроем вернулись в гостиную, где после обеда собрались все остальные члены клана. Довольно большая комната в восточном стиле была застелена коврами и уставлена мягкими диванами и креслами, на которых расселись поодиночке и группами члены большой семьи Бен Эзры. Сыновья его о чем-то переговаривались между собой вполголоса. Дочка сидела на коленях у матери и шептала ей что-то на ухо. Седобородый доктор Эммануэль под масляной лампой просматривал какой-то свиток покрытый арабской вязью. Две пожилые матроны расположились тут же с каким-то шитьем. Чуть дальше, в одиночестве сидела молодая женщина и тихонько наигрывала на мавританской гитаре какую-то восточную мелодию. Голова ее, покрытая черной кружевной шалью, была опущена и лицо ее было в тени. Тем не менее, сама ее осанка, также, как и играемая мелодия, выдавали тоску, царящую в ее душе.Мавританская гитара []
- Это Яэль, - шепнул Шимон Гальперину, указав на женщину бородой, - дочка Эммануэля. Муж у нее погиб во время осады Малаги. Не в сражении - он писцом был. Его сами мавры убили, когда Худерию грабили. А ребенок у нее еще раньше умер. Через неделю после рождения. Два года уже прошло, но она все еще скорбит.
Будто почувствовав, что говорят о ней, женщина подняла голову. На Бориса глянули черные как маслины, чуть выпуклые глаза под густыми бровями. Он отметил точеный лоб и красивую линию губ. И хотя по меркам XXI века она не обладала модельной красотой, сердце Бориса вдруг пропустило удар. Не отрывая взгляда, он сделал шаг в ее сторону. Потом второй.
- Это правда, что вы родом с земли наших предков? - спросила Яэль, грустно улыбнувшись.
- Нет, - покачал головой Борис, по-прежнему глядя ей в глаза, - я родился на берегу моря, которое греки зовут Гелеспонтом. Но уже много лет я живу в Хайфе.
- А в Иерусалиме вы были? Расскажите мне о нем, - попросила она.
Борис, не говоря ни слова, пододвинул пустое кресло, уселся в него и, также молча, взял у нее из рук гитару. В первый момент он с недоумением уставился на дюжину колков на грифе, но быстро разобрался в сути дела. Гитара эта была по сути шестистрункой. Пять струн в ней были сдвоенными и только басовая - одиночной. Борис взял пару аккордов, чуть-чуть подстроил гитару под привычный ему лад и по комнате, в сопровождении мелодии, поплыли слова:
"Авир hарим цалуль ка-яин
Ве-реах ораним
Ниса бе-руах hа-арбаим
Им коль паамоним
У-в-тардемат илан ва-эвен
Швуя ба-халома
hа-ир ашер бадад йошевет
У-ве-либа хома..."37
Дыханья гор пьянящий запах
И сосен тихий сон,
Уходит ночь, приходит завтра
Под колокольный звон.
В дремоте скал, в тиши деревьев,
Полуденного сна
Раскинулся мой город древний,
Внутри стоит стена...
перевод Марины Меламед
Когда он закончил песню, в комнате повисло потрясенное молчание. Многие из присутствующих прослезились. Даже у Шимона глаза увлажнились.
- И эти идиоты из алжирской синагоги еще сомневались, - в сердцах пробормотал он. - Кто еще, кроме еврея из Эрэц Исроел может так спеть.
Только его маленькая дочка, которая видимо еще не знала иврита, крутилась и дергала мать, требуя, чтобы ей объяснили.
- Спасибо вам... - маленькая ладошка Яэль накрыла руку Бориса, все еще лежащую на грифе гитары.
Глава 16
(Малага. 30 сентября 1488 г.)
Утро началось с суеты. Наскоро позавтракав они, в сопровождении Хозе - сына Шимона отправились к местному ювелиру. Мастерская его, также как и дом находились неподалеку, в той же Худерии. Ювелир оказался довольно молодым, не старше тридцати лет мужчиной. Высокий, по меркам пятнадцатого столетия, и широкоплечий, с густой курчавой шевелюрой и такой же курчавой, но коротко подстриженной бородкой, он напоминал скорее кузнеца или воина. Только отсутствие мозолей на руках и длинные пальцы музыканта или хирурга выдавали в нем человека занятого тонким ремеслом.
- Шолом, Хайме, - приветствовал его Хозе как старого знакомого. - Познакомься с компаньонами моего отца. Он просил помочь им кое в чем.
Друзья представились и объяснили свои нужды. С первым вопросом разобрались быстро. Ювeлир разложил на прилавке полтора десятка нательных католических крестов с распятием, начиная от медных, в пару сантиметров длиной, до золотых, размером с ладонь и украшенных самоцветами. Константин сначала хотел взять себе что-то попроще и поменьше, но посоветовавшись с Хозе и Борисом остановил выбор на искусно выполненном, серебряном, чуть более десяти сантиметров распятии.
