в костел святого Иржи помолиться там о счастье короля. Она встала на колени на скамеечку перед распятием, княжна возле нее, и стали они горячо молиться. Тут вдруг девчушка увидела, что ей на ручку упала капля крови. Она вскрикнула от испуга, и королева, оторванная от глубокой молитвы, поглядела на ручку, а потом наверх. Она с ужасом заметила, что тело Христово кровоточит, и сразу поняла, что это дурное предзнаменование.
И действительно: это было именно в тот день и в тот час, когда король на поле брани был поражен стрелой и закончил свою жизнь.
О старом кастелянстве
На Иржской улице на Градчанах у самого Пражского Града стоит здание старого кастелянства за двориком, отделенным от улицы высокой стеной. Там обитал когда-то пражский кастелян, который был первой особой после короля, руководил вооруженными людьми в Граде, был председателем кастелянского суда, судившего должников, заведовал тюрьмами.
Было это в 1335 году, во время правления Яна Люксембургского, когда злые люди хотели посеять рознь между королем и его сыном Карлом. Они нашептывали королю, что королевич, тогда уже маркграф Моравский, которому король доверил господство в Чехии и передал королевские поместья и которого народ любил за его доброту и благородство, будто бы хотел лишить короля власти. Король разгневался на сына и выслал его из Праги в королевскую крепость Крживоклат. Но Карл долго в немилости не был, отец с ним вскоре помирился.
И вот Карл возвратился из Крживоклата в Пражский Град. Но возвращение его было внезапным, неожиданным, покои в Пражском Граде не были приготовлены к его проживанию, и тут пан кастелян пригласил королевича пожить в кастелянском доме, пока покои его не будут готовы. Так Карл поселился там с верным своим подданным паном Бушком из Велгартиц.
Как-то раз сидели они вдвоем в покое, который отвели им под спальню, и разговаривали допоздна. Когда потом они улеглись и погасили свет, через минуту показалось им, что кто-то ходит по комнате. Они слышали как будто кто-то ходил туда-сюда мелкими шажками, но когда спросили, кто там, тут же все затихло. А потом вскоре снова послышались шаги, треск и стук по деревянной обшивке стен.
– Ничего себе спокойный ночлег! – сказал Карл, слушая непрекращающийся шум. – Встань-ка, пан Бушек, рассвети свечу!
Пан из Велгартиц сделал так, как приказал маркграф, подложил на огонь в печи полено и пошел к столу за свечой, чтобы ее зажечь. И тут оба увидели, как из чаш, стоявших на столе после ужина, невидимая рука схватила одну и бросила ее на середину покоя. Этого оба испугались, и пан Бушек хотел бежать за кастеляном. Но маркграф не позволил, приказав зажечь свечи и поставить их на стол. Потом оба еще около часа бдели, беседуя. Когда после этого погасили свечи, никаких звуков больше не было, они вскоре уснули и спали до самого утра.
Когда же поутру пришел кастелян и спросил, как им спалось, маркграф с доброй улыбкой спросил его, какие ночные духи живут в его доме, которые отваживаются входить в спальни и там безобразничать. Пан кастелян испугался, а когда ему потом гости все рассказали, что происходило у них ночью, был немало удивлен. Он признался, что слушал от старых людей, будто бы в доме обитают домашние духи, домовые, на латинском языке – penates. Но сам он никогда их не видел и не слышал.
Этим объяснением Карл остался доволен, но поспешил переехать в королевский дворец, желая спать спокойно.
О башне Далиборке
Вблизи здания старого Градчанского кастелянства стоит башня по имени Далиборка. Она, как и остальные башни Пражского Града, Черная, Белая, или Мигулка, была когда-то тюрьмой. Выстроена была башня как часть крепостной стены, во времена Пржемысл Отакара II в середине XIII века, но уже в XIV веке в ней находилась тюрьма. Ее также называли «кастелянская» – из-за близости к кастелянскому дому. Потом, во времена короля Владислава II, ее стали называть Далиборка по имени первого заключенного, который в то время был в нее помещен. Это был рыцарь Далибор из Козоед, который должен был предстать перед судом в Праге за нарушение земских законов.
Рыцарь Адам Плосковский из Драгониц, владевший поместьем Плосковицы в краю Литомержицком, сильно притеснял подданных ему людей, и в конце концов подданные его восстали в 1496 году, пришли с оружием в его поместье, окружили его и заняли. Рыцарь Адам был ранен и взят в плен. Крестьяне вынудили пленного подписать бумагу, что он честью и верой клянется отпустить их из подданства ему и обязуется не преследовать их по суду. Они же после этого добровольно ушли в подданство к рыцарю Далибору из Козоед, зная его как милосердного господина. Тот принял их со всем хозяйством. Но когда дело дошло до земских гетманов, те выслали к Плосковицам войска, чтобы усмирить бунтовщиков, и рыцарю Адаму снова вернули его имущество. Далибора же отправили на земский суд в Прагу, он был помещен в тюрьму в башне на Пражском Граде возле кастелянства.
В тюрьме было грустно, душа рыцаря теснилась тоской от неуверенности в будущей своей судьбе. В печали Далибор раздумывал, чем бы отвлечься. А был он большим любителем музыки, любил слушать игру на скрипках бродячих музыкантов. Вот он и попросил тюремщика, чтобы тот на деньги, которые оставались у рыцаря на пропитание, купил ему какую-нибудь скрипку. Так получил он инструмент с хорошим звуком, только играть на нем не умел. Но он пробовал класть пальцы на струны, смычком извлекал звуки, а поскольку у него был отличный музыкальный слух и упорство, вскоре смог на скрипке играть мелодии известных песен.
Тюремщик и стражники с удовольствием слушали игру рыцаря, и вскоре по округе разнеслось, какого одаренного музыканта держат в тюрьме. Приходили люди со всего Пражского Града, а потом и снизу, из города, послушать прекрасную игру рыцаря. Но к тому времени Далибора уже одолела нужда. Деньги, которые у него еще оставались, подходили к концу, и рыцарь был озабочен, чем станет жить. В те времена узники должны были питаться за свой счет или за счет того, кто их в тюрьму привел. В противном случае они были отданы на милость или немилость тюремщиков и часто страдали от жестокого голода. У Далибора не было друзей, которые обеспечивали бы его пропитание, и тут тюремщик посоветовал ему:
– Столько людей стоит каждый день под башней, слушая твою игру на скрипке, они могли бы подать тебе на жизнь. Я дам тебе корзинку на веревке, можешь спустить ее вниз.
Трудно было рыцарю подумать, что он должен будет добывать себе пропитание нищенством. Но ничего другого не оставалось.
